Архитектор Душ II (СИ) - Вольт Александр

— Доброе утро, — сказал я, наливая себе кофе.

Они ответили мне почти синхронными, едва заметными кивками.

Я сел за стол. Пауза затягивалась. Наконец Лидия, с преувеличенной аккуратностью поставив свою чашку на блюдце, нарушила молчание.

— Надеюсь, ты выспался, — ее голос был холодным, как сталь. — Перед тем, как тащить нас в лес гоняться за бедными зверушками.

— Выспался. И очень надеюсь, что вы тоже, — ответил я, делая глоток. — День обещает быть долгим.

Тут в разговор, словно таран, ворвалась Алиса. Она отодвинула свою тарелку и уперлась локтями в стол, подавшись вперед.

— Громов, мы тут поговорили, — начала она без предисловий, и ее голос звенел от сдерживаемого возмущения. — И решили, что так дальше продолжаться не может.

Я поднял на нее бровь, молча приглашая продолжить.

— Мы не против твоих планов, — подхватила Лидия, и в ее голосе появилась та самая менторская нотка, которую она включала, когда собиралась читать лекцию. — Мы против того, что ты ставишь нас перед фактом. Мы не багаж, который можно просто загрузить в машину и отвезти куда тебе вздумается.

— Мы связаны, — продолжила Алиса, ее тон стал серьезнее. — Любая опасность, которой ты себя подвергаешь, автоматически становится нашей. Мы имеем право знать о рисках заранее и участвовать в обсуждении. Мы же… почти как семья, черт возьми! А ты ведешь себя так, будто мы просто мебель! Неужели так сложно было сказать вчера: «Девочки, а не хотите ли завтра посмотреть, как птички зайцев убивают?»

Я слушал их, не перебивая. И, к своему собственному удивлению, не чувствовал ни раздражения, ни желания поставить их на место. Внутри, в той части сознания, которая принадлежала оригинальному мне, я признавал их правоту. Я так увлекся решением проблем, что валились одна за другой, что забыл — они не просто мои ассистентки. Они — полноправные участницы всего этого балагана. И их мнение имеет значение.

— Хорошо, — сказал я, когда они закончили. Мой голос был спокойным, лишенным агрессии. — Я вас услышал. Вы правы. Я действительно не подумал об этом с такой стороны.

Они обе удивленно посмотрели на меня, явно не ожидая такого быстрого и безоговорочного согласия.

— Но поймите и вы меня, — продолжил я, глядя то на одну, то на другую. — Я привык действовать один. И нам действительно нужно появляться на людях, вести светскую жизнь. Иначе снова поползут слухи, что я заперся в своем особняке и качусь под откос. Нельзя привлекать лишнее внимание. Ни к себе, ни, тем более, к нам троим. Народ и так косо смотрит.

Мои слова, кажется, достигли цели. Я видел, как напряжение на их лицах постепенно спадает.

— Мы понимаем, — наконец сказала Лидия. Ее голос смягчился. Она снова отпила кофе, но уже не с вызовом, а задумчиво. — Хорошо, Виктор. Мы ценим, что ты нас услышал. Но давай тогда договоримся о простом правиле. Если у тебя появляются планы, которые выходят за рамки обычной работы, будь то поход в клуб или охота, ты просто озвучиваешь их нам накануне. Без приказов. Просто как предложение. Так у нас будет время подготовиться и морально, и физически. И мы не будем чувствовать себя… реквизитом.

— Договорились, — кивнул я. — А теперь поехали, иначе мы действительно опоздаем.

Они переглянулись. Конфликт был исчерпан. И мне нравилось то, что они наконец-то перешли от шаткого перемирия и вынужденного соседства к полноценному, пускай и не утвердившемуся партнерству. Я все еще собирался играть в этом трио главную скрипку, но тот факт, что они теперь пытаются мне помогать, а не убить, не мог не радовать.

Мы выехали из города. Шумные улицы Феодосии остались позади, уступив место сонным пригородным кварталам, а затем и вовсе растворились в просторе полей и перелесков. «Имперор» плавно катил по шоссе. Лидия включила радио, и салон наполнился тихой меланхоличной мелодией виолончели.

Забавно. В прошлой жизни мои выходные были расписаны по одному сценарию: дежурство, отчеты, в лучшем случае — боулинг с коллегами. Предельно просто и понятно. А здесь… дуэли, проклятые картины, светские приемы, а теперь вот — соколиная охота. Я меняю социальные маски чаще, чем хирург перчатки. И самое странное — мне начинает это нравиться. Этот хаос, эта непредсказуемость. Это… жизнь. В отличие от той тихой, стерильной рутины, которая закончилась пулей в голову.

«Имперор» плавно катил по шоссе, за окном мелькали виноградники, уже тронутые осенней позолотой, и темные силуэты кипарисов на фоне серого неба. Воздух, проникавший в салон через приоткрытое окно, пах влажной землей и прелыми листьями.

Геометка Корнея привела нас в глушь. Асфальт сменился ухоженной гравийной дорогой, которая петляла среди вековых дубов. Наконец мы подъехали к высоким кованым воротам, увенчанным простым, но внушительным гербом, который я не узнал. Створки бесшумно разъехались, и мы въехали на территорию.

То, что Корней называл «загородным домиком», оказалось монументальным трехэтажным зданием из темного камня и мореного дерева, построенным в стиле альпийского шале. Огромная, на несколько гектаров, территория была огорожена высоким каменным забором. Идеально подстриженные газоны, больше похожие на поля для гольфа, уходили к видневшейся вдали конюшне и псарне. Сбоку от дома, словно гигантский стеклянный глаз, поблескивал на солнце купол крытого бассейна.

Алиса, сидевшая сзади, не сдержала восхищенного свиста.

— Ни хрена себе «погонять зайцев», — пробормотала она, прильнув к окну.

Лидия сохраняла аристократическую невозмутимость, но я видел, что она тоже удивлена.

— Скромно и со вкусом, — хмыкнул я, паркуя машину рядом с парой других дорогих седанов. — У инквизиторов, оказывается, неплохие зарплаты.

У широкого крыльца нас уже ждал Корней. Он был одет в дорогой охотничий костюм из плотного твида и мягкой кожи, на ногах высокие сапоги для верховой езды. Он выглядел не как грозный инквизитор, а как потомственный аристократ, вышедший на утреннюю прогулку по своим владениям.

— Ну наконец-то! — он широко улыбнулся, направляясь к нам. — Я уж думал, ты решил в последний момент слиться!

Мы обменялись крепкими рукопожатиями и хлопнули друг друга по плечам.

— И не подумал бы, — ответил я. — Сказал же: буду.

Затем он повернулся к девушкам, и его лицо мгновенно стало радушным и галантным.

— Лидия, Алиса, рад вас видеть! Прекрасно выглядите! — он окинул их восхищенным взглядом. — Проходите, не стесняйтесь, вы мои гости.

Он повел нас через просторный холл, отделанный деревом и охотничьими трофеями, на широкую террасу, выходившую в сад. Там, за длинным дубовым столом, уже собралось небольшое общество.

— Господа, дамы, позвольте представить, — громко объявил Корней. — Виктор Громов, наш доблестный коронер. И его очаровательные спутницы, Лидия Морозова и Алиса Бенуа.

Он представил нас остальным гостям. Это был цвет местного аристократического и финансового мира. Арсений Вяземский, тот самый психоаналитик с приема, сидел рядом со своей молодой, и откровенно скучающей женой-блондинкой. Он лениво кивнул нам, не отрываясь от своего бокала. Рядом с ним расположился Андрей Каммерер, директор Импербанка — напыщенный, важный мужчина с лицом, которое, казалось, было высечено из камня.

Он смерил меня тяжелым взглядом, словно оценивая мою кредитоспособность. С ним был его сын-подросток, который, игнорируя всех, увлеченно тыкал пальцами в экран своего смартфона. Чуть поодаль сидели две дамы средних лет, видимо, подруги жены Вяземского, приехавшие, судя по их жадным до сплетен взглядам, исключительно поглазеть на экзотику.

Нас усадили за стол. Разносчики тут же наполнили наши бокалы терпким красным вином и предложили закуски. На серебряных блюдах была разложена дичь, паштеты, свежий хлеб и сыры.

Атмосфера была расслабленной и светской. Мужчины негромко обсуждали последние имперские указы и колебания цен на зерно. Дамы, сбившись в свою группу, перемывали косточки какой-то общей знакомой, которая имела неосторожность появиться на последнем приеме в прошлогоднем платье.