Дальний Рубеж (СИ) - Ступников Виктор

— Холст меняется. Краски остаются.

— И чтобы последним, что увидит старик Нотель, был её портрет. Написанный её же кровью. На стене его собственной библиотеки. Сделайте это произведение искусства бессмертным, — произнёс Немиров, чувствуя, как по его спине пробегает холодный пот. Он видел многое на службе у князя, но это... это было за гранью.

— Будет шедевр, — прошептал «художник» и, не прощаясь, растворился в темноте, словно его и не было.

Немиров облокотился о холодную стену, пытаясь перевести дыхание. Задание было отдано. Теперь оставалось лишь ждать. Он потянулся к карману, чтобы достать портсигар, но его взгляд упал на тень в дальнем конце перехода. Она была едва заметна, но советник, отточивший чуйку за годы службы, уловил движение. Не крыса. Слишком крупное, слишком... целенаправленное.

Он резко выпрямился, рука инстинктивно потянулась к скрытому под плащом пистолету.

— Кто здесь? — бросил он вызов тишине.

В ответ прозвучал лёгкий, почти вежливый кашель. Из тени вышел высокий, импозантный мужчина в безупречно сидящем пальто. Его лицо освещала зажигаемая сигарета, на мгновение высветив холодные, голубые глаза и аккуратно подстриженную седую бородку.

— Простите, не подскажете, как пройти к улице Виттов? Кажется, я заблудился, — голос незнакомца был бархатным, спокойным, абсолютно не подходящим для этого места и времени.

Немиров почувствовал ледяной укол тревоги. Этот человек не был похож на случайного прохожего.

— Вы не туда попали. Поворачивайте назад, — резко сказал Немиров, пальцы уже сжимали рукоятку оружия.

Незнакомец сделал ещё один шаг вперёд. Его улыбка была обаятельной и совершенно безжизненной.

— О, я именно туда, куда нужно, — сказал он мягко. — Вы только что передали очень важное сообщение. Его сиятельство поручил мне убедиться, что оно... останется между нами.

В глазах Немирова мелькнуло понимание, стремительное и ужасное.

Он рванул пистолет из кобуры, но незнакомец был неестественно быстр. Раздался глухой хлопок, похожий на щелчок пальцев. Немиров почувствовал жгучую боль в шее. Он попытался крикнуть, но из горла вырвался лишь хриплый, клокочущий звук. Руки ослабли, пистолет с грохотом упал на бетонный пол.

Он увидел, как незнакомец аккуратно стряхивает пепел с сигареты, его движения были точными и лишёнными всякой суеты.

Немиров рухнул на колени, потом навзничь. Он смотрел в сырой потолок перехода, чувствуя, как жизнь стремительно утекает из него. Последнее, что он услышал, был спокойный, размеренный шаг удаляющихся ног и тихий, ледяной голос:

— Его сиятельство передаёт свои наилучшие пожелания. Ваши услуги более не требуются.

Тьма сомкнулась над ним. В подземном переходе снова было тихо, если не считать мерного звука капающей воды. И нового, едва слышного потрескивания — это догорала брошенная на пол сигарета.

***

Лысак, старый бандит, чьё лицо украшали множественные шрамы, был ошарашен тем, какой приказ пришёл от Велеславского. Он сидел за грубым деревянным столом в своей временной штаб-квартире — заброшенной мельнице на окраине прохоровских земель — и снова перечитывал переданную записку. Пальцы с обкусанными ногтями вновь и вновь водили по лаконичным, чётким строчкам, будто пытаясь найти в них скрытый смысл, ошибку.

«Цель изменена. Анна де Нотель. Жива. Доставить сюда. Лично. Высший приоритет...»

Дальше он не стал перечитывать, скомкал бумагу и швырнул её на стол, затем грузно поднялся и подошёл к единственному закопчённому окну. За спиной у него замерли его ближайшие головорезы — братья Горины, дюжие ребята с пустыми глазами, ждущие указаний.

— Это какой-то бред, — прохрипел Лысак, поворачиваясь к ним. Его шрам от виска до подбородка покраснел, как всегда в гневе. — Всё бросать и за бабой скакать? Какой-то графиней заниматься?

Горины переглянулись. Старший, Ефим, пожал плечами.

—Приказ есть приказ, шеф. От самого князя. Не нам сомневаться.

— «Не нам сомневаться»! — передразнил его Лысак. — А кто тут на земле командует? Я! Кто знает, как давить таких упёртых ублюдков, как этот Прохоров? Я! А теперь мне какой-то придворный щёголь из столицы указывает, как войну вести!

Он пнул ногой пустой ящик из-под патронов, и тот с грохотом разлетелся о каменную стену. Гнев был искренним, но под ним клокотал холодный, животный страх. Лысак был мясником. Он умел жечь, взрывать, ломать. Он понимал язык силы и жестокости. Но этот новый приказ пах чем-то иным — изощрённой, бесчеловечной жестокостью, которая была выше его понимания. Охота на знатную девицу, чтобы потом... Он даже мысленно не договаривал, что с ней прикажут сделать. Это пугало его куда больше, чем пули и стрелы Прохорова.

— Может, это проверка? — предположил младший Горин, Макар. — Князь испытывает верность. Может, невесту он себе присмотрел, а мы тут усадьбу чуть не снесли.

Лысак ядовито хмыкнул.

— У князя невесты и в столице очередь выстраивается. Нет, ребята, тут дело другое. Тёмное.

Он снова посмотрел в окно, на тёмный лес, скрывающий усадьбу Прохорова. Воевать с солдатом — это понятно. А вот стать похитителем женщин для заказной пытки... Это пахло не войной, а чем-то гнилым, что потом не отмоешь никогда. Даже ему, Лысаку.

Но приказ был приказом. И исходил он от человека, который не прощал неповиновения. От человека, который мог стереть его, Лысака, в порошок одним щелчком пальцев.

С тяжелым вздохом, похожим на стон, атаман повернулся к своим людям. Вся бравада из него вышла, осталась лишь усталая покорность хищника, почуявшего более сильного зверя.

— Ладно... Ефим, собери лучших ребят. Человек десять. Тихих, быстрых. На квадроциклах.

— Уже собираю, шеф.

— И слушай сюда, — Лысак подошёл вплотную и ткнул его грязным пальцем в грудь. — Никакого шума! Понял? Её нужно взять живой и невредимой. Ни царапины! Если кто-то из обслуги помешает — убрать тихо. Если сама будет драться — связать, рот заткнуть, но не бить! Князь хочет получить её в целости. Значит, мы его порадуем.

В его голосе прозвучала горькая ирония. Он-то понимал, для чего нужна «целость» перед началом главного действа.

Ефим кивнул, без лишних вопросов развернулся и вышел, крича что-то своим подручным. Лысак остался с младшим Гориным.

— А нам что делать, шеф? — спросил Макар.

Лысак мрачно посмотрел в сторону усадьбы, откуда доносились редкие, но меткие выстрелы защитников.

— Вести огонь. Пусть думают, что мы всё ещё хотим взять их тут. Это будет отличной ширмой. Пока они отбиваются от нас здесь, мы заберём у них их главную надежду с тыла.

Он снова почувствовал вкус войны. Грязной, коварной, но понятной.

— Скажи артельщикам, пусть палят из всего, что есть. Шума много, огня много. Но в атаку не ходить. Просто держать их в напряжении.

— Понял.

Макар убежал исполнять приказ. Лысак остался один. Он подобрал скомканную записку, разгладил её на столе и ещё раз прочитал. Потом достал из кобуры табельный револьвер и молча принялся проверять барабан.

Он был пешкой. И только что осознал, что попал в игру, где пешек не жалеют, а скидывают с доски без сожаления. Осталось лишь сделать свою работу как можно лучше — в надежде, что это ненадолго отсрочит его собственную участь.

Взвод квадрациклов уже строился у мельницы. Лысак сунул револьвер за пояс и вышел к ним. Он тяжело влез на квадроцикл, окинул взглядом своих головорезов.

— По машинам! Тихо, как мыши! За мной!

И отряд, не крича и не стреляя, тронулся в обход, растворяясь в предрассветном тумане, как стая призраков. Охота началась.

***

Когда колонна приблизилась к нам вплотную, я заметил, что им перегородили дорогу два квадроцикла спереди, и ещё несколько, судя по звуку моторов, приближались к ним. Кажется, это было не подкрепление Лысака, а наше. А раз так, стоило рискнуть и выйти им на помощь.