Дальний Рубеж (СИ) - Ступников Виктор

— Анна, стой! Это приказ!

Но дверь в библиотеку уже захлопнулась. Граф де Нотель замер на месте, слушая, как быстрые, твёрдые шаги дочери затихают в коридоре. Он сжал кулаки, а затем с силой опустился на спинку кресла, смотря на огонь.

Тень от каминной решётки падала на его лицо, превращая его в подобие той самой маски, которую он так часто носил. Он поднёс бокал к губам и наконец отпил большой глоток. Вино было горьким.

Тишину нарушил лёгкий шорох у второй двери в кабинет, скрытой за портьерой. Оттуда вышел высокий, сухощавый мужчина в строгом сюртуке — личный секретарь и доверенное лицо графа.

— Проследите за ней, Людвиг, — не оборачиваясь, тихо приказал граф. — И поднимите на ноги сторожевой отряд. Тихо. Пусть будут готовы к выступлению.

— Вы разрешаете мисс Анне ехать? — уточнил секретарь, ни единой эмоцией не дрогнув на его невозмутимом лице.

— Я разрешаю ей стать приманкой, — мрачно ответил граф. — Если за ней потянутся хвосты, мы узнаем, кто стоит за Лысаком. А отряд будет ждать моего сигнала.

Людвиг молча кивнул и так же бесшумно удалился.

Граф де Нотель снова остался один. Он долил в бокал вина, смотря, как тёмная жидкость отражает багровые отсветы пламени.

— Прости, дочь, — прошептал он в пустоту. — Но честь — это роскошь, которую могут позволить себе лишь те, кто уверен, что завтра их дом будет стоять.

***

Князь Велеславский пребывал в одном из тех состояний, когда ему не хотелось швыряться предметами интерьера или бить посуду, потому он хмуро выслушал доклад Немирова и спокойно заявил:

— Значит, все же не вышло...

— Так точно, ваше сиятельство, - подтвердил глава глава охраны и, по совместительству, его доверенное лицо.

— Я хотел его уничтожить, потом смиловился и предложил служить мне на благо... Но он уперся рогом, не понимая, с кем решил играть на равных, — Велеславский слегка растерянно развёл руками. — Ну что же…

Он замолчал, его взгляд утонул в резных узорах на дубовом столе. В кабинете повисла тягучая, звенящая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине. Немиров замер в почтительной позе, зная, что любое слово сейчас будет лишним.

— Ну что же, — наконец повторил князь, и в его голосе не осталось и следа растерянности. Он прозвучал холодно и отточено, как клинок. — Если Прохоров выбрал роль щита для дома Нотелей, если он так жаждет славы мученика... Мы поможем ему обрести этот венец.

Он поднял глаза на Немирова. В их глубине плясали жёлтые отсветы огня.

— Лысак действует слишком медленно и слишком гуманно. Он до сих пор надеется взять усадьбу малой кровью, как будто это игра в солдатики. Пора напомнить ему, с кем он имеет дело.

— Ваши распоряжения, ваше сиятельство?

— Отправь к Лысаку нашего «художника». И его «краски». Пусть картина, которую они напишут у Прохоровых, будет... убедительной. Я хочу, чтобы о ней говорили. Чтобы шептались в салонах и тавернах. Чтобы от одного её воспоминания по коже бежали мурашки.

Немиров коротко кивнул, его каменное лицо не дрогнуло ни единым мускулом.

— Будет исполнено.

— И, Немиров... Пусть это будет шедевр.

Когда доверенное лицо удалилось, князь Велеславский подошёл к окну, глядя на спящий город. Но его тихое одиночество прервал мерный стук в дверь. Это был его камердинер, старый Севастьян, чьё лицо было испещрено морщинами, словно карта былых времён.

— Простите, ваше сиятельство, — голос его был тихим и скрипучим, как старые половицы. — Вас беспокоит гонец от княгини Ирины Фёдоровны. Передаёт, что дело не терпит отлагательств.

Велеславский вздохнул, раздражённо щёлкнув ногтями по подоконнику. Его тётка, княгиня, обладала даром появляться именно тогда, когда он меньше всего этого желал. Её «неотложные дела» обычно касались светских сплетен или навязчивых попыток устроить его брак.

— Впусти, — буркнул он, не оборачиваясь.

В кабинет, едва переступив порог, почти впорхнул юноша в ливрее с фамильным гербом Юлославских. Он был бледен и тяжело дышал, словно бежал без передышки. В руке он сжимал сложенный вчетверо лист бумаги, запечатанный алым сургучом с оттиском кольца Ирины Фёдоровны.

— От моей госпожи, ваше сиятельство, — выдохнул гонец, низко кланяясь.

Князь молча взял письмо, сломал печать и пробежал глазами по изящным, летящим строчкам. Сначала его взгляд выражал лишь скуку, но уже через мгновение брови поползли вверх. Скука сменилась изумлением, а затем — леденящим, безжалостным интересом. Уголок его рта дрогнул в подобии улыбки.

— Когда было получено это донесение? — резко спросил он, впиваясь взглядом в гонца.

— Буквально час назад, ваше сиятельство. Княгиня приказала доставить его вам немедленно.

— Ирина Фёдоровна не ошиблась в его важности. Ты свободен.

Гонец, ещё ниже склонившись, поспешно ретировался. Велеславский перечитал письмо ещё раз, медленно, вникая в каждую деталь.

— Немиров! — крикнул он, и его доверенное лицо появилось в дверях мгновенно, будто не уходило. — Вноси коррективы в наш план.

Он повернулся, и в его глазах плясали уже не отблески огня, а нечто более холодное и далёкое — свет далёких звёзд, безразличных к человеческим судьбам.

— Анна де Нотель покинула отчий дом и направляется в усадьбу Прохоровых. Одна.

Немиров молчал, ожидая продолжения.

— «Художник» должен сменить холст. Его шедевр должен быть написан не на стенах усадьбы, а на теле наследницы дома Нотелей. Я хочу, чтобы граф получил свою дочь обратно. Часть за частью. Кусочек за кусочком. Понятно?

На этот раз даже каменное лицо Немирова дрогнуло. Лишь на мгновение, лишь тенью ужаса промелькнувшей в глазах. Но кивок был так же чёток.

— Понятно, ваше сиятельство.

— И чтобы последним, что увидит старик Нотель, был её портрет. Написанный её же кровью. На стене его собственной библиотеки. Сделайте это произведение искусства бессмертным.

— Слушаюсь.

Когда Немиров вышел, князь Велеславский снова остался у окна. Город больше не спал. Он замер в тревожном ожидании, окутанный предрассветной мглой. А князь смотрел на него и видел уже не город, а гигантскую шахматную доску. И только что сделал самый изящный и жестокий ход в своей жизни.

Он подошёл к столу, налил в бокал не вина, а ледяной воды и поднял его в тосте перед самим собой.

— За честь, — прошептал он. — За ту роскошь, которую ты не можешь себе позволить.

Опустошив бокал, отчего его мозги на время, словно превратились в ледник, князь достал телефон из кармана, нашел номер, который никогда не записывал, и нажал вызов. Вскоре на том конце прозвучал холодный хриповатый голос:

— Слушаю.

— Мне нужно будет, чтобы ты устранил Немирова после того, как он передаст мой приказ.

***

Советник князя Велеславского поспешил на встречу с "художником", чтобы передать приказ его сиятельства. Он прекрасно понимал, что о таком не пишут в сообщениях и не говорят по телефону. Только личная встреча, в четырёх стенах, без свидетелей. Только шёпот, впитываемый шершавым камнем подземного перехода, где они обычно встречались.

Воздух в каменном мешке был сырым и спёртым, пахнем плесенью и стоячей водой. Немиров, закутавшись в плащ без опознавательных знаков, ждал, слившись с тенью. Из тьмы навстречу ему вышел худой человек в чёрном, его лицо скрывал капюшон. Он не двигался, не дышал, казалось, будто сама тьма приняла человеческую форму.

— План изменился, — без предисловий начал Немиров, его голос глухо отдавался от каменных стен. — Цель — не усадьба. Цель — Анна де Нотель. Она едет к Прохорову. Одна.

Фигура в капюшоне не дрогнула. Ждала.

— Его сиятельство желает, чтобы граф получил свою дочь обратно. Часть за частью. Кусочек за кусочком. Понятно?

Воцарилась тишина, которую нарушал лишь мерный звук капающей воды где-то в темноте. Затем из-под капюшона донёсся тихий, безжизненный шёпот, словно скрип несмазанных петлей: