Аттестат зрелости (СИ) - Рюмин Сергей

Цветана вскочила, засуетилась, приговаривая:

— А как же! Как же! Гость в дом, счастье в дом!

Налила мне в железную кружку настой из эмалированной кастрюльки:

— Садись за стол, Антон! Пей на здоровье!

В чае присутствовал зверобой, мята, тысячелистник и еще что-то, что конкретно, я разобрать не смог.

— Абрус молитвенный, волчье лыко и белена! — словно угадала мои мысли бабка и засмеялась неожиданно звонким заливистым смехом.

— Что? — не понял я. Волчье лыко и белена вроде относились к ядовитым растениям. На всякий случай я пустил в чай импульс «живой» силы.

— Да пей, пей! — улыбнулась Альбина. — Травяной сбор. Силу восстанавливает. Бабушка шутит.

Цветана села за стол. Я отхлебнул глоток, другой. «Чай» оказался совсем не чай, а действительно каким-то взваром, причем без сахара. Но, тем не менее, мне понравился. И реально бодрил не хуже кофе.

— Девочку в Кутятино лечил? — утверждающе сказала бабка. Выглядела, честно говоря, она далеко не бабкой. Пожилой женщиной под 60, ну, может быть, чуть постарше.

— Лечил, — согласился я и буркнул. — Взяла б да сама полечила.

— От лихоманки я бы её вылечила, — пожала плечами Цветана, — а вот с грудной жабой мне не совладать. Здесь чародейство нужно, а не ведовство.

— Ехать пора! — сказал я, допивая взвар. — Приятно было увидеться.

Цветана кивнула, протянула мне мешочек грамм под 200:

— Возьми! Будешь заваривать после чародейства. Он силу возвертает почище чая твоего!

— Благодарствую! — я кивнул и поднялся. — Поехали, Алька!

Уже у двери я поинтересовался у бабки:

— Возьмешь Альбину в ученицы-то?

Цветана широко улыбнулась, демонстрируя ровные белые зубы:

— Конечно! Зачем спрашиваешь?

— Антон! — меня толкнула в плечо Альбина. — Мы обо всём договорились! Я тебе по дороге расскажу.

— Ну, ладно!

Бабка пошла провожать нас на улицу. Неожиданно, стоя на крыльце, она вдруг в пояс поклонилась мне:

— Благодарю тебя, отрок, что помог мне! И со здоровьем-молодостью, и с ученицей, и в грех убийства не дал впасть.

Я буквально оторопел, открыл рот, не зная, что ответить. Потом, запинаясь, выдал:

— Какие наши годы! Сочтемся…

Селифан нас проводил до «разбойничьей тропы», как обозвал дорогу, по которой мы приехали в Кочары. При этом объяснять свои слова отказался.

В Кутятино мы с Альбиной пересели на «волгу». Лесник с нами не поехал. Только пожал руку, обнял и шепотом поблагодарил. А вот директор лесхоза товарищ Мамаев благодарил долго. Сжал руку и не отпускал её минуты три, рассказывая, какой я, оказывается хороший и отзывчивый человек, и прочее, и прочее, и прочее… В конце, с подозрением оглянувшись по сторонам, спросил, когда можно будет прислать за мной машину — жену полечить.

— Договоримся, Димитрий Иванович, — туманно ответил я. — Василий Макарович мои координаты знает. Все вопросы через него. И еще…

Упрямый доктор-старичок, пока мы катались в Кочары, проснулся и ушел. «Почистить память» ему я не успел. Поэтому предупредил Мамаева, чтобы он и его жена держали язык за зубами. А то не приеду! Директор лесхоза клятвенно обещал молчать как партизан на допросе.

Уже у подъезда дома водитель, прощаясь, протянул мне чем-то набитый рюкзак.

— Что это?

— Да так, — уклончиво ответил он. — Гостинцы деревенские…

Время было позднее, поэтому я потащил Альбину к себе:

— Будешь меня перед матушкой отмазывать! У тебя это хорошо получается.

Альбина хохотнула и согласилась.

— Кроме того, ты мне еще про свои переговоры с Цветаной не рассказала.

— Ладно, уговорил, шалун языкастый!

— Шалун? — усмехнулся я. — Так меня еще никто не называл!

Только Альбина, стоило ей сесть в машину, сразу уснула и проспала всю дорогу, так и не рассказав мне, о чём она говорила с Цветаной.

Глава 40

«Звезда» школы

Субботнее утро в школе началось с выяснения отношений с Лаврухой. Нина Терентьевна отловила меня перед первым уроком, минут десять меня чехвостила в хвост и в гриву, выясняя причину моего отсутствия на уроках. Оказалось, что у Натальи Михайловны была полугодовая контрольная по алгебре, причем, аж «министерская» — задания прислали из РОНО и т.д. и т.п.

— Я понимаю, что ты у нас «звезда», спасатель и прочее, — обозвала она меня. — Только смотри, не зазвездись, больно падать будет!

Я замер, поинтересовался:

— А с какого перепугу я стал «звездой»?

Лавруха криво улыбнулась:

— А разве нет? Чемпион, комсомольский вожак, учителя тебя трогать боятся… Людей спасаешь! Гэбэшники к тебе прямо в школу на уроки приезжают!

— Так это когда было? — я облегченно вздохнул. — Сто лет назад! И никаких комсомольских лавров мне нафиг не надо, Нина Терентьевна! И кого это я еще ухитрился спасти? Что вы в самом деле?

— Хватит ерунду молоть! — отрезала Лавруха. — Ох, смотри у меня, Ковалев, доиграешься! И никакой гэбэшник тебя не спасёт! Твоё счастье, что сегодня у директора и завуча выходной!

Она развернулась и ушла, оставив меня в недомуении.

— Какого хрена? — я повернулся к Мишке, который невозмутимо наблюдал этот спектакль в двух шагах.

— Так вчера в школу заявилась одна мадама в возрасте с сопровождением, — пояснил он. — Тебя искала. Типа, ты её спас. Перед ней и директор, и Малевская на задние лапки встали. Лавруха вся в истерике, тебя подорвалась искать, чуть ли не домой к тебе рванула. На меня наехали. А я ни сном, ни духом.

Я задумчиво почесал затылок, пожал плечами, вспоминая, кого это я мог спасти. Никто на ум не приходил.

— Бегом в радиоузел! — вывел меня из ступора Мишка, бросив взгляд на часы. — Через пять минут передачу надо включать!

Мы поспешили в кабинет директора. Под дверью нас уже ждала Ленка Воскрякова, которая готовила по субботам передачи о спорте.

Хорошо, что в субботу уроки были «щадящие» — биология, история, обществознание да факультатив у Лаврухи.

Сонная и вялая «биологичка» Миронова Марина Александровна даже не повернулась в нашу сторону, когда мы с Мишкой ввалились в класс после радиопередачи. Она вздохнула, бросила нам:

— Читайте 23-й параграф!

И ушла в себя, положив на стол перед собой толстенную книгу.

— Что это с ней? — спросил я у соседа Юрки.

Он в ответ пожал плечами:

— Не знаю. Что-то не в настроении!

Марина Александровна словно услышала нас, окинула взглядом класс, нахмурилась и опустила голову опять, как будто читая книгу. Но за пять минут она не перевернула ни одной страницы!

Я посмотрел на неё магическим зрением и покраснел. Оказалось обычное недомогание, которое бывает у всех женщин ежемесячно. Мне стало так неудобно, словно я подглядел за ней в туалете…

— Ты что? — удивился Юрка Никитин. — Тебе плохо, что ли?

Я справился со смущением, отмахнулся и кинул конструкт исцеления в «биологичку». Надо ж помочь человеку? Заклинание подействовало почти сразу же. Марина Александровна улыбнулась, повела плечами, с довольным видом захлопнула книгу.

— Ну, что, мальчики-девочки? — весело спросила она. — На чём мы с вами остановились?

Я мысленно ухватился руками за голову — вот ведь, помог, называется, на свою голову… Такая вот тавтология.

Лёха Рыков по прозвищу Кабан, шпана и хулиган из параллельного класса, на перемене после первого урока решил покурить в мужском туалете второго этажа. Так уж совпало, что дежурным учителем в субботу оказался Максим Иванович Карабалак, который к обязанностям дежурного относился почему-то достаточно ревностно. Во всяком случае, будучи дежурным, он каждую перемену старательно обходил все помещения школы, исключая разве что женские туалеты да женскую раздевалку при спортзале.

— Бычок в унитаз, сортир проветрить! — скомандовал Максим Иванович, узрев Кабана, смолящего сигарету. Кабан бросил взгляд на приятелей-одноклассников Папу и Вовку Гудаева, демонстративно сплюнул на пол и цинично бросил: