Вот так. Переход к делу. Быстрый и эффективный.
Как будто ничего между нами не было. Как будто мои чувства никто не растаптывал.
Люди страдали. И амулет был важнее моих обид.
Глубоко вздохнула, я собралась и заставила себя спрятать душевную рану поглубже. Я не дам ему понять, как он меня задел.
Подошла к шкафу, достала из потайного отделения дубовую коробочку. – Вот. – Поставила ее перед инквизитором на стол. – Выронил ты его, когда уходил тогда. После… – Я не стала договаривать.
Он открыл коробочку, достал деревянный кружок с вырезанными рунами. Рассмотрел его, перевернул.
– Думал, оставил на берегу, – пробормотал мужчина. – Обследовал берег перед походом к тебе, но так и не нашел. Спасибо, что сохранила.
– Сохранила? – Я усмехнулась без веселья. – Не только сохранила, но и изучила. – Я взяла амулет из его рук, повертела в пальцах. – Не знаю, кто его сделал. Но часть рун… они мне знакомы.
Провела пальцем по сложному узору.
– Видишь эти закорючки? Для тебя – просто узор. Для меня… это знаки. Вот этот – Коршун. – Я указала на острый, летящий символ. – Этот – Медведь. – Мой палец переместился ниже. – А вот этот… – пришел черед тревожного, многоногого символа. – Паук. Тот самый таргарский. Видимо, амулет был «настроен» на создание чудовищ с чертами этих тварей.
Эшфорд пристально смотрел то на амулет, то на меня. В его глазах угадывался сосредоточенный интерес.
– Ты читаешь это как книгу, – произнес он, и в его голосе прозвучало уважение. – Я даже представить не мог… Значит, мастер не просто так выбирал символы. Он задавал программу?
– Именно, – подтвердила я. – И это высокое искусство. Или высокое злодейство. Смотря с какой стороны посмотреть. – Положила амулет на стол. – Это древняя система. Очень сложная. Не каждая ведьма с ней знакома. Я сама могу делать амулеты. Обычные. Защитные. Например, те, что защищают от злых духов.
Подошла к полке, сняла маленький мешочек, высыпала в ладонь несколько простых деревянных кружочков с менее замысловатыми узорами.
– Вот. Основа рун… она похожа. Видишь? Те же элементы, но иначе скомпонованы. И главное – в моих амулетах нет этой силы. Нет магии превращения. Я могу их напитать? Да. Но только защитой. Не злом, не искажением сути.
Положила свои амулеты обратно в мешочек.
– Чтобы сделать такое, – кивнула на зловещий кружок в руке инквизитора, – нужна невероятная сила. И знание. Не просто вырезать узор. Нужно вложить в него саму суть превращения, извращения природы. – Я содрогнулась. – Мне как ведьме это противно. Но и сил, честно говоря, не хватило бы на подобное. Даже если бы я знала как.
– Значит, это не ты, – констатировал инквизитор.
Глаза невольно расширились. Я взглянула на него, удивленно.
Как он мог спать со своей подозреваемой?
– Ты думал, что это я? Я – Лирея? – стало очень обидно от такого подозрения.
Мужчина покачал головой, его взгляд был прямым, честным.
– Нет. Если бы ты раздавала зачарованные амулеты и была той самой Лиреей… зачем тебе было спасать пастуха Карела? Рискуя собой? Срывая амулет? Это было бы против твоих же интересов. Ты бы просто… ушла. Или устранила свидетеля. А ты спасла его.
- Впрочем, ладно. Я сам выразился двусмысленно.
Он отложил амулет, его глаза снова пробежали по моему лицу, по волосам.
– Ты подходишь под описание, которое дают выжившие. Красавица…
Эшфорд произнес это не как комплимент, а как факт, но мое обиженное сердце не уловило ничего, кроме неоправданных подозрений.
– Рыжие волосы, живешь у леса, в котором многие жертвы встречали Лирею. Травы знаешь… – Он вздохнул. – Так что да, кто-то другой может заподозрить тебя. И это опасно для тебя, Тея. Очень опасно.
Его беспокойство было искренним. Но оно лишь добавило горечи.
Беспокоился Блэкторн о потенциальной безвинно обвиненной, а не о женщине, с которой провел эту ночь.
– Знаю. Поэтому и отдала тебе амулет. Может, поможет найти ниточку к настоящей Лирее.
– Кто мог такое сделать? И главное как? Раньше с такой магией мы не сталкивались. – сказал инквизитор, возвращаясь к завтраку.
Я заколебалась.
Говорить ли о Роостаре? О своем учителе?
Страх сжал горло. Не только страх перед бывшим наставником, но и страх перед тем, что Эшфорд полезет в это дело с инквизиторским рвением и погибнет. Роостар был не из тех, кого можно просто взять и арестовать.
Нельзя говорить всей правды.
– Возможно, – начала я осторожно, отворачиваясь к очагу, – тот, кто это сделал, должен был либо сам изобрести этот ужас, либо обучиться у очень могущественного колдуна. Очень старого или очень сильного.
– И крайне маловероятно, но это может быть тот же колдун, что учил меня этим рунам и магическим основам. – добавила я, наблюдая как Эшфорд весь ощетинился.
– Он жив? Тот тип. Учитель. Где он? – осторожно расспрашивая он перевел наш разговор в мирную версию допроса.
Это было очень обидно. Впрочем, я понимала его интерес.
Я пожала плечами, делая вид, что наливаю себе воду из кувшина, лишь бы не встречаться взглядом с этими проницательными серыми глазами.
– Не знаю. Много лет не виделась с ним. И расстались мы на не очень хорошей ноте. Его зовут Роостар. Он отшельник. Всегда стремился к уединению. Никогда не искал власти над людьми, сторонился их.
Я солгала. Не совсем так. Он не причинял зла просто так. Но его методы… Хотя про это я не была готова рассказать.
– Зачем ему сейчас начинать творить такое? Привлекать внимание? Рисковать? – Я поставила кувшин. – Это не в его стиле. Но не уверена на сто процентов. Логичнее наверное предположить его ученика или ученицу. Ту самую Лирею. Которая использует его знания… или украденные у него знания во зло.
Эшфорд кивнул, в его глазах горел азарт охотника, напавшего на след.
– Роостар. Я запомню его имя. – повторил он. – Ведь ты не все сказала? – Он словно пытался считать реакцию с моего лица.
– Ну, допустим, Лирея, если это настоящее имя, конечно, ученица. Это возможно. Если ученица настолько мастита и опасна, то какой же там Учитель? Даже странно, что в Ордене Инквизиции о нем ничего не известно. Или прячется шибко хорошо?
Мужчина посмотрел на меня внимательно. С полминуты молчал, словно ждал ответы на иные вопросы, но решил, что я, итак, уже довольно сказала на сегодня и добавил:
– Спасибо за завтрак. И за информацию. Это очень ценно. Мне пора. Будут вопросы – найду тебя.
Как по-деловому? Словно и не было этой ночи?
Эшфорд сделал шаг ко мне, и я замерла, ожидая… чего? Поцелуя на прощание? Прикосновения? Но его не случилось.
– Будь осторожна, Теяна.
– О, спасибо за заботу, – я язвительно поклонилась. – Можешь быть уверен, что первой приду к тебе с повинной, если меня начнут жечь на площади.
Эшфорд посмотрел на меня, слегка нахмурившись, будто пытаясь понять причину колкости. Но я уже отвернулась, делая вид, что убираю со стола. Он встал, потянулся, собрал свои вещи. Подошел к двери.
Дверь хлопнула.
Я стояла посреди хижины, слушая, как его шаги затихают за окном. Тишина снова воцарилась, но теперь она была гулкой, пустой. Холодной, несмотря на летнее утро.
Ну, вот и все, – прошептала я. Он ушел.
Он и не понял. Ничего-то он не понял.
Подошла к столу, оперлась о столешницу.
«Может, еще зайду». «Ты женщина легкая». «Не девочка».
Каждое слово – как пощечина. Неужели Эшфорд воспринял нашу ночь как приятное развлечение? Легкую интрижку на обочине его важной инквизиторской дороги. Никаких обязательств, никаких чувств, никаких глупостей вроде «а что будет дальше?».
