Ведьма и столичный инквизитор (СИ) - Кайзер Анна

Я сжала столешню так, что дерево впилось в ладонь. Боль была почти приятной. Она была отвлекала от тяжких мыслей.

Стояла и убеждала себя. Нам было хорошо вдвоем. В тот момент.

Разве этого мало?

Но сердце кричало, что мало. Что хочется чего-то большего. Хотя бы теплого слова. Взгляда, в котором было бы что-то кроме удовлетворения и делового интереса.

«Какая же я дура!» – подумала с горечью.

Ведьма и инквизитор. Какое будущее?

Эшфорд из столицы, я – лесная дикарка. Он уедет, а я останусь здесь. С Берни. И с воспоминаниями. Ведь для инквизитора это был просто эпизод.

Мужчины… они так устроены. Не придают значения… мелочам.

Видимо, инквизитор воспринял нашу ночь именно так, как воспринимают подобное мужчины – как приятное приключение, не обязывающее ни к чему. Без душевных терзаний, без ожиданий. Для него это было естественно.

А может я сама виновата, что позволила. Но, разве же это плохо? Я его тоже немного использовала. Сердце будто бурой тиной покрылось – так давно я не чувствовала такой легкости, свободы.

Для меня эта ночь была откровением. Первым лучом весны после многолетней зимы. Глотком живой воды после долгой засухи. После того проклятия, что поразило Бернарда, после лет одиночества, когда даже мысль о том, чтобы подпустить кого-то близко, вызывала панику, я впервые почувствовала себя женщиной.

Моя душа и тело были в ледяной броне. Но вдруг льды растаяли, я оказалась беззащитной, чего всегда боялась. Разве Эшфорд отвернулся от меня? Ведьмы, что должна быть по идее ему противна. Нет. В этой ночи было больше смысла. Больше нежности, чем во всех его взглядах.

А если это и всего одна ночь. Плакать не буду. Разве моя судьба такая тяжелая? Бернард сказал бы, что нет, если бы мог говорить.

А если и пожалеть придется о том, что доверилась инквизитору, все снесу.

Пережила же предательство Роостара, проклятие Бернарда, годы одиночества. Переживу и это.

Подошла к окну, распахнула ставни настежь. Солнце, птицы, зелень – мир продолжал жить.

Отчего он сказал: «Чай не девочка?».

Ну, не старуха же! Поверхность стекла отражала лицо, еще не тронутое морщинами. Разве что одна намечается. Меж бровей.

Нет, он говорил не о возрасте. Но и опыта мне какого-то лишнего накинул.

Я глубоко вдохнула запах лета.

«Хорошо», – сказала я себе, стиснув зубы.

Пусть будет легко. Пусть будет без обещаний, без обязательств.

Я тоже умею играть в эти игры.

А прошлая ночь… она просто была. И этого, наверное, должно быть достаточно. Даже если сердце кричит, что это грустно закончится.

Глава 35

Теяна

Вечерний парк дышал прохладой, пропитанной ароматом нагретой за день травы и увядающих из-за жары цветов. Длинные, сизые тени от вековых дубов и плакучих ив растягивались по аллеям, сливаясь в причудливые узоры на земле.

Я шла не спеша, будто плыла по течению этой тишины, корзина с нераспроданными остатками зверобоя и душицы легонько постукивала о бедро. Продажи сегодня были так себе. Мысли – и того хуже.

Больше не приходил. Ни разу.

Эти мысли, как шипы, впивались в сердце с каждым шагом. Солнце садилось, окрашивая небо в багрянец и золото, а внутри у меня была одна сплошная серая слякоть.

Пять дней.

Пять долгих, пустых дней, наполненных лишь треском дров в очаге, мычанием Берни да тягучим свинцом ожидания.

Как я отвыкла! А ведь прежде это казалось тихим уютом.

Каждый скрип калитки, каждый отдаленный стук – сердце замирало, глупо надеясь: Он? И каждый раз – ледяной душ разочарования.

Горькая усмешка сама собой сорвалась с губ.

Счастье-то наше, выходит, короткое. Искра вот-вот отгорит дотла.

И что теперь? Теперь господин столичный инквизитор и в сторону мою не посмотрит, что ли? Получил, что хотел – теплую постель да покорное тело – а дальше мое дело сторона?

Я пнула мелкий камешек, с раздражением наблюдая, как он скачет по дорожке.

Ни подарков, ни цветов... Мысль жалила.

Может, не такая я девушка, чтобы мне подарки дарили? Недостойна?

Ведьма – она и есть ведьма. Удобная дикарка на опушке. Пришел, взял, ушел. Все просто.

До встречи с Эшфордом я жила одна. И, вроде бы, смирилась. Привыкла к этой пустоте, к этому одиночеству, как к старой, неудобной, но знакомой одежде. Видимо, одной мне и суждено на свете жить. Может, оно и к лучшему?

Я попыталась вдохнуть полной грудью вечернюю свежесть, но легче не стало. Как бы вкусен ни был аромат городского парка.

Ходили бы как по лезвию ножа. Шаг влево, шаг вправо – и гибель. Губить-то я инквизитора не хотела. А то бы ждала бы его судьба как Бернарда.

Жестокая, несправедливая мысль коснулась моего сознания. Есть вот люди, что парочками живут, как грибы в грибнице, а есть и те, кто один свой век коротать приговорен. Бирюком быть ему судьба.

Я же уже смирилась? Отчего же сердце сейчас так бьется в протесте, как пойманная птица? Отчего эта глупая, унизительная боль?

А чего я хотела от Эшфорда? Разве же можно кому диктовать как любить? И в разум к нему не проникнешь. Да и напрашиваться не хочется.

Над браком-то он посмеялся, сказал, что хорошую вещь браком не назовут.

«Чай не девочка». Слова жгли, как раскаленные угли. «Не девочка», значит нечего и сантименты разводить? Значит, сама все понимаешь?

Может, и сам Эшфорд понимает. Не дружить зайцу с волком. Вот и у нас будущего быть не может. С него и того станется, что обещал молчать, инквизиторам на костер не понесет. Теперь-то я это знаю.

Да и ему нужны ли детки от ведьмы? Рожу коль от него, девчонка выйдет – ей от таких, как отец, бегать придется всю жизнь. Мальчишка будет – как его ото зла уберечь? Колдуны же они от магии вообще голову теряют часто.

Я резко оборвала этот опасный поток мыслей, ощутив внезапный спазм в груди. Да что же я сама-то об этом думаю! Не будет у меня ни детей, ни мужа.

Но разве же я еще не привыкла? Сжала кулаки, ногти впились в ладони. Боль физическая отвлекла от душевной. Все вынесу.

Только как же сердцу разом приказать – забудь его. Забудь!

Этот внутренний крик отозвался странной пустотой не только в душе, но и внутри. В том самом месте, где обычно теплился источник моей силы.

Пять дней.

Пять долгих дней после той ночи я не могла колдовать, видеть духов. Не могла наполнить амулет защитной силой, даже самый простой. Мои зелья получались пустыми, безжизненными, как травяной отвар у любой деревенской знахарки.

Магия утекала сквозь пальцы, как вода. Я пыталась успокоить себя. Но в глубине души знала причину.

Проклятие Роостара. Его ледяные слова, сказанные много лет назад, когда я уходила: «Не сможешь так жить. Вернешься».

Он знал. Знал, как захлопнуть капкан. Какая уж тут семейная жизнь, если из-за его проклятия после ночи любви я не чувствую магической силы по пять дней? Ярость, бессильная и ядовитая, подкатила к горлу.

«Нет, Роостар. Не победишь.» Я стиснула зубы, глядя на темнеющие кроны деревьев. «Не вернусь. Придумаю, как выкрутиться.»

Именно в этот момент, когда я мысленно бросала вызов своему учителю, край глаза зацепил движение. Прозрачно-серебристое пятно света, мелькнувшее между стволами старых вязов и устремившееся вглубь парка, в самую густую, редко посещаемую часть, где кусты сплетались в непроходимые заросли, а тропинки терялись.

Дух.

Сердце екнуло, забилось чаще – не от страха, а от внезапной, дикой надежды.

Видение вернулось! Значит, магия восстанавливается? Скоро и остальное вернется? Магия просачивается обратно сквозь трещины в проклятии?

Я замерла, всматриваясь в то место, где мелькнуло призрачное сияние. Да, оно было слабым, едва различимым на фоне вечерних теней, но это был он. Дух. Не просто сгусток энергии, а душа. Человеческая душа.

«Куда он?» - внутренний вопрос прозвучал сам собой. Духи редко блуждают без цели. Их тянет к месту гибели. Или к убийце. Особенно в случае насильственно прерванной жизни. Вспомнились жуткие находки в этом самом парке. Девушки. Искалеченные.