Архитектор Душ V (СИ) - Вольт Александр

Алиса подошла к столу. Она смотрела на очертания тела под тканью. Сердце билось часто-часто.

— Я хочу попробовать, — сказала она тихо.

Лидия внимательно посмотрела на нее.

— Ты уверена? Виктор предупреждал, что это опасно.

— Я знаю. Но я должна. Я… я чувствую, что могу.

Алиса глубоко вздохнула и откинула простыню, открывая лицо покойного. Оно уже приобрело восковую бледность. Девушка положила руку ему на грудь, на то место, где застыло сердце. Кожа была ледяной и липкой.

— Сосредоточься, — прошептала она сама себе, повторяя слова Громова — Почувствуй.

Она закрыла глаза. Темнота. Тишина. Только гудение ламп под потолком. Ничего не происходило. Она уже хотела убрать руку, разочарованная, как вдруг…

Мир рассыпался на серые тона, потеряв четкость. В контуре лежавшего на столе тела она заметила беленькое пятнышко чуть ниже грудной клетки. Психея.

Алиса проследила за линиями, расходящимися во все стороны, словно нити нервной системы, и увидела огромный узел в районе шеи, где был перелом. Дрожащей рукой она потянулась к этому месту, коснувшись кончиком пальца.

И мир взорвался.

Ее швырнуло в чужое воспоминание с такой силой, что перехватило дыхание.

Это не было похоже на кино. Это было хаотичное нагромождение ощущений, звуков и смазанных картинок.

Скрип деревянной ступени под ногой. Запах пыли. Полумрак коридора второго этажа.

Она чувствовала его спокойствие. Он просто шел вниз. Никакого головокружения, никакой боли в сердце. Он был абсолютно здоров и трезв.

Шаг.

И вдруг — резкое, холодное дуновение в спину, словно направленный поток воздуха, плотный, как удар боксерской перчатки.

Толчок.

Ощущение потери равновесия. Мир опрокидывается. Паника. Животный ужас от того, что сзади никого не было, но что-то его толкнуло.

Удар плечом о перила. Боль. Круговерть ступеней. Удар головой. Хруст.

Алиса с криком отдернула руку, словно коснулась раскаленной сковороды. Ее отбросило назад, она ударилась спиной о шкаф с инструментами. Инструменты звякнули.

Она сползла на пол, жадно хватая ртом воздух. Перед глазами все плыло. Ее трясло. Чужой страх, боль, этот ужасный хруст ломающихся позвонков — все это было в ней, отдавалось эхом в каждой клетке.

— Алиса! — Лидия тут же оказалась рядом, опустилась на колени, схватила ее за плечи. — Что? Что ты видела?

Алиса подняла на нее глаза, полные ужаса.

— Его… его толкнули, — прошептала она, и голос ее сорвался. — Там никого не было. Но его толкнули. Что-то… невидимое. Я чувствовала этот удар. Это не несчастный случай. Это… это что-то другое.

Лидия нахмурилась, ее лицо стало серьезным. Она посмотрела на тело, потом на Алису.

— Невидимое?

— Да. Сгусток воздуха. Магия. Или… призрак. Я не знаю. Но он боялся. Он жутко боялся перед тем, как упасть.

Алиса закрыла лицо руками, пытаясь унять дрожь. Это было страшно. Гораздо страшнее, чем видеть призрака своего отца. Там была печаль и любовь. А здесь… она не знала, как описать эти чувства.

— Тихо, тихо, — Лидия обняла ее, прижимая к себе. — Все закончилось. Ты вернулась. Ты здесь.

Алиса всхлипнула, уткнувшись ей в плечо.

— Виктор… он каждый раз это чувствует? — спросила она глухо. — Каждый раз, когда касается их?

— Видимо, да, — ответила Лидия задумчиво.

— Приятного мало, — грустно отозвалась Алиса.

Лидия участливо поглаживала ее по плечу.

Со стороны спуска раздался цокот каблуков. Алиса постаралась подняться, но ноги отказывались слушаться. Лидия помогла ей, чуть ли не рывком подняв с пола.

— Итак, — в прозекторскую вошла Ольга Воронцова. — Что тут у нас? — она взглянула на тело и тут же оценила угол перелома. — Ух ты! И как это он так умудрился?

Ночная Москва за окном «Имперора» сливалась в бесконечную сверкающую реку. С момента, как мы распрощались с эльфами на парковке бизнес-центра, прошло уже больше десяти часов. День, начавшийся с эспрессо и разоблачений, плавно перетек в тягучий, бессмысленный вечер.

Я успел съездить к отцу. Разговор вышел тяжелым, но необходимым. Андрей Иванович слушал меня не перебивая, сидя в своем кресле у окна и глядя на угасающий закат. Я выложил ему все: и про визит к Волкову, и про его наигранное удивление, и про финансовый след, ведущий к контрабандисту Игнату Ворону.

Отец молчал долго. Я видел, как ходили желваки на его исхудавшем лице, как сжимались кулаки на подлокотниках.

— Вот, значит, как, — произнес он наконец глухим голосом. — Тридцать лет. Мы с ним тридцать лет бок о бок. Я ему спину прикрывал, когда на нас наезжали в девяностых. А он…

Он не закончил фразу, лишь махнул рукой. В этом жесте было больше горечи, чем гнева.

— Никому нельзя верить в этом проклятом мире, Виктор, — сказал он, глядя мне в глаза. — Даже тем, с кем делил хлеб. Дери их всех Инквизиция.

Сказав немного утешительных слов на прощание, я попросил его следить за собой и велел завотделением никого к отцу не пускать.

Заняться было нечем. Я просто катался по городу, наматывая круги по Садовому, глуша мысли музыкой и шумом мотора. Потом, устав от бесцельной езды, заехал в какой-то торговый центр и купил билет в кино на ближайший сеанс. Потом на следующий. Я просидел в темном зале несколько часов, тупо глядя на экран, где мелькали какие-то супергерои в трико, спасающие мир. Это помогло. Мозг отключился, перестал прокручивать варианты развития событий.

Вышел я только когда город начал пустеть. Ночная прохлада приятно холодила лицо после духоты кинозала. Я сел в машину и направился в сторону отцовского дома.

Улицы были почти пустыми. Светофоры перемигивались желтым, редкие такси проносились мимо, спеша за полуночными заказами. Я ехал не спеша, наслаждаясь плавным ходом тяжелого автомобиля.

На одном из перекрестков загорелся красный. Я плавно нажал на тормоз, останавливая машину у стоп-линии. Вокруг — ни души. Только пустой проспект, залитый оранжевым светом фонарей, и тишина, нарушаемая лишь тихим урчанием двигателя.

Я барабанил пальцами по рулевому колесу, глядя на секундомер светофора. Сорок секунд. Тридцать девять.

Мысли лениво текли, перескакивая с одного на другое. Волков наверняка уже связался с Вороном. Нандор его слушает. Завтра, скорее всего, будут новости.

Краем глаза я заметил движение слева.

По соседней полосе медленно, почти беззвучно, подкатила еще одна машина. Черный, наглухо тонированный внедорожник без номеров. Он остановился не за стоп-линией, а чуть выдвинувшись вперед, поравнявшись со мной капот к капоту.

Странно. Зачем прижиматься так близко на пустой дороге?

Я лениво, почти рефлекторно повернул голову влево. Просто посмотреть, кто там такой дерзкий. Стекло внедорожника медленно, с электрическим жужжанием поползло вниз.

Я ожидал увидеть там кого угодно. Пьяного мажора, желающего погоняться. Усталого таксиста. Да хоть самого Иисуса из моего мира.

Но я увидел тьму.

В салоне было темно, но света уличных фонарей хватило, чтобы выхватить детали.

Балаклавы.

Три черные маски с прорезями для глаз и тусклый отблеск металла в руках пассажира.

Мир на мгновение замер. Время растянулось, превратившись в вязкую тягучую субстанцию. Звуки исчезли. Остался только стук моего сердца, ударивший в уши набатом.

Я смотрел на эти маски, и реальность вокруг меня треснула.

Это уже было.

Я знал эту сцену. Этот ракурс. Дождь, пробки, запах бензина… и черная машина слева. Балаклавы. Вспышка.

Это был не просто страх. Это было дежавю такой чудовищной силы, что меня парализовало.

Я схожу с ума. Это флешбэк. Этого не может быть. Я в другой вселенной. Вдругом теле. Это глюк матрицы, не иначе.

Мозг отказывался верить. Это было слишком кинематографично, слишком иронично, чтобы быть правдой. Умереть, попасть в другой мир, накрыть ОПГ, выжить в разборках с культистами, спасти отца, чтобы… чтобы быть расстрелянным на перекрестке точно так же, как в первый раз?