Записки нечаянного богача 4 (СИ) - Дмитриев Олег

— Для Вас, баба Валя, я готов хоть весь день эту гажу хлебать, хоть и не люблю, — искренне ответил я, не сводя с неё глаз.

— Да знаю я, — привычно отмахнулась она. — Пробей тогда нам столик на четверых у Самвела. Нет, на шестерых сразу давай — нечего Головину с Ланевским под дверью торчать, а потом от тебя по второму кругу слушать. А ну как напутаешь чего? — потешалась бабка.

— Это я запросто, — печально кивнул я, а Тёма уверенно и быстро закивал, подтверждая её правоту.

— Ну вот и ладушки тогда. Нате вам по мороженке. Выше нос, бойцы! — когда она говорила таким голосом, опускать нос становилось не только стыдно, но и опасно, поэтому мы дружно задрали их к небу. К высокому и васильково-голубому летнему небу над нашей землёй.

В субботу приехали подруги бабы Вали. И, подходя к их столику в «Арарате-2», над которым вился и гудел усатым шмелём Врунгелян, Головин проговорил:

— Вот поэтому я — вояка, Серёга — счетовод, ты — вообще нечаянный, а она — легенда!

И спорить с ним никто даже не подумал. Потому что за столом щебетали три подружки: сверхсекретная старшая сестра смертельно опасного брата, всемирно известная тренер по художественной гимнастике и не менее известная — по фигурному катанию. Я их до того дня только в телевизоре видел, и то редко. И про обеих ходили слухи — один другого хлеще, что, мол, чуть ли не к тайному-секретному правительству страны они относятся, куда входят те, кто принимает реальные решения. Хотя, после моего совместного турне по древним монастырям с тремя мудрецами-богатырями, наверное, можно было этих и не опасаться. Но скептик не разрешал, крича: «С этими держи ухо востро!». Фаталист добавил позитива унылым: «Да толку-то?».

Места здешние дамам предсказуемо понравились. Город мы объехали на двух «Победах», которые ГАЗ-М-20. Лорд нарвался как-то на целый списанный таксопарк, что доживал свой век на заброшенном складе где-то под Нижним Новгородом, не удержался от юношеской романтики, потому что такая же машина была у его деда, и скупил чохом весь тираж, говоря по-журналистски. Кол, который тоже жил уже в Княжьих Горах и держал тут предсказуемый автосервис, взвился ракетой, натащил запчастей и помощников — и буквально через неделю выкатил на улицы города сверкающих хромом и белыми ободками покрышек красавиц. Народ фоткался, садился посидеть, радости было без меры. А потом — шок, когда узнали, что машины остаются в городе, и каждый, кому надо, может подойти, завести и поехать в магазин, в кафе или в кино. А потом просто оставить ключи в замке, для другого, кому понадобятся колёса. Так и с таксистами, кстати, решился вопрос, которые обивали проходную со стороны села, норовя заехать на территорию. Но дальше широкой оборудованной парковки перед забором их никто не пускал, конечно. А грузы заезжали внутрь по другой дороге, через другой КПП, со сложностями, вполне достойными режимного объекта, которым наш город и являлся, откровенно говоря. Всё это — порядок, чистота, безопасность — не оставили гостий равнодушными.

— Ну так чего тебе надобно, Дима? — голосом золотой рыбки в начале истории со стариком и старухой, что не видела краёв, спросила богиня художественной гимнастики. И мне вдруг показалось, что я прямо-таки услышал, как вспотел вмиг рядом Ланевский. Да, этой тоже силы и влияния было не занимать.

Я сдержанно и корректно постарался обозначить проблематику. Опытные дамы потешались над тем, как я выкруживал деликатные фразы и подбирал нейтральные термины.

— Вполне осуществимо. Поставлю дачку рядом, буду на своих куриц в окошко наблюдать, — задумчиво глядя на меня, предположила она.

— Не уверен, — ответил я под стон и плач фаталиста со скептиком. А Тёма с Серёгой, кажется, сделали большое усилие, чтобы не отсесть от меня подальше.

— В чём именно? — в тёмных глазах за стёклами очков, наверняка баснословно дорогих, начало светиться адово пламя.

— В дачке. Здесь Город, закрытая социальная группа. Не зоопарк, не цирк уродов. Тут или жить — или в гости приезжать, к друзьям или в отель. Тут не предусмотрены дачные товарищества, — размеренно проговорил реалист, отпив чаю, держа чашку в на удивление не дрожавшей руке.

— Ты отдаёшь себе отчёт, с кем говоришь, юноша⁈ — казалось, ещё чуть-чуть — и чёрные волосы взовьются змеями над головой, а за спиной хлопнут кожистые крылья. Лорд громко сглотнул, а подходивший было Самвел развернулся едва ли не в воздухе и направился обратно на кухню, почти не хромая, быстро.

— Разумеется, — едва ли не с лёгкой ленцой отозвались мы с реалистом, глядя на разгоравшийся за стёклами очков пожар с интересом юннатов.

— Да мне пальцем шевельнуть — и всю твою песочницу с землёй сравняют! — ух, как её разобрало-то. Даже акцент какой-то прорезался. Где-то мы это уже проходили, про бульдозеры, про мусорный полигон. При воспоминании о той аварии на МКАДе я чуть улыбнулся, от чего и без того взволнованную собеседницу аж затрясло.

— Ну, положим, пальцами где ни попадя шевелить — так себе занятие, — я понимал, что спорить с такими фигурами, а тем более бесить их — это дорога в один конец, к рамке с ленточкой в углу, и дорога очень короткая, но поделать с собой ничего не мог. Не мог по-другому.

— А чтобы шевелить там, где это помогает, надо сперва отсюда выбраться. А места тут глухи-и-ие, — протянул я, но без угрозы, а с той же улыбкой. Которая собеседницу и добила.

— Что-о-о⁈ — вскочив, взвыла она так, что чуть посуда на столе не полопалась.

А я в ответ лишь чуть поднял левую бровь. А ещё шевельнул ноздрями, будто принюхиваясь. И заметил, как в стёклах её очков загорелся другой свет, с моей стороны. Буквально на глазах гася тот, что был там, внутри.

— Ты гляди, Танюх, и вправду не боится! — с каким-то чуть ли не детским восторгом воскликнула она, хлопнув по плечу богиню фигурного катания, падая обратно на стул.

— Редкий. Жаль, не спортсмен, — сдержанно согласилась та. Таким тоном, что я от души порадовался, что на коньках катался ещё хуже, чем на лыжах.

— Повеселил, Дима. И порадовал. Давно таких не встречала. Школы откроем, как здания готовы будут. За сколько справишься? — перешла к делу гимнастка, будто это не она только что планировала тут всё сравнять с землёй.

— К середине сентября сдадут, — спокойно ответил я, снова отпив чаю. Он, таёжный, у Врунгеляна был просто великолепным.

— Вряд ли, уж больно быстро, — усомнилась вроде бы она. Но мы с реалистом видели искорки под очками, теперь смеющиеся.

— В марте тут лес стоял глухой, сплошняком, — пожал я плечами, а Тёма и баба Валя синхронно кивнули.

Расставались вполне по-дружески, даже обменявшись телефонными номерами. Хотя даже выдумщик-скептик не рискнул предположить, что же такого должно было произойти, чтобы я позвонил этим спортивным ведьмам.

Академии обоих видов спорта открыли в начале третьей недели первого осеннего месяца. Понаехала такая прорва журналюг со всего мира, что я было решил пересидеть всю суету в офисе. Но Надя, солнце моё ясное, едва ли не за ухо меня вытащила. За второе планировала схватиться, но не дотянулась, Анюта. Пришлось выбираться. За коммуникации с массовыми информаторами отвечал Лорд, как человек более нордический и стойкий. Мы поздоровались и познакомились со спортивными богинями, что наперебой затискали дочку, но так, профильно, как в мясном отделе или на собачьей выставке. И хором решили, что старая: шесть лет для захода в большой спорт — слишком поздно. А я изо всех сил сдержал облегчённый вздох.

Операторы и прочие корреспонденты обсели Ланевского, как мухи — портрет государя императора, но тот держался молодцом и не выдал им ни меня, ни главную буржуинскую тайну. Близко к ним я на всякий случай не совался, помня твёрдо завет фаталиста нечаянным богатеньким буратинам: «с „карабасами“ даже рядом не стой!». Выпроваживать некоторых из особо охочих до скандалов, интриг и расследований пришлось ребятам Головина.