Тень тоже не отставал. Его цепи из черного пламени опутывали врагов, а три головы разрывали их на части.
К тому времени, когда мы добрались до последнего ангара, наша одежда была покрыта кровью, а в воздухе стоял запах гари.
— Осталось последнее препятствие, — сказал Диккенс по портативной рации, которые он нам выдал до начала операции. — Перед входом в главный ангар кто-то стоит.
Я выглянул из-за угла и увидел фигуру, которая заставила меня нахмуриться. Ведь он напоминал нашего соратника.
Гигант ростом в два с половиной метра, с мускулатурой, которую, казалось, он сделал в одном тренировочном зале с Бартоломеем. За его спиной красовались два массивных баллона, соединенных с респиратором на лице системой трубок. Каждый вдох сопровождался характерным шипением и паром вокруг лица.
Бартоломей остановился как вкопанный.
— Харди? — прошептал он.
— Вы знакомы? — спросил я.
— Это мой двоюродный брат. Харди Реккар. Он считался погибшим полгода назад. Неужели…
Хлоя холодно посмотрела на гиганта.
— Похоже, не только Монклеры продают своих людей Риверсу.
Эти слова больно задели Бартоломея. Он сжал кулаки, и воздух вокруг него заколебался от гравитационных волн.
— Харди! — крикнул он. — Это я, Барт! Ты меня помнишь?
Гигант медленно повернулся к нам. Его лицо было искажено шрамами, а глаза горели нездоровым огнем. Но самое страшное — он не показал ни малейшего признака узнавания.
Вместо ответа Харди издал утробное рычание и бросился на своего брата. Я сжал крепче рукоять меча, уже прикидывая как удобнее лишить противника подпитки из баллонов. Но Бартоломей коснулся моего плеча.
— Нет Дарион, — сказал он и, выскочив вперед, принял удар на свою кувалду. — Это дело чести! Я должен разобраться с ним сам.
Харди, или то, что от него осталось, громко выдохнул, выпустив облако пара, и два гиганта сошлись в яростном поединке. Их удары сотрясали землю, а гравитационные волны заставляли трещать стены ангаров.
Но у нас не было времени наблюдать за боем.
— Вперед, — сказал я Хлое и Диккенсу.
Если Реккар сказал, что справится, значит, он сдержит слово. В этом я не сомневался. К тому же Тень решил остаться с ним, чтобы прикрыть наш тыл от очередных мертвецов, которые появились за нашими спинами.
* * *
Главный ангар был огромным — размером с авиационный терминал. Посреди него стояли ряды емкостей с какой-то светящейся жидкостью, а воздух был полон едких химических запахов.
И там, среди всего этого научного оборудования, нас ждали два человека.
Изабель Ламбер выглядела точно так же, как и несколько месяцев назад в «Забытых Глубинах». Та же бледная кожа, те же холодные глаза, тот же безупречный костюм. Словно пуля Диккенса не оставила на ней и следа.
Рядом с ней стоял высокий мужчина лет тридцати пяти с мертвыми глазами профессионального убийцы. Его лицо пересекал уродливый шрам, а в руках он держал два кинжала.
— Какие гости, — произнесла Изабель с улыбкой. — Диккенс, излечиться от твоего выстрела было крайне сложно, знаешь ли. Ты даже представить не можешь, сколько людей мне пришлось выпить! И их кровь на твоих руках!
Голдльюис не ответил, лишь гневно посмотрел на женщину, а после перевел взгляд на, как я понял, Демоса.
— Хлоя, могу ли я попросить тебя взять на себя эту стерву, — сказал он, направляя винтовку на Демоса. — Мне нужно отомстить за смерть Крестона!
Хлоя, за спиной которой уже образовались десятки лепестков, направленных на некромантку, усмехнулась своей фирменной безумной улыбкой.
— С удовольствием! — хихикнула она, после чего повернулась ко мне. — Иди дальше, Дарион, мы тут разберемся. Это Монтильярское отродье должно быть в последнем помещении, следить за всем, что происходит тут!
Я кивнул. В глубине ангара виднелась еще одна дверь — массивная, стальная, с магическими замками. Оттуда шел слабый красноватый свет.
Пока за моей спиной начинался двойной поединок, я направился к этой двери.
Глава 20
Битва Титанов
Взрывы сотрясали воздух снаружи сети ангаров, где разворачивалась трагедия между двумя братьями. Бартоломей Реккар стоял напротив искаженной версии своего двоюродного брата, и в его глазах читалась скорбь, которая была хуже любой физической боли.
— Харди, — позвал он, опуская кувалду и делая шаг вперед. — Это я, Барт. Ты меня помнишь? Мы вместе росли, тренировались в семейном лагере. Ты учил меня правильно держать оружие, когда мне было семь! Очнись же!
Существо, которое когда-то было Харди Реккаром, медленно повернулось к нему. За респиратором скрывалось лицо, изуродованное шрамами и черными венами, проступившими под кожей. Глаза горели нездоровым огнем эссенции Риверса, но в них не было и следа узнавания.
— Брат, помнишь, как мы поклялись друг другу защищать клан? — продолжал Бартоломей, надеясь пробиться сквозь химическое безумие к остаткам человечности в брате. — Ты говорил, что сила Реккаров не в магии, а в том, что мы никогда не оставляем своих.
Вместо ответа Харди открыл рот и издал звук, который заставил содрогнуться даже видавшего виды Бартоломея. Это был нечеловеческий рев, искаженный респиратором, превращенный в механический кошмар. Но хуже всего было то, что в этом звуке читалась боль — боль человека, заключенного в собственном теле и не способного контролировать свои действия. По крайней мере, именно это услышал Охотник.
— Прости меня, брат, — прошептал Бартоломей, поднимая свою верную кувалду.
Харди атаковал первым. Его грудь раздулась, баллоны за спиной зашипели, подавая новую порцию эссенции прямо в легкие. Затем он выпустил из груди концентрированную ударную волну — «Рык Разрушителя». Воздух перед ним сжался до плотности стали и выстрелил вперед невидимым снарядом.
Бартоломей почувствовал приближение атаки еще до того, как она достигла его. Его магия гравитации мгновенно сработала. Масса его тела увеличилась в десятки раз, ноги словно приросли к земле. Ударная волна врезалась в него с силой товарного поезда, но мужчина устоял, лишь глубже впечатавшись в бетон. Под его ногами расползлась сеть трещин, уходящих в землю на метры.
— Человека больше нет, — пробормотал гигант, глядя на брата с болью в глазах. — Остался только зверь, которого нужно остановить.
Тень, державшийся в стороне, внимательно наблюдал за поединком. Пёс понимал — это дело чести между братьями, и вмешиваться нельзя. Но был готов перехватить любую угрозу, которая могла прийти извне. Он был здесь, чтобы задержать возможное подкрепление, ну а те мертвецы, что ранее ринулись за отрядом, были уже уничтожены.
Харди бросился в атаку, его движения стали звериными, хищными. Вокруг его рук формировались призрачные когти из чистой разрушительной энергии — полупрозрачные, мерцающие конструкции длиной в полметра каждая. Энергия вокруг них искажалась, создавая визуальные волны, как от раскаленного воздуха.
Бартоломей встретил его в лоб, используя «Молот Нулевой Массы». Его кувалда начала двигаться с невозможной скоростью. Вес оружия упал почти до нуля, позволяя ему рассекать воздух размытой серебряной полосой, так как мог делать только он. Но в момент соприкосновения с призрачными когтями Харди масса молота мгновенно возросла в тысячи раз — «Молот Падающего Метеора».
Столкновение было катастрофическим. Пространство между братьями буквально искажалось от концентрированных сил. Ударная волна снесла ближайшие контейнеры, превратив их в металлолом. Земля под ними треснула, образовав кратер.
Харди отлетел назад, но приземлился на четвереньки, подобно хищнику. Его призрачные когти исчезли, но эссенция в его венах пульсировала ярче. Респиратор работал с удвоенной скоростью, накачивая в его систему новые дозы препарата.
Бартоломей выбрался из кратера, его броня была помята, а левое плечо кровоточило там, где призрачный коготь все же прошел сквозь защиту.
