Между добром и злом. Том 6 - Кири Кирико

— Послушайте…

— Очень внимательно слушаем, — кивнул он, сверля мэра взглядом, и тот как-то нервно сглотнул, будто вместе с этим проглотив и часть слов. А вот Цертенькоф был спокоен. Пугающе спокоен. — Знаете, вы, наверное, забыли, что вы мэр города Мёнхван. Не Ангартрода, не даже Эдельвейс, а Мёнхван. Спроси кого, и они даже не поймут, что это город, настолько он маленький и незначительный. Вы понимаете, о чём я, мистер Ефенсоуз? Вы могли забыться и подумать, что вы какая-то влиятельная фигура, но вы никто, звать вас никак, и когда к вам приходят сыщики из специальной службы, единственное, что вы можете и должны отвечать — да, конечно. Вы понимаете это?

— Да, — кивнул тот, испуганный и уязвлённый словами Цертенькофа.

— Отлично, — кивнул сыщик. — Потому что ваши дела и так обстоят неважно, мистер Ефенсоуз. Мои товарищи тут немного покопались в истории и вдруг выяснили очень неприятный факт про вас. Знаете, какой?

А вот здесь уязвлённость сменилась на страх.

— Я не слышу ответа, мистер Ефенсоуз.

— Н-нет, господин Цертенькоф, — пробормотал он.

— Странно… — протянул он. — Я думал, вам известно, что в империи, мягко говоря, не поощряются секты, мистер Ефенсоуз. Особенно те, что связаны с жертвоприношениями.

— Я ничего не знал об этом! — тут же выпалил он. — Это всё Жангерферы! Они в конце поехали головой, когда умерла жена Партеса! Духи, проклятия, они устроили это шоу и…

— И вы хотите сказать, что не участвовали? — уточнил Цертенькоф.

— Нет!

Цертенькоф взглянул на Кондрата. Озвучивать мысль не пришлось.

— А вот я слышал совершенно другую историю, — произнёс Кондрат медленно. — Вы входили в секту, которая поклонялась духам. Помимо уже покойных Жангерферов туда входил Урунхайс, Ягершмейт и Хастон. Вы иногда встречались, обсуждали свои дела… проводили обряды…

Они не издевались — они медленно прибивали его к стене. Факт за фактом затягивали петлю, сначала пугая, а потом давая понять, что им всё известно, чтобы окончательно лишь его какой-либо надежды. Чтобы милосердно предложить ему возможность спастись, в которую он вцепился всеми руками и ногами, готовый рассказать всё, что они захотят.

Стандартный допрос из разряда злого и доброго полицейского.

— Я не проводил! Это всё…

Цертенькоф ударил по столу кулаком, заставляя того сразу смолкнуть.

— Нас не интересует, что вы там делали или нет, мистер Ефенсоуз. Сейчас мы хотим знать, кто убил Жангерферов.

— Я… я не знаю, кто убил их. Это же был несчастный случай…

— За неделю до смерти вы встречались с одной женщиной из кочевых народов, верно? — спросил Кондрат.

— Да, было это, да, там был я, Урунхайс, Ягершмейт, Хастон и Жангерферы, младший и старший. И эта бабка, мы просто обсуждали, что делать с шахтой! Люди болели, какая-то зараза…

— Проклятие. Вы думали, что это проклятие, — заметил Кондрат.

— Да, проклятие, но я не верил в это ни на мгновение!

— Что она вам сказала?

— Да ничего особенного. Просто советовала, что делать.

— Там, где всё началось, там всё и закончится. Так было, я прав?

— Ну… да, что такое, я уже не помню…

— Тогда, мистер Ефенсоуз, давайте я вам напомню, как это было. Вы услышали слова старухи, что всё должно закончиться там, где всё началось. А началось всё с Жангерферов, которые и раскопали ту шахту несмотря на то, что знали, что она проклята. И с жадностью её раскапывали, даже несмотря на то, что проклятие убивало людей. И вы решили, что речь идёт именно о Жангерферах. Всё должно закончиться на тех, с кого началось, да?

— Нет!

— Вы решили их убить. И сожгли их дом,— с нажимом произнёс Кондрат.

— Нет! Мы бы не стали…

— Но вы это сделали, — процедил Цертенькоф, будто это было личное оскорбление. — Вы убили их в надежде задобрить духов и остановить проклятие.

— Я не убивал их!

— Не вы, но кто-то из ваших подручных, да? Кто-то, кому можно доверить это дело. Тому, кто сможет поджечь дом так, чтобы оттуда никто не выбрался. Вы обратились к Урунхайсу, главе стражей правопорядка, ведь у него всегда найдутся подходящие люди.

— Да нет же! ­— уже чуть ли не плача выкрикнул мэр города. — Мы бы не стали этого делать! Зачем, на кой чёрт нам это⁈ Зачем убивать своего⁈

­— Потому что вы хотели скрыть это, — облокотился Кондрат на стол руками так, что тот вздрогнул. — Каждый год люди то и дело помирали, приезжих же не напасёшься, а слухи то идут, верно? Кто знает, когда об этом прознает столица и направит людей разобраться. И что же делать? Избавиться от тех, с кого это началось. Ведь это так похоже на секту, приносить в жертву самое дорогое или, по крайней мере, ценное.

— Мы не делали этого! — выкрикнул тот.

И в кабинете повисла тишина.

Мэр был бледен, ни жив, ни мёртв. Он вжался в спинку своего кресла, глядя на них затравленным взглядом. Кажется, он был готов к разговору по душам. Поэтому к их диалогу подключилась Дайлин. Она отличалась от своих товарищей мягким голосом, даже какой-то теплотой, будто искренним желанием помочь, на что хочешь — не хочешь, а отзовёшься.

— Так кто это сделал, мистер Ефенсоуз? — негромко спросила Дайлин. — Кто сжёг Жангерферов? Мы не будем врать, вы потеряете это место при любом раскладе, но вы ещё можете сохранить свободу. Мы можем гарантировать вам иммунитет, если вы расскажете нам правду.

Она выдержала добротную паузу, позволяя ему уяснить казанное. После чего, как последний росчерк, спросила:

— Так как всё было на самом деле, мистер Ефенсоуз?

И тот горестно вздохнул, сдаваясь.

Глава 28

Они молча смотрели на мэра, который старел буквально на глазах. Кондрат видел его в первый раз, но вот Цертенькоф с Дайлин уже встречались с ним до этого, и тогда он был здоровым и крепким, а сейчас будто постарел лет на десять сразу. Обмяк в своём кресле, понимая, что на этом месте он отсиживает последние дни, но надежда не почувствовать петлю на шее заставляла говорить.

— Я бы не знавал это сектой, — негромко ответил он. — Скорее… мы были как закрытый клуб, избранные, что общаются с духами, влияющими на весь город. Именно мы были теми, от чего слова зависит, как всё сложится. Той тонкой стеной, которая ограждала людей от беспощадных духов. Это всё началось с открытием шахты и первыми жертвами проклятия. Люди буквально… разлагались на глазах, разрушались, изменялись, превращаясь в жуткие копии самих себя. А потом умерла в муках жена Партеса, и тогда, можно сказать, появилась наша маленькая компания.

— Часто собирались? — спросил Кондрат.

— Когда как, но, когда странных смертей становилось больше, собирались мы, естественно, чаще. Приносили дары духам, проводили церемонии, читали молитвы и заговоры, чтобы духи были к нам благосклонны. Но не всегда это помогало.

— Жертвоприношения?

— При мне их не делали, хотя я знал, что Жангерферы подобным промышляют иногда. Они никогда об этом не говорили, но мы догадывались. Особенно после первого раза, когда их почти поймали на горячем. Если бы не Урунхайс, они бы вряд ли вышли сухими из воды. Мы все посчитали, что это случайность, но… понимали, что ничего случайного в этом не было.

— Тогда вы и организовали свой клуб? — уточнил Кондрат.

— Да, Партес Жангерфер объяснил с чем мы столкнулись. Он искренне верил в духов, и… мы тоже поверили. Потому что слишком многое указывало на их существование. Вы сами подумайте, ведь не зря эту пещеру считали обителью духов, а южане называли её не иначе как проклятой. Ведь это не просто так! Мы поняли, что можно положиться только на себя, и нашей задачей, как тех, кто держал этот город на плаву, было защитить людей!

— А жертвоприношения? — поинтересовался Цертенькоф.

— Я никогда в них не участвовал. Только обычные церемонии и молитвы.

Насколько можно было верить его словам? Кондрат бы делил всё на два, а то и на три. «Не участвовал» здесь можно интерпретировать по-разному. Не принимал непосредственного участия, а просто наблюдал со стороны тоже подходит под это понятие.