Между добром и злом. Том 5 - Кири Кирико

— Значит, до него добрались…

— Вы знаете, кто?

— Откуда же? — пожала она плечами.

— Я должна напомнить, что сокрытие информации, которое может помочь в поимке преступника, может считаться, как препятствование расследованию или даже квалифицироваться, как соучастие, — с угрозой в голосе произнесла Дайлин.

Но женщина взглянула на неё с улыбкой. Уставшей и… снисходительной?

— Думаете, что мать, которая потеряла двух детей, это действительно напугает?

— Вы должны понимать…

— Что меня могут посадить? Пожалуйста, я не боюсь. Но вы там не были, и никто палец о палец не стукнул, чтобы призвать к ответу наших бездарных командиров, которые погубили столько людей. Их просто наградили и повысили, будто так и должно быть. Но стило кому-то взять всё в свои руки и восстановить справедливость, как вы сразу все спохватились. Это бы выглядело мерзко, если не так грустно, — вздохнула женщина.

— Это не выход, убивать теперь людей, — пыталась настоять на своём Дайлин.

— Не вам осуждать тех, кто прошёл через тот кошмар, мисс. Это война, для некоторых она не закончилась. И если убийство парочки подонков, прятавшихся за спиной наших детей, поможет кому-нибудь обрести покой, то пусть так оно и будет. И я не буду никак этому мешать.

Дайлин беспомощно взглянула на Кондрата, а тот… молчал. Молчал и сидел, будто пропуская мимо весь разговор. Женщина перевела взгляд на Кондрата и ободряюще улыбнулась, будто понимала его лучше напарницы. А может так оно и было. Но продолжить они не успели, так как в этот момент послышался звук ключа в замке, и в комнату вошли трое с сумками.

Мужчина, ровесник женщины, и двое подростков, мальчик и девочка лет так четырнадцати.

Они с удивлением уставились на двух сыщиков, переводя взгляд с них на мать, после чего мальчишка даже как-то воинственно спросил:

— Мама, кто это?

— Это господа сыщики, — улыбнулась она. — Расследуют важное дело. Идите, раскладывайте продукты, я скоро приготовлю обед.

— Дорогая… — начал было мужчина, но та перебила его.

— Всё в порядке, идите. Мы сейчас закончим.

Те ещё пару секунд смотрели на гостей с подозрением, после чего удалились на кухню. Кондрат проводил их взглядом.

— У вас есть дети? ­— спросил он.

­— Удивлены?

— В документах не отмечено, что у вас есть дети или вы кого-то усыновляли.

— Ох уж эти бумажки, —­ отмахнулась она. — Чтобы дети стали тебе родными, не обязательно, чтобы они были тебе родными. Девочка, сиротка, Мы нашли её на улице. Мальчик остался от брата моего мужа. Мать спилась и умерла, отец погиб в результате несчастного случая. Теперь они наши дети.

— Вы должны были зарегистрировать их, — строго сказала Дайлин.

— Так арестуйте меня, — положила она руки на стол.

— Думаю, на этом можно закончить, — произнёс Кондрат, вставая. — Не будем больше беспокоить вас.

Дайлин хотела возразить, Кондрат буквально видел, что она уже готова что-то сказать, но он настойчиво подтолкнул её в бок к выходу. То, что они хотели узнать, уже узнали.

Многое встало стало понятно. Сначала Кондрату показалось странным поведение матери, какое-то умиротворённое, спокойное. Он даже было подумал, что это их убийца, который, свершим месть, нашёл наконец в душе покой. Но теперь, с приходом детей всё встало на свои места. Когда у тебя есть, ради кого двигаться дальше, кого оберегать и растить, жизнь… Нет, она не станет прежней, однако приобретает смысл, наполняется вновь любовью и заботой.

Вряд ли миссис Ларгус забудет про сыновей или это как-то уменьшит её боль, когда она будет бросать взгляды на портреты родных детей, но теперь, с появлением детских голосов, она вновь могла двигаться дальше. Быть живой, как выразилась графиня. И не понятно, кто кого спас на самом деле — они детей или же дети этих людей.

Более того, они кое-что узнали.

— Почему ты не поддержал меня? — спросила Дайлин, слегка надув губы, когда они вышли на улицу.

— Что?

— Когда я пыталась её прижать, почему ты не воспользовался своим очарованием и не помог? Ты будто в ступор впал, — взглянула она на него серьёзно.

— Прости, задумался.

— Задумался… Ладно, — вдохнула она уже с более миролюбивым видом. — Что скажешь, выглядит подозрительно, будто наш кандидат.

— Не она, — сразу ответил Кондрат.

— А по мне вполне. Хотя, когда она упомянула о больнице, где каждый желал смерти тому начальнику… Думаешь, кто-то из врачей?

— Думаю, что это вполне возможно.

Когда все говорят о солдатах, ведь никто не вспоминает о врачах. Да, есть такое, как адаптация, когда, глядя на следующего пациента, ты видишь не человека, который страдает от боли и мучается, а просто работу, ещё одну работу, которую надо выполнить. Так спасается психика, так она пытается защитить себя, потому что каждому человеку сочувствовать никакого врача не хватит. И в глазах врачей в итоге люди становятся просто ещё одной работой. Так справляется психика. Так работает везде, даже у сыщиков.

Но если таких пациентов много? Когда ты раз за разом пытаешься и не можешь спасти молодых парней, которые умирают у тебя на руках? Когда ты смотришь в коридор, который завален телами таких же несчастных? Сможет ли та броня, которая защищает твою психику, выдержать такой напор? Не сломаться?

Как человек, который раскрывал разные дела, Кондрат мог с уверенностью сказать, что иногда бывают дела, которые так или иначе пробивают тебя. Особенно, когда это дети или что-то сделанное с особой жестокостью. Почему у врачей не может быть так же?

Кто-то, кто там работал и видел этот нескончаемый поток солдат, просто не выдержал, поехал крышей и решил однажды отомстить тем, кто допустил такое. И такой случай потом представился.

— Поднимем всех врачей из той третей больницы, — решила Дайлин. — Уверена, что это будет гораздо легче, чем искать солдат. Будем обходить оставшихся в списке?

— Да, обойдём и переключимся на них.

— А что насчёт женщины? — кивнула она за спину.

— Думаю, что её можно пробить по архивам, но вряд ли что-то найдём. Она выглядит живой на фоне остальных, потому что у неё есть дети, за которыми она может ухаживать. Это заставляет её жить дальше и испытывать то, что она, казалось, потеряла. Отсюда и её странное для той, кто потеряла обоих сыновей поведение.

— Я бы ещё и мужа проверила, — добавила Дайлин. — На всякий случай.

— Проверим.

Теперь список подозреваемых расширился. К нему добавились и врачи. Даже можно было точно сказать, какие именно могли быть в этом замешаны, что облегчало их задачу. Может они и ошиблись с выводами, однако это всё равно дало свои результаты.

Вернувшись в специальную службу, первым делом они подали запрос по той самой третей больнице. Учитывая реакцию миссис Ларгус, скорее всего, она знала убийцу или, по крайней мере, догадывалась, а значит могла быть с ним знакома, и в довесок к её дому отправили человека, который должен был следить за ней. Конечно, можно было пробовать колоть её дальше, но человек, переживший то же самое, что она вряд ли выдаст что-то, если только не под усиленным допросом, противником которого Кондрат был. Да и было бы странно пытать женщину, которая и так пережила многое.

Поэтому первыми под подозрение попадали именно работники отделение экстренной травматологии и хирургии, где та работала. Круг сужался.

Глава 28

В отличие от военного ведомства с тем, чтобы получить данные всех работников, с больницей проблем не возникло никаких от слова совсем. Уже в этот же день были поднятые пропитанные старой кровью архивы, и бумаги оказались на их столе. Оставалось дело за малым, всё проверить и вычленить подозреваемых, благо догадки определённые у них уже были.

— Так, третий фронтовой госпиталь. Все врачи, медсёстры и санитары, который там работали. Ищем первыми тех, кто работал с той женщиной, верно? — уточнила Дайлин.