Между добром и злом. Том 5 - Кири Кирико

— Не думал, что Вайрин склонен сплетничать?

— Вайрин. Вы, мужчины. Вы все склонны сплетничать, хотя приписываете это нам, — улыбнулась Дайлин. — И да, возможно, там будет сам император с сыном и дочерью. И если нас пригласят…

Она мечтательно вздохнула, откинувшись на спинку кресла.

— То что? — не понял Кондрат.

— Что? Ты спрашиваешь, то что? Мы сможем лично познакомиться с императором, императрицей и их детьми! А это, знаешь ли, дорогого стоит. Многие душу готовы продать, лишь бы повстречаться с ним. Ведь если ты понравишься ему, то твоя карьера сразу пойдёт в гору!

Да, кумовство и знакомства не обошли этот мир. Хотя Кондрат и до этого не строил иллюзий, едва познакомился с Вайрином. Сразу было понятно, что здесь всё решают знакомства. Если надо, даже обычного крестьянина сделают мэром города, знай он правильных людей. Везде одно и тоже…

Хотя это тоже удобно, когда мир не отличается от твоего, легко понять все правила и повадки местных, стать одним из них. Хотя Кондрат чувствовал, что одним из них ему никогда будет не стать. Он всегда будет чужим.

Проходил день за днём. Кондрат и Дайлин отрабатывали версии и занимались не пойми чем, ожидая результатов, когда те наконец пришли. На утро они обнаружили у себя скромную папку со списком людей, на которых стоило обратить внимание. Фамилия, имя, адрес проживания, и родственники, не вернувшиеся с войны. Все они проживали в том же районе, где был убит сыщик и работал директор. Последнюю точность внёс Кондрат, так как в нём зрело подозрение, что именно с директора всё и началось.

— Итак, у нас всего каких-то сто шесть человек, — произнесла Дайлин, разглядывая список. — Не знаю, дадут ли нам разрешение на обыск всех…

— Нам это не потребуется, — перебил её Кондрат.

— Думаешь? Ну хорошо… Так, первый Родфольт Гава, пехота…

— Кто-то из его родни служил? — сразу спросил он.

— Нет, но…

— Вычёркивай.

Дайлин хотела возразить, уже подняла взгляд, но подумала и вздохнула.

— Ладно, вычёркиваем. Следующая, Улиса Нитферовски, не служила, естественно, но потеряла сына и брата на войне. Её тогда мы тоже…

— Оставляем, — сразу предупредил её действия Кондрат.

— Оставляем? Потому что…

— Да, потому что потеряла брата и сына.

— Ладно, хорошо. Следующая, Мальфа Фригольд, потеряла сына. Оставляем…

— Есть муж или кто-то из детей? — спросил он.

— Есть и муж, и младший из сыновей, плюс дочь.

— Вычёркивай.

— Но прошлую ты оставил, — заметила она недовольно.

— У неё остался и муж, и сын с доверью. Она бы не стала рисковать ради того, чтобы отомстить за сына. Погрустила бы и перенесла свою любовь на оставшихся.

— М-м-м… допустим. Её вычёркиваем. Ридрих Гараци. Потерял двух сыновей. Жена умерла при родах третьего. Ребёнок выжил. Дай догадаюсь. Мы её вычёркиваем.

— Очевидно, — кивнул Кондрат. — У него есть сын, он вряд ли стал бы жертвовать им ради мести. Скорее наоборот, переключит все свои возможности, чтобы взрастить ребёнка.

— А если нет?

— Если мы никого не найдём, то переключимся на тех, кто наполовину подходил, но пока стоит максимально сократить список.

И так они одного за другим вычёркивали и оставляли, сократив список до двенадцати фамилий. Там были как матери, потерявшие детей, так и отцы, которые так и не смогли родить новых. В этом плане каждый мог пойти на дорогу мести.

— Так… — вздохнула Дайлин. — Всего двадцать один человек подходит. Не так уж и много, здесь есть, где развернуться. Кто тебе приглянулся?

— Мать двух сыновей. Муж погиб при несчастном случае, и потерять всех — это лишить человека смысла жизни. Она вполне могла пойти войной против тех, кто их погубил.

­— А по мне подходит больше тот, Курц. Погибли двое сыновей. Чем не повод? Плюс был солдатом, а это военная подготовка. Чем не идеальный кандидат, чтобы начать убивать всех причастных. К тому же по своим связям с прошлого мог выяснить, кто был кто тогда.

— Ещё Эльверстоун. Погиб сын, он сам — охотник, наверняка умеет стрелять из арбалета, а здесь меняется лишь цель, — предложил Кондрат.

— М-м-м… да, хороший кандидат, — согласилась она. — Но тут в принципе все кандидаты хорошие, так что, думаю, придётся обходить одного за другим и смотреть. Единственное, что меня смущает — больше не было никаких убийств. Неужели всех перебил?

— Или готовится к чему-то, — пожал плечами Кондрат. — Хотя есть вероятность, что мы не учитываем просто других убийств, которые произошли, но не укладываются в картину убийств чиновников.

— Наверное, придётся поднять дела стражей правопорядка, — вздохнула она.

— Нет, пока сосредоточимся на тех, кого успели выцепить, а там дальше будет видно.

И со следующего дня они начали свой обход подозреваемых.

Люди, которых видел Кондрат, те, кто потерял своих близких, оставшись совсем одни наедине с собственным горем, они были лишь отражением самих себя. Будто иссохшие не снаружи, но внутри, понурые, некоторые совсем пьяные перманентно, они пустым взглядом смотрели на Кондрата и Дайлин, не проявляя ни малейшего интереса к гостям.

Кондрат старался вести себя с ними осторожно. Люди, которые лишились всего, не боялись лишиться и собственной жизни. Они как люди, которых приговорили к пожизненному заключению, могли сделать всё, что угодно. И выплаты государства были для них не более, чем насмешкой в лицо, за то, что они отдали за мнимое величие империи всё, что у них было. Потому что в итоге единственное, что волнует людей — это не их родина, а они сами, и те, кто их окружает.

— Подохли и подохли, что с того? — спросила одна из подозреваемых, глядя на них пустым взглядом. — Мало ли людей погибает? Мои сыновья погибли на войне, и ничего, никто по ним кроме меня не тосковал, всем было плевать.

— Но вам ведь платит государство военную пенсию за их смерть, — брякнула Дайлин.

Кондрат в этот момент боялся, что женщина бросится ей выцарапывать глаза и был готов встать между ними, но та лишь улыбнулась, словно сама смерть.

— Когда родишь своих детей, отправишь их на нахрен не сдавшуюся никому войну и потеряешь, тогда и поговорим, дорогая.

В ответ Дайлин поджала губы. И когда они покинули квартиру, на улице Кондрат негромко её предупредил.

— Больше никогда не делай так.

— Как? — она не понимала. Это нормально, она молода, она ещё не познала все тонкости жизни. В её возрасте он был бы и того глупее, не попади туда, куда попал по итогу.

— Не говори про деньги, которые им платят за погибших.

— Но это ведь правда!

— Со временем поймёшь, но суть в том, что им эти деньги, как мёртвым припарка, Дайлин. Никогда не упоминай про то, что им за смерть близких платят. Никогда.

— Ну ладно, ладно…

Возможно, это даже хорошо, что не понимала, что это такое.

— Так… — вздохнула она. — Нам надо обойти ещё…. Сто человек… За сегодня мы точно не управимся. Думаю, что мы обойдём ещё четверых, прежде чем закончится день, а завтра по новой.

— Не забывай, что мы начали с полудня. Думаю, что сможем обойти ещё больше, — напомнил Кондрат.

— Ну да, верно. Ты уверен, что мы на правильном пути?

— Абсолютно. Теперь, это лишь дело техники.

Глава 27

Одного за другим каждый день Кондрат и Дайлин обходили людей. Самые разные, мужчины, женщины, без гроша в кармане и вполне обеспеченные для людей среднего класса, пустые внутри и полные злости на всех — всех их объединяла боль. Бесконечная и тяжёлая, словно якорь, который не давал им двигаться дальше. И Кондрат их не винил, потому что винить легко, винить, осуждать, рекомендовать, и совершенно другое — самому попытаться идти дальше.

Из ста шесть человек к концу недели они обошли больше половины. Если точнее, семьдесят три человека. Уже поговорив с ними, Кондрат мог вычеркнуть часть людей. Тех, кто совсем перестал жить, просто существуя по накатанной. Они попросту были не в состоянии на что-то решиться, потому что им было откровенно плевать на всё. Конечно, кто-то мог притворяться, и тем не менее…