Аттестат зрелости (СИ) - Рюмин Сергей

— Почему? — тупо спросил я, не соображая, что еще можно спросить у неё.

— Хоронить перестали, — ответила она. — Да и то, как только кого хоронили, так они сразу уходили туда, — девочка показала пальцем вверх. — Даже поговорить со мной не хотели!

Софа по-детски шмыгнула носом:

— Даже папа и мама не захотели. А братика и сестренку здесь не похоронили, хотя они тоже умерли. Я это чувствую.

— А ты почему не ушла? — поинтересовался я.

Девочка потупилась, отвернулась:

— Я не захотела, испугалась.

Она замолчала. Молчал и я, не зная, что сказать в ответ. Вспомнил опять из учебника, что обычно не уходят на перерождение души самоубийц, потому что они развоплощаются, то есть окончательно умирают. И, кроме того, после смерти не уходят души, одержимые какой-нибудь целью, например, мщением. Вряд ли девочка относилась ко второй категории.

Я спросил чисто из-за того, чтобы поддержать беседу:

— А что за ручейки из земли вверх уходят, ну, выглядят как струйки, знаешь?

— Это из могил похороненных уходит мертвая сила. Я под эти ручейки встаю, у меня тогда сила прибавляется сразу.

— Это она так долго сохраняется? — удивился я. — На этом кладбище давно никого не хоронили!

— Сила на кладбище долго хранится. Всё зависит от того, кто похоронен. Здесь был один колдун. Его давно похоронили. Лет за сто до меня. Он тоже уходить не захотел. Сначала меня обижал. Потом мы подружились. А потом ему скучно стало: хоронить перестали, на кладбище никто не ходит, за ограду не выйдешь. И он ушел. А его сила до сих пор здесь.

Мне стало интересно. Получается, что я могу на кладбище себе пополнять некроэнергию?

Я вспомнил о времени, еще раз посмотрел на девочку-призрака.

— Я сейчас ухожу, но попозже обязательно приду! — сказал я.

— Приходи! — ответила она. — А то мне грустно, поиграть не с кем. Мальчишек летом напугала. Они ночью решили на кладбище придти. Так весело было!

Я вышел из Астрала. Светящийся шар по-прежнему был у меня в «руке». Я скинул заклинание отмены. На нежить оно другое было. Шар взмыл вверх, потом опустился, сделал круг вокруг меня, попытался удариться в меня, как будто протаранить. Сработала «каменная кожа». Вот сучка! Или это такая шутка с её стороны? И сколько ж лет она здесь лежит тогда?

Вообще-то учебник по некромантии рекомендовал после призыва развеивать душу. Потому что призыв оказывает на неё негативное влияние и она может попытаться в следующий раз попытаться завладеть душой мага или, при благоприятной ситуации (полночь при полнолунии) другого человека и, таким образом, вселиться в тело.

Увы, у меня рука не поднялась развеять или упокоить призрак девочки. В некромантии имелось заклинание, позволяющее упокоить дух самоубийцы, то есть отправить его на перерождение.

Я взглянул на часы. Прошло десять минут. Я направился к выходу, стараясь идти по своим следам. Только сейчас я почувствовал, как замерз. Снег набился в сапоги, начал таять. У калитки, на границе кладбища я «выключил» магическое зрение и зашагал к машине.

— Замёрз? — весело поинтересовался Денис, когда я залез в салон. — Быстро ты, однако. Я думал, подольше будешь.

— Ага, — сказал я, выбивая зубами чечетку. — «Взмэрз как Маугли!» И этого хватило. Прибавь градусов.

— Ну, и как там, на кладбище? — ехидно продолжил он. — Много восставших мертвецов видел?

Я мрачно посмотрел на него:

— Тебе, правда, интересно?

Он смутился, пожал плечами.

— Ни одного нет, — ответил я. — Зато видел одну душу. Пообщался с ней. Девочка маленькая.

— Да ладно? — не поверил Денис. — Правда?

— Что я тебе, врать что ли буду? — разозлился я. — Поехали домой!

Денис замолчал. То ли обиделся, то ли переваривал услышанное. Я начал потихоньку отогреваться.

— В следующий раз куда-нибудь поближе поедем, — заметил я.

— Поедем, — как-то спокойно, даже равнодушно ответил Денис.

— Не обижайся, — попросил я. — Реально замёрз, а почувствовал, только когда выходить стал. Полные сапожки снега набрал.

— Шефу что говорить? — не отрываясь от руля, спросил он.

— А расскажи всё, — махнул рукой я. — Даже можешь про призрака сказать. Ничего страшного.

— Как скажешь, — флегматично ответил он. — Когда в гости ко мне пойдешь?

— Давай запланируем на среду-четверг? — предложил я. — Вечером.

— Отлично!

Что-то ему от меня надо. Причём лично, а не по службе.

Глава 42

Блюдо, которое подают холодным

В общем зале кафе «Загородное», несмотря на обеденный час посетителей не наблюдалось. Тем не менее гости, директор магазина «Океан» Амельченко Владлен Георгиевич и заместитель начальника Советского РОВД майор милиции Калугин Василий Владимирович предпочли пройти в отдельный кабинет.

На столе не было ни капли спиртного. Оба собеседника, и Амельченко, и Калугин приехали в кафе на встречу без водителей.

Заказ у них был не особо выдающийся: у Амельченко суп-харчо, котлеты по-киевски, жюльен да овощной салат; у Калугина борщ, мясо по-французски, салат «Столичный». Плюс кофе каждому. Правда, кухня в кафе отличалась от аналогичных городских заведений Общепита, как отличается настоящий индийский чай от второсортного грузинского «номерного».

Впрочем, и тот, и другой приехали сюда больше побеседовать, чем пообедать.

— Втравил ты меня в историю, Владлен, — аккуратно вытирая уголки губ салфеткой, сообщил Калугин. — Девчонка эта, которая с твоих слов, слаба на передок, любовница директора завода и прочее, оказалась племянницей замначальника УВД. Да не просто замначальника, у нас есть и зам по кадрам, и зам по воспитательной работе, и зам по административке. А заместителя начальника УВД по оперативно-розыскной деятельности. По ряду позиций он даже покруче генерала будет.

Майор сделал глоток кофе и продолжил:

— Мои сотрудники, которые занимались этим делом, влетели по полной программе. Один увольняется, другой перевелся в район. Оба меня сдали с потрохами. Жду аудиенции…

Калугин криво улыбнулся, допил кофе, поставил чашку вверх дном на блюдце. Привычка у него была такая. Амельченко в ответ тоже улыбнулся, но вполне нормально.

— Забудь, — сказал он. — Прошло два месяца. Какая аудиенция? На тебя уже сто раз рукой махнули.

Директор магазина открыл портфель, вытащил из него и положил на стол пачку червонцев в банковской упаковке:

— Тебе за беспокойство. Со своими рассчитаешься сам.

Майор поспешно убрал пачку денег во внутренний карман.

— У этой кобылы есть любовник, ухажёр, — продолжил Амельченко. — Вот про него мне нужно знать всё: кто он, где работает или учится, где живет, с кем…

Он поднял руку, пресекая возражения со стороны собеседника:

— Только знать! Ничего больше. Ну, и фотографию его надо тоже. Вы ж можете, я знаю. У вас целая служба имеется.

Он перегнулся через стол и повторил, глядя майору в глаза:

— Только информация. Дальше я сам справлюсь. Понял? Получишь столько же.

Калугин обреченно кивнул. Он уже давно сидел на крючке, точнее, на зарплате у этого типа. Ежемесячно Амельченко платил ему сумму в два раза большую, чем он получал у себя по ведомости. Да плюс еще оплачивал всякие расходы по поручениям.

— И что потом? — спросил он.

— Не твоё дело! — грубовато ответил директор. — Меньше знаешь, крепче спишь! Дальше я разбираться буду.

Он сделал акцент на слове «я».

— Ладно, — согласился Калугин. — Сделаю, но не быстро. Тут надо немного выждать.

— И еще, — добавил Амельченко. — Паренёк этот очень ушлый. Поэтому своим людям скажи, мол, их цель обеспечить безопасность пацану, уберечь его от всяких там нехороших людей. Дескать, угрожают ему. Понял? И себя не подставишь в случае чего, и людей своих подстрахуешь.

Калугин усмехнулся и опять повторил:

— Только подождать надо. А то не дай бог Воронцов про меня всё-таки вспомнит… Тогда уж извини, Владлен, будет не до тебя и не твоих проблем.