Время работало против нас, но теперь у нас была зацепка. Осталось потянуть за ниточку и размотать весь клубок.
Глава 21
— Есть ли во дворце хоть какой-то алхимик? — спросил я у Василисы, взвешивая апельсин в руке. — Нужно изучить этот плод как можно скорее.
Княжна задумалась, постукивая пальцем по подбородку. В её зелёных глазах мелькнуло что-то тёплое — воспоминание.
— Здесь должен быть мой детский наставник, — медленно произнесла она. — Магистр Евгений Аркадьевич. Он привил мне страсть к точным наукам и помог разгореться интересу к земным недрам.
— И где его найти? — уточнил я.
— На чердаке дворца, — Василиса смущённо улыбнулась. — Не в самых богатых покоях, признаться. Де-юре его держат на жалованье, чтобы в будущем обучать Мирона. Но де-факто это происходит просто из уважения к его возрасту и заслугам. Отец ценит старика.
Мы двинулись по бесчисленным коридорам и вскоре вышли к узкой винтовой лестнице, ведущей на верхние этажи. Ступени скрипели под ногами, а воздух становился всё более пыльным и затхлым. Тимур морщился от паутины, свисающей с потолка, а Полина прикрывала нос платком.
— Прелестные апартаменты для заслуженного учёного, — пробормотал я, разглядывая облупившуюся штукатурку.
— Магистр сам выбрал это место, — как будто оправдываясь, отозвалась Василиса. — Говорит, что здесь никто не мешает его исследованиям.
Дверь в комнату наставника оказалась приоткрытой. Изнутри доносился запах химических реактивов и старых книг. Василиса осторожно постучала.
— Евгений Аркадьевич? Это я, Василиса.
— Василёк, ты ли это?.. — раздался дребезжащий голос, в котором сквозило искреннее удивление. — Заходи, дитя моё, заходи!
«Василёк…» — беззвучно протянула одними губами Полина с ухмылкой на лице.
Геомантка смущённо улыбнулась.
Мы вошли в просторное помещение под самой крышей. Вдоль стен громоздились стеллажи с книгами, колбами и склянками. На массивном дубовом столе кипела какая-то жидкость в реторте, а рядом лежали раскрытые фолианты с пожелтевшими страницами.
Сам Евгений Аркадьевич оказался престарелым сухоньким человечком с редкими седыми волосами и острыми птичьими глазами за толстыми стёклами очков. Его морщинистое лицо озарилось искренней радостью при виде Василисы.
— Как ты выросла! — воскликнул он, поднимаясь со стула. — И похорошела! Совсем взрослая барышня.
Василиса покраснела и обняла старика.
— Я тоже рада вас видеть, учитель. Но пришла я по делу. Очень важному и… деликатному.
Взгляд алхимика стал серьёзным. Он окинул нас оценивающим взглядом, задержавшись на мне.
— Понимаю. И в чём же дело, дитя?
Геомантка достала апельсин и положила на стол.
— Нужно изучить этот плод. В нём есть что-то… необычное. И это касается здоровья отца.
Брови старика поползли вверх.
— Князя? — он понизил голос до шёпота.
— Да. Прошу вас, учитель, помогите. И… сохраните это в тайне.
Евгений Аркадьевич кивнул и взял апельсин. Руки его слегка дрожали от возраста, но стоило ему приняться за дело, как дрожь исчезла. Движения стали точными и выверенными — сказывались десятилетия практики. Он достал нож, аккуратно срезал кожуру, отделил дольку и положил её в ступку.
— Полина, — обратился я к гидромантке. — Расскажи магистру о своих наблюдениях.
Белозёрова шагнула вперёд.
— В плодах есть следы чужеродной магии и какое-то вещество. Но оно… неполное. Словно замок без ключа. Само по себе безвредное, но что-то с ним не так.
— Любопытно, — пробормотал алхимик, растирая мякоть в ступке. — Очень любопытно.
Он добавил несколько капель из разных склянок. Смесь зашипела и изменила цвет с оранжевого на бледно-зелёный. Старик нахмурился и повторил процедуру с другими реактивами.
Следующие полчаса мы наблюдали за его манипуляциями. Магистр что-то бормотал себе под нос, делал пометки в блокноте, качал головой. Наконец он откинулся на спинку стула и снял очки, протирая их полой халата.
— Ваша спутница права, — произнёс он, глядя на Полину. — Это действительно неполное вещество. Точнее, половина яда.
— Половина? — переспросил Тимур.
— Двухкомпонентный яд, — кивнул алхимик. — Довольно хитроумная конструкция. Первый компонент — тот, что в данном апельсине — совершенно инертен. Он накапливается в организме, но не причиняет вреда. Однако в сочетании со вторым компонентом, катализатором, обретает токсичные свойства.
— Какие именно? — спросил я.
Евгений Аркадьевич развёл руками.
— Без образца катализатора сложно сказать, но судя по структуре первого компонента… Скорее всего, яд воздействует на нервную систему.
Я переглянулся с Василисой.
— Спасибо, наставник, — княжна сжала руку старика. — Вы очень помогли.
— Береги отца, дитя, — алхимик похлопал её по руке. — И будь осторожна. Тот, кто способен создать такой яд, очень опасен.
Мы покинули чердак и спустились в одну из пустующих спален. Время поджимало — нужно было действовать решительно.
— Хватит ходить вокруг да около, — заявил я, усаживаясь в кресло. — Нужно форсировать ситуацию. Василиса, ты можешь использовать свои связи во дворце?
— Что ты имеешь в виду? — геомантка нахмурилась.
— Фальшивый приказ. Повару и гофмейстерине — по очереди, не вместе — явиться к князю. Они не посмеют отказаться, а на самом деле придут туда, где я смогу допросить их один на один.
Василиса закусила губу, обдумывая предложение.
— Рискованно… Но выполнимо. У меня есть камер-лакей, который мне обязан — я когда-то прикрыла его проступок. Уберегла от серьёзной беды. Он передаст устный приказ от имени князя немедленно явиться к нему. Никто не посмеет ослушаться прямого повеления отца.
— Отлично. Начнём с гофмейстерины.
Через полчаса Мария Никитична величественно вплыла в небольшую спальню на втором этаже восточного крыла. Сухощавая женщина преклонного возраста с седыми, туго закрученными волосами метнула на нас растерянный взгляд своих поблекших глаз.
— Где его светлость? — требовательно спросила она. — Мне сказали, князь желает обсудить подготовку к именинам.
Я поднялся из-за стола и сосредоточился. Императорская воля потекла по энергетическим каналам, наполняя голос непреодолимой силой.
— Садитесь, Мария Никитична. Отвечайте на мои вопросы правдиво и полно.
Глаза старухи остекленели. Она послушно опустилась на стул, сложив руки на коленях.
— Что вы знаете о состоянии здоровья князя? — начал я.
— Последние три месяца с его светлостью происходит что-то неладное, — монотонно заговорила Услонская. — Он ведёт себя сумасбродно и хаотично. То впадает в ярость по пустякам, то смеётся, то равнодушен ко всему. Списки гостей меняет по три раза на дню, отменяет приёмы в последний момент.
— Что вы предпринимали?
— Пыталась уберечь князя. Следила, чтобы до княжеского белья никто из посторонних не дотрагивался — слыхала я в своё время, как государей через одёжку травили, через простыни да наволочки. Пыталась с охраной поговорить, но без толку. Там нынче сплошная неразбериха творится. Его Светлость многих старых служак разогнал — гневался, что те дочку за полгода сыскать не сумели.
— Подозреваете ли вы кого-то конкретно?
— Княгиня Елена ведёт себя странно. Слишком спокойна для женщины, чей супруг явно нездоров, но прямых подтверждений у меня нет.
Я кивнул. Информация подтверждала наши подозрения, но не давала новых зацепок.
— Вы свободны. Забудьте о нашем разговоре.
Гофмейстерина поднялась и вышла из кабинета той же размеренной поступью, какой вошла.
— Ничего нового, — констатировал Тимур.
— Зато подтвердила сроки — три месяца, — заметила Полина. — Это важно.
Следующим вызвали шеф-повара. Месье Антуан ворвался в кабинет как разъярённый бык. Грузный мужчина лет шестидесяти с седыми закрученными вверх усами и красным от негодования лицом.
