Наследник поневоле (СИ) - "Гоблин - MeXXanik"

— Вещь, к которой ты привязана у него?

— В правом кармане, — был мне ответ.

Я сунул ладонь в карман брюк покойного. И сразу нащупал холодный амулет. Сжал его, вынул и раскрыл руку. На ладони блеснул кусок полированного камня, с белым кружком посередине. Усмехнулся, узнав руну чистого листа и выбора пути. Уточнил:

— Этот?

— Да. Отпусти меня некромант.

Я покачал головой:

— Сперва, ты должна рассказать моей семье то, что поведала мне. А потом я тебя отпущу. Слово аристократа.

Последние слова я произносил, уже делая усилие над собой. А затем провалился в черную пустоту.

На этом все. Любите страну:)

Далее вас ждет сцена после титров (листать дальше), а за ней и новая история Адвоката Чехова)

Сцена после титров

Она сидела у зеркала, не двигаясь, словно боялась, что любое движение разрушит тонкий, невидимый покров, которым она пыталась укрыться от самой себя. Комната дышала глухой тишиной. Как склеп, в котором всё живое осталось где-то снаружи. Свет от настенного бра скользил по стеклу.

В зеркале отражалась Маргарита Ивановна. Красивая женщина, ещё молодая, но уставшая. Волосы, обычно идеально собранные в гладкую причёску, распались на пряди. Щётка в её руке скользнула по прядям, вяло, почти механически. Потом она положила расческу на столик.

Ей не хотелось приводить себя в порядок. Не хотелось ничего. Ни чая, ни музыки, ни даже сна, который в последние ночи приходил всё реже.

Она закрыла лицо ладонями. И в этой тишине её плечи едва заметно дрогнули. Не рыдания, не истерика, а только дрожь. Тихая и молчаливая, та, которую не должен был видеть никто.

Потому что Маргарита Ивановна не плакала. Никогда. Или, по крайней мере, так думали все, кто знал её. Или думал, что знал. Она офицер, жена главы охранки, дама с железным характером. Та, что строит карьеру, наказывает врагов Империи, выступает с докладами, носит медали. Уверенная, прямая, холодная.

Никому и в голову не приходило, что самой крупной её победой стал брак. Не должность, не знаки отличия, не влиятельные друзья. Нет. Главным трофеем была фамилия, под которой её теперь знали. Чехова.

Когда она впервые увидела Филиппа Петровича, ещё будучи практиканткой, он казался ей совершенным. Высокий, сдержанный, с силой, которая ощущалась не в жестах, а в уверенном в молчании. Он говорил мало, но каждое слово ложилось точно. И если к этому прибавить его положение, фамилию, род, то не оставалось сомнений: он был мужчиной, которого нужно добиваться. Любой ценой.

Филипп был первый, кто не смотрел на неё с восхищением, но с вниманием. Кто замечал, но не ловился. Кто видел в ней не женщину, а коллегу. Партнёра. Никто не привлекал её сильнее, чем он. И когда Маргарита узнала, что ее избранник женат на простой, домашней, тихой Лилии, то лишь усмехнулась. Неужели та может стать соперницей?

Маргарита была умна. Прекрасно знала, как себя подать. Была сильной в каждом шаге, каждом взгляде. И талантливой. Её умение управлять воздушной стихией восхищало даже тех, кто держался от неё на расстоянии. Она умела поднять ураган. И в одном из сложнейших заданий, когда их с Чеховым поставили в пару, он впервые посмотрел на неё с интересом. Но только как на коллегу.

Князь был верен. Не декларативно, а по-настоящему. И верность его не шаталась, даже когда Маргарита стала рядом, красива, умна, блистательна. Он не сделал ни шага, ни намёка. Для него клятвы жене были живыми, даже когда та умирала.

Это обескураживало. Потому что мешало не просто планам, а всей сути Маргариты, привыкшей побеждать. Она не остановилась. И не сдалась. Пошла дальше. На шаг. А потом ещё на один.

А затем — на всё.

Она сама убила Лилию. Без истерик, без пены у рта. Просто убрала ту, что стояла у неё на пути. Ту, что мешала ей стать супругой своего мужчины. И вошла в дом Чехова. В его жизнь.

Но не в его сердце.

Филипп Петрович был идеальным супругом. Сдержанным, вежливым, надёжным. Он не давал ей поводов для ревности, не отказывал в поддержке, не упрекал. Он делал всё, что должен был делать порядочный муж. Всё — кроме одного.

Он не любил ее.

Князь был вежлив, учтив и надёжен. Никогда не повышал голоса. Никогда не упрекал. Но каждый день носил в кармане старые часы. Те, что были подарком Лилии. Те, в которых лежала её фотография — выцветшая, почти стёртая. С гравировкой: «От Лилии с бесконечной любовью».

Маргарита дарила ему другие — дорогие, соответствующие статусу. Он принимал. Надевал. А потом, как только выходные или мероприятия заканчивались, возвращал на место те старые. Словно под его кожей обитал ещё один человек, живущий прошлым. Живущий памятью о другой женщине.

Маргарита знала. Видела. Замечала, как он проводит пальцем по крышке с гравировкой, и его глаза затуманиваются воспоминаниями. Теми, которых у князя никогда не было с новой супругой.

«Если бы тогда у меня все получилось…»

Эта мысль возвращалась вновь и вновь. Как больной зуб, который невозможно вырвать. Она не жалела о содеянном — о Лилии. Та была слабой, тихой, слишком простой. Не ровня князю и не конкурентка Маргарите. Вторая супруга знала, что только она достойна быть рядом с князем. Не просто как жена, а как настоящая спутница. Как та, чья сила и ум достойны уважения. Лилия мешала. И потому исчезла.

Но мальчик…

«Вот тогда я оступилась.»

Она помнила всё до мелочей. Как стояла на пороге его комнаты. Как с холодной решимостью планировала сделать это аккуратно, без следов. Мальчишка бы просто умер. И тогда князь остался бы с ней. Только с ней. Без прошлого. Без якорей.

Но все пошло не по плану. Это отродье оказалось сильнее, чем она ожидала. Кто бы мог подумать, что Лилия родила некроманта? Что детеныш сумеет защититься? А потом его бабушка…

Когда Маргарита пришла в себя и решила повторить попытку, эта старая ведьма пришла в их дом и забрала ребенка. Увезла, спрятала и защитила, будто знала, что жить этому выродку оставалось недолго.

Маргарита не пошла за Павлом. Не потому что сдалась. Она поняла, что проиграла. Не битву с ребенком. Битву с женщиной, против которой Маргарита бы не выстояла.

С того момента мальчик был вне её досягаемости. Он рос, и с каждым годом становился напоминанием о том, чего она не завершить.

'Если бы тогда бабушка не вмешалась…

Если бы я успела — хоть на мгновение раньше…

Сейчас всё было бы иначе.'

Не было бы тени в глазах Филиппа. Не было бы прикосновений к памяти. Не было бы сына, в котором князь всё ещё видел Лилию.

Был бы её ребёнок. Её сын. Единственный. Центр мира Филиппа. Продолжение рода — не от прошлого, а от неё.

Теперь у неё был новый шанс. Шанс родить того, кто будет не напоминанием, а началом. Кто не принесёт с собой память, но будет только её и его.

— Я не смогла тогда… — прошептала она в темноту. — Но теперь смогу. Обещаю тебе, — склонилась к живому теплу под ладонью. — Ты будешь единственным. Ты будешь тем, кого он полюбит. Сначала — потому что ты его сын. А потом — потому что ты мой. Ему придется.

Слова звучали глухо. Но в них была сила. Тот ледяной решительный тон, с которым она выносила приговоры. Только теперь — себе. И тому, кого носила под сердцем.

Маргарита подняла голову и вновь посмотрела в зеркало. Женщина в отражении была всё той же — железной. Но впервые в её глазах светилось что-то ещё. Беспокойное. Человеческое.

«Я не отступлю второй раз.»

Она закусила губу, не давая слезам вырваться наружу. Потому что Маргарита Ивановна не плачет. Не должна. Не имеет права.

Но в этот момент, она не знала, сможет ли исполнить то, что пообещала. Впервые за всю жизнь она страшилась будущего.

Следить за историей некромантом здесь: https://author.today/work/456782