Ведьма и столичный инквизитор (СИ) - Кайзер Анна

Скорее! К двери!

Сердце колотилось, выпрыгивая из груди. Надо наружу.

– А я знал, что ты - ведьма! – его хриплый, безумный вопль разорвал тишину хижины.

Рванула ручку двери, выскочила на крыльцо.

Свежий вечерний воздух ударил в лицо.

Бежать! Через лес! К людям! Куда угодно!

Мне вслед неслись обвинения:

– Ведьма! Червоточина на теле Эдернии! Я очищу мир! Избавлю Эльду от тебя!

Я бежала. Бежала без оглядки, спотыкаясь о корни. Ветки хлестали по лицу.

Сердце колотилось так, что казалось, вырвется из груди. Легкие горели. За спиной – тяжелый, яростный топот.

Убийца догонял. Он быстр. Силен.

Оглянулась на мгновение – и он был уже здесь. Мужское лицо, искаженное злобой и наполненное абсолютным безумием, было в сантиметрах от моего.

Йорген повалил меня на землю с размаху. Мы упали в мокрую траву, он сверху, тяжелый, сильный. Его руки впились мне в горло.

- Я тебя недооценил.

– Избавлю Эльду от ложной подружки! – убийца хрипел, слюна брызгала мне в лицо. Его пальцы сжимались, перекрывая воздух. – От проклятой ведьмы! Да! Избавлю мир от зла! Теперь понимаешь, как тяжело быть героем?

Тьма поплыла перед глазами.

Я извивалась под мужчиной, пытаясь вырваться, била кулаками по его лицу, по рукам, но он был нечувствителен к боли. Глаза Йоргена горели фанатичным светом. Он считал, что нес добро. Спасал мир от меня. От ведьмы.

Воздух заканчивался. Силы таяли.

Щелчок. Знакомый, металлический звук. Резкий. Четкий. Прозвучал где-то совсем рядом.

Йорген вздрогнул. Его безумный взгляд скользнул в сторону. На миг замер. В глазах отразилось... Удивление? Незаслуженная обида?

Свист. Короткий. Пронзительный.

Мужчину резко дернуло в сторону. Он бессильно запрокинул голову, качнулся, но упал не на спину, а вперед, оросив меня кровью. Его остывающее дыхание рядом с моей щекой было даже страшнее всех его речей. Из затылка торчал короткий арбалетный болт.

Глаза, еще секунду назад полные безумного фанатизма, остекленели, уставившись в землю.

Я лежала на спине, задыхаясь, кашляя, втягивая в горло драгоценный, холодный воздух. Тело Йоргена, стащив с меня, мой спаситель тяжело вздохнул. Я пыталась сфокусировать взгляд, но из-за удушья получалось это с трудом.

Надо мной склонилась фигура. Высокая. В черном плаще. Лицо в тенях, но я узнала бы его даже в кромешной тьме.

Эшфорд.

Его глаза, широко раскрытые, полные нечеловеческого страха, волнения и ярости. Инквизитор не сказал ни слова. Быстрыми, резкими движениями оттащил тело Йоргена в сторону, как мешающий хлам. Опустился на колени рядом со мной, осторожно, как будто я была из хрусталя.

Эшфорд был здесь. Он пришел. Так вовремя. Еще бы чуть-чуть…

- Ты… ты… – я не могла выговорить ничего связного.

– Это - я, Тея. – ответил мне хриплый мужской голос.

Инквизитор помог мне сесть. Его руки дрожали. Он притянул меня к себе, обнял так крепко, почти болезненно. Я уткнулась лицом в камзол, впитывая такой родной запах. Сильные руки гладили мои волосы, плечи, спину, будто проверяя, цела ли я.

– Я испугался, – прошептал он наконец.

Губы Эшфорда коснулись моей макушки.

– Ты даже не знаешь, как я зол. Успокойся, не на тебя. Зол на себя самого. Когда увидел, как он тебя душит понял, что легко мог опоздать.

Мы сидели так долго, на холодной земле, среди запахов леса, крови и смерти. Мой спаситель сжимал меня в объятиях, а я дрожала, как в лихорадке, постепенно приходя в себя. Страх отступал, сменяясь ледяной пустотой.

Потом мужчина осторожно поднял меня на ноги, поддерживая, и повел в дом. Мимо тела Йоргена. Мимо его остекленевших, пустых глаз.

* * *

В доме было тихо. Только потрескивали догорающие угли в очаге. Эшфорд зажег свечу, ее теплый свет разогнал мрачные тени. Он усадил меня на кровать, укутал пледом, хотя дрожала я не от холода. Сам сел рядом, на стул.

– Пей, – мужчина поднес к моим губам кружку с водой.

Я сделала несколько глотков, чувствуя, как жидкость обжигает содранное горло.

Блэкторн рассказал мне все. О запросе в столицу. Об отрезанном ухе университетской преподавательницы. Я с ужасом слушала историю молодого жандарма желавшего распутать это дело собственными силами. Ему не помог никто. Хотя номинально даже имелся коллега безразличный и бесчувственный как к печали родственников умерших, так и к сослуживцу. Все медленно сходилось воедино. Эшфорд поведал о том, как он узнал про связь Эльды и убиенного архивариуса. Я удивилась его откровенности, о чем не сказала вслух, но он не стеснялся собственной жестокости, проявленной к Йоргену. Как хорошо, что он бросился сюда, почувствовав беду. Удивительно, что эти знания, наведшие его на мысль об опасности Йоргена, прибыли так вовремя. Блэкторн не стеснялся в выражениях. Даже выругался, описывая свои впечатления, когда увидел маньяка, сидящего на мне верхом, лишающего меня жизни.

«Ну, тут рука как бы сама соскользнула. В такие моменты медлить нельзя, Теяна».

Я с ним спорить не стала, сил не было. Просто уточнила, не будет ли у него проблем.

- Ну, Брандт заставит отчеты писать, пока бумага из зада не полезет. Что дрожишь? Все закончилось.

Он склонился вперед. На лбу пролегла морщина, а глаза были осоловелыми от усталости. Я не одна так выдохлась. Его день был тоже тяжелым. Чувство безмерной благодарности разливалось в моей душе, вытесняя страх.

Эшфорд устало положил свою голову мне на колени, словно пытался ухом прислушаться к венам, по которым несется моя ведьмовская кровь. Под моими коленями он просунул руки и сцепил пальцы в замок.

Я не знала, чем могу его поддержать. Этот кошмар минул. Пальцы путались в его волосах. Такой уютный момент, но я все равно спросила, боясь нарушить хрупкую гармонию между нами?

- Ты уверен, что поступил правильно? Конечно, времени думать было мало, – прошептала я. – Но можно ведь было схватить его ранить. И судить потом. Все же родственники жертв ничего не узнают, если не сообщить о его погибели и о том, кем он был.

Эшфорд вздохнул:

- Какая ты у меня сердобольная.

И добавил:

– Знаешь, как поступают в столице с такими чокнутыми?

Я покачала головой. Он не мог видеть этого, но вопрос был риторический.

– Их отправляют в лечебницу для душевнобольных. Через год-два короне надоедает кормить лишних нахлебников, и тех, что не буянят, выпускают. А потом...

Эшфорд повернул голову, уткнувшись мне в колено подбородком.

– Потом на улицах снова становится неспокойно. История повторяется. Чаще всего. Их безумие никуда не девается. Они просто притворяются нормальными. Время от времени. Чтобы продолжать свои грязные делишки. Не хочу, чтобы мы потом думали, что за каждой ракитой, за каждой березой архивариус прячется, тебя поджидает.

«Мы» и «потом»?

Неужели это значит, что Эшфорд не собирается возвращаться в столицу? По крайней мере сейчас. Боясь спугнуть свое счастье я промолчала.

Он потянулся, выпрямился, посмотрел мне прямо в глаза. Взгляд был искренним.

– И разве ты хотела бы, чтобы он жил? Чтобы он, очнувшись в камере или в лечебнице, начал кричать на всю Эдернию о том, что ты ведьма?

Инквизитор наклонился ближе, его голос стал тише.

– Ты хочешь, чтобы завтра сюда пришли мои собратья по оружию? Инквизиторы? С факелами и цепями? Чтобы они устроили допрос с пристрастием тебе, Эльде, всем, кто тебя знает? Ты думаешь, они поверят, что ты «хорошая» ведьма?

Его слова били в самую суть. Эшфорд убил Йоргена не только чтобы спасти меня. Но и чтобы защитить мою тайну. Чтобы уберечь меня от костра, который неминуемо разожгли бы слова маньяка.

Мой милый Эш, он снова сделал выбор. Между буквой закона и мной. Между долгом инквизитора и тем, что было между нами.

Я смотрела на него, на его резкие черты, смягченные сейчас усталостью. В его глазах читалось то самое необъяснимое чувство, что связывало нас с первой встречи. Обида, недопонимание – все это померкло перед этим поступком. Перед этим выбором. Он рисковал всем – карьерой, репутацией, свободой – убив человека без суда. Ради меня и того, чтобы я осталась в живых.