Записки нечаянного богача 4 (СИ) - Дмитриев Олег

— Он уже про нас всё знает. И всё остальное, наверняка. Он, Тём, больше рисковал, чем мы. Но поверил. Вот и я поверил. Помнишь, как Люба Байкалова говорила в кино? «Ну вот верю я ему, понимаешь? Верю!»

— Добрый ты, Князь, — буркнул он, смутившись, тоже, кажется, цитату из какого-то фильма.

— Смотри не ляпни кому — засмеют, — хмыкнул я. — И вообще — тут, выходит, все у нас в гостях. Кто не понравился — Славку вон пришлём, он брови насупит, зубами щёлкнет. И всё, на волю.

— Ну, положим, зубами ты и сам щёлкаешь — будьте любезны. Клацнешь жвалами — и всё, душа отлетела, а смрад остался, — широко улыбнулся Тёма. А беседа про «в гостях» получила неожиданное продолжение буквально через неделю.

Соседи были проинструктированы Головиным про Джесси и его особенности. Поэтому когда через два дня он осторожно выехал ночью на крыльцо — никто не удивился и даже виду не подал. Ещё через день коляска уже ездила по тротуару, но тоже исключительно ночью. И когда дворник приветливо кивнул и махнул рукой — спешно укатила к дому. А на выходных мы затеяли шашлыки.

— Думаешь, приедет? — сомневаясь, переспросил Тёма, размахивая картонкой над углями.

— Не думаю. Сроду такой привычки не имел, — ответил я, листая разросшуюся телефонную книгу в смартфоне.

— Это да, — с сожалением вздохнул он.

— Джесси, это я! Мы шашлыки жарим. Есть Гиннес твой любимый, с шариками, и трубочки со сгущёнкой. А ещё мяса тьма, нам одним никак не справиться. Выручай! — сообщил я трубке.

— Я… А м-м-много т-т-там… — «затроил» он в ответ.

— Мы втроём с жёнами и детьми. Аня обещала тебе мультик про «Теремок» показать, — подмигнул я дочери, что стояла рядом, и грела уши.

— Я уже в-в-видел, — только что не шёпотом ответил Женька.

— Ну, ещё раз глянешь. Или другой посмотрите. Если не понравится — поедешь домой.

— Ага… — прозвучало еле слышно.

Когда с едва уловимым жужжанием и скрипом снега под гусеницами из-за дома показалась коляска, мясо как раз подошло. Фонила негромко музыка, стояли с наветренной стороны три коляски, белая, синяя и красная, в которых причмокивали сыновья. Рядом болтали ногами в валенках и языками, сидя на лавочке, жёны. Мы толпились у мангала, а Анюта в новой кухлянке, что недавно прислали Кузнецовы из Белой Горы, сновала между тремя означенными ориентирами, как челнок или паро́м. Она и увидела коляску первой.

— Привет! Ты — Джесси, да? Папа сказал, ты классный! Прокати до мангала? — в искусстве непосредственности Анне Дмитриевне, конечно, равных не было. Хотя я и предупреждал, чтоб не лезла первой к гостю.

— Залезай, — махнул он рукой. И широко улыбнулся. Не заикаясь.

Они подружились сразу, и когда коляска преодолела те метров семь, что нас разделяли, трещали без умолку. Ну, вернее, трещала дочь, а Джесси только улыбался, но такой счастливой улыбкой, что я сразу понял — не прогадал.

— Блин, Серёга! Чего ты всё портишь! Я говорю же: хочу, чтобы народ в городе рассчитывался какими-нибудь местными деньгами, а зарплата их в рублях пускай лежит «до востребования»! Чего сложного-то? — возмущался я.

— Сложность в том, что тем дяденькам ты устанешь доказывать, что устроил это всё из человеколюбия, — терпеливо объяснял Ланевский, подняв глаза к облакам. — А по факту это будет либо мошенничество в особо крупных, либо преступление против конституционного строя. Нельзя на территории Родины выпускать в обращение валюту, альтернативную Родине. Очень плохая идея, Дим.

— А… если… — начал было Джесси, но три наших головы, разом повернувшиеся к нему, видимо, смутили призрака. Он потянулся к кармашку на панели коляски, достал планшет и застрочил.

— Это же частная территория? Ничего не мешает ввести на ней игровую валюту, как в настолках, типа «Монополии», в приложениях или программах лояльности, — сказал он через модулятор.

Лорд открыл было рот, чтобы аргументировано возразить. И закрыл его обратно, вытаращившись на Джесси, теряя весь аристократизм.

— Что, съел, банкирская морда? — флегматично спросил Тёма. И протянул гению-призраку вилку с наколотым куском мяса, показав поднятый большой палец.

Так в Городе появилась свои валюта и система расчётов.

Точнее, так они были придуманы. А наша банда пополнилась кадром, высочайшую ценность которого признавали все ведущие службы экономической безопасности мира. И готовы были очень щедро заплатить за любую информацию об их «страшном кошмаре», «неуловимом призраке, обходящем все системы и ловушки». И который теперь катался по Городу, почти всегда в окружении ребят, которые в нём души не чаяли. А я говорил, что дети сердцем чуют. На что Головин всегда отвечал, что давно знал о том, что по умственному развитию я и сам от дошколят совсем не далеко ушёл.

Сложнее было с объяснением новых правил жителям и с механикой — как платить, как конвертировать. Но справились и с этим, тоже при сверхдеятельном участии Джесси, который даже целый ролик снял про это, и отдельно — мультик для ребят, для финансовой грамотности с молодых ногтей, так сказать.

Каждому жителю вместе с релокационным пакетом, куда входило жильё, одежда на два сезона и месячный продпаёк, вручался смартфон. Собирали их здесь же, на «Хуторе Головастиков», где запустилось производство всякой высокотехнологичной хреноты, в которой я разбирался ещё хуже, чем в фигурном катании. Но плодами пользовался, как и все. В смартах были чипы, «на которые» зачислялись зарплаты, пенсии и прочие поступления. Кто телефоны носить не любил или отказывался — получали браслеты, как у Лорда, кольца или кулоны. Детям кулоны выдавались поголовно, с рождения, вместе со щедрыми подарками от Города молодым родителям. Наша внутренняя платёжная система была бивалютной, но по умолчанию работали местные счета. Вместо рублей с копейками у нас были грош и грошик. Без фантазии, соглашусь, но уж как придумал. Про курсы и их сравнения мне пробовал объяснить Ланевский, но я предсказуемо ничего не понял. Зато когда на КПП услышал разговор двух наших, возвращавшихся из Москвы с какой-то стажировки — стало понятнее. Они вполголоса хвалились друг перед другом, кто, чего и сколько купил в Первопрестольной, и что расплачиваться гро́шами оказалось не в пример выгоднее. Это было приятно.

Почти на каждом перекрёстке стояли терминалы с большими экранами, где можно было получить любую информацию по городу, найти ближайшую «Победу», заказать столик в ресторане и кучу всякого остального. А ещё — найти подработку. Те, кому нужна была помощь или рабочая сила, размещали объявления, а те, кому нужны были деньги или просто некуда было деть себя и своё время, читали. И находили друг друга. С этим тоже был интересный случай.

Я шёл от Самвела к офису, кивая и улыбаясь встречным. И у одного из терминалов возле парка увидел мальчишку помладше Ани. Он возил пальцем по экрану, временами подпрыгивая. И чуть не плакал.

— Привет! Помочь тебе? — спросил я, переходя дорогу.

— Зрасьте, — смутился и покраснел тот, опустив глаза и убрав руки за спину.

— Ты искал что-то? Давай, помогу?

— Нам говорили, что тут можно работу найти, — качнул он головой на терминал. — А я не могу до той картинки дотянуться. Мы три дня как приехали, родители работают, а в садике мне скучно.

Я глянул на часы и понял, что занятия в саду уже час как закончились. И раздумал идти скандалить с заведующей, милейшей, но иногда чуть рассеянной женщиной.

— Я книжек вчера купил, а сегодня хотел мороженого, но мне четыре грошика не хватает на пломбир, я посчитал — протянул он мне пальцы на правой руке, сложив только большой. — Хотел посмотреть, какую работу могу делать. Подметать там, полы мыть или посуду, или кульером, если не тяжёлое.

Он смотрел на меня, будто пытаясь поймать момент, когда я начну смеяться или издеваться над его бедой. Но мне не было смешно ни разу. У меня в носу и в глазах защипало. Потому что я увидел ещё одного хорошего жителя Города, которому ни в коем случае нельзя было дать стать плохим. Прояви я иронию или равнодушие, пройди я мимо — были все шансы. А тут как Боги голову повернули. Малыш моргал большими серыми глазами и терпеливо ждал совета и помощи от взрослого. Не подачки, не сочувствия. Не «дядя, дай», а «помоги мне самому заработать».