Запах собачатины смешался с воем.
— Ну и чего ты плачешь!? Вы бомжи часто собак едите! Какой сентиментальный напарник…
— Это стереотипы! Запротестовал он.
Рабы — в прошлом бомжи, были освобождены и могут стать бомжами вновь.
Они разбрелись по лесу как саранча.
— Думаешь выживут?
— Уверен, если они что и умеют, то это выживать… Грустно выдохнул бомж.
Мы улетели на рассвете.
На горизонте горел завод, как погребальный костер.
— Почему ты не прячешь лицо? Спросил Веник.
— Уже не имеет смысла… Усмехнулся Константин.
За меня основательно взялась вся полиция города.
Разумеется, не по своей инициативе и не за свою скромную зарплату.
Отец тех ублюдков, изнасиловавших и убивших мою дочь, сильно разозлился смертям сыновей и бросил все ресурсы на мои поиски.
Неужели неприятно, когда твоих детей убивают?
Я не тороплюсь с его устранением.
Пусть живет с мыслями и чувствами что убийца его детей живет и гуляет на свободе.
Как только он замаринуется, я приду…
К счастью, ожидание можно скрасить убийством очередного ублюдка, коих в нашем мире большинство…
* * *
Рагуил привел меня в небоскреб из черного стекла.
На двери самого роскошного из офисов висит золотая табличка: «Лоренц Партнёры. Право — наша религия».
Внутри пахло кожей и властью.
Секретарша с губищами больше авианосца, даже не почувствовала гостя, бродящего между стен.
Кабинет Лоренца напоминал музей трофеев.
На стенах — фото с рукопожатием политиков, рамки с вырванными страницами из дел и статуэтка Фемиды с завязанными глазами и весами, где на одной чаше лежали конфеты, а на другой — золотые коллекционные монеты.
Сам адвокат стоял у окна, попивая виски из хрустального бокала. Костюм выглядит дорогим, особенно на контрасте с пальтишком Вениамина…
— Первое упущение — оправдан педофил-министр. Вознаграждение — вилла на лазурном берегу.
— Второе — спасён сынок депутата, переехавшего на внедорожнике супружескую пару… Вознаграждение — пожизненная неприкосновенность.
Мой голос вырвался из стен.
— Вы кто черт возьми!? Как охрана пропустила!? Обернулся в испуге Лоренц.
— Я тот, кто вершит справедливость, только без лишней бюрократии и цирка. Я взмахнул рукой и стекла окон треснули.
В комнату ворвался ветер, полный голосов.
— Почему он на свободе!?
— Он убил мою дочь!
— Судья был подкуплен!
Лоренц потерял надменность и нахмурился.
— Что за глупости!? Где спрятаны динамики?
— Сейчас все свершится… Я подошел ближе — Это тот же суд, только без адвокатов.
Я приковал его к креслу. Галстуки обернулись вокруг рук, как кандалы.
За первый грех — каждое слово, которое он попытается произнести, выжигается на его коже.
За второй — твои глаза станут зеркалами.
Ты увидишь всех, кого погубил твой “талант”: вдов, сирот, обезумевших матерей. Их взгляды — как иглы в радужке.
— Вы пожалеете! Выдохнул он и кровь засочилась со лба.
Там кровавым росчерком отпечаталось сказанное. Он вопил и с каждым слогом покрывался бранными словами.
Очень скоро на коже не осталось живого места.
— Вы… нарушаете… закон… Выдохнул он, кровь сочилась из-под ногтей… а это уже я поигрался с припасенной швейной иголкой…
— Нет. Я выколол Лоренцу глаза и произнес — Мы его переписываем.
* * *
Наши возможности увеличивались экспоненциально.
Два скооперировавшихся ангела — страшная сила.
Мы эффективно вытравливали паразитов с города. Под горячую руку попадали как обычное пьяное опустившееся быдло, так и высокие политики с бизнесменами.
Один может проходить сквозь стены, а другой летать?
Как прикажите от таких спасаться?
Вчера вошел в очередной особняк через чердак, растворившись в штукатурке.
Он спал, прижимая к груди фото изнасилованного мальчика. Рукой я проник в сейф, минуя сантиметры стали и достал пистолет.
Выстрел через подушку прозвучал глухо, словно в вакууме.
Пороховая гарь смешалась с ароматом дорогого одеколона.
Еще один педофил простился с жизнью.
Следов взлома нет, камеры наблюдения по периметру ничего не зафиксировали. Вот и гадай на кофейной гуще что произошло…
Никакие стены и двери не защитят вас…
Глава 25
Звягин оказался очень тяжелым человеком — неожиданный в поступках, острый на язык, портящий всё вокруг.
Упертый как старый вояка, но только умный.
Что кстати среди военных достаточно редкое сочетание…
Согласитесь — мало кто из умных, проницательных людей, пойдет служить в армию, даже под приправой героизма и патриотизма…
Хотя, я сам то не лучше… — Мелькнула мысль…
Моя обойма заряжена не патронами, а божественными мантрами. И вместо звезд на погонах — ангельские крылья, но тем не менее, мой работодатель — сам Господь Бог и проект у него масштабнее любого государства!
Звягин обладал волчьей интуицией, смекалкой и глазами — сканирующими тебя так, что никакой металодетектор не нужен.
Если бы такой работал врачом — поликлинике можно было бы здорово сэкономить на МРТ и Рентгене. Он определил бы неоперабельный рак, без помощи технологий.
— Вы как открытая книга. Сказал он вдруг, перебирая бумаги — Ваши страницы исписаны тем — чем я вдохновлялся, будучи подростком.
Я сглотнул.
Его голос как шёпот гильотины перед отсечением головы.
Если совсем честно, ему бы больше подошла работа — ставить людей к стенке и простреливать им затылок, по липовым признаниям.
Майор бы и мать Терезу на признательные показания раскрутил.
— А ваш дедушка случайно не носил синюю фуражку с краповым околышем и кантом малинового цвета? В ответ на вопрос Звягин усмехнулся и добавил
— Да, вы правы, он расстреливал тех, кто недостаточно целовал сапоги. Но сейчас другое время и эпоха ушла… Клянусь! Я уверен, что последнюю фразу он с грустью проговорил!
Передо мной — тот самый харизматичный чекист.
Звягин — тот тип зла, что духарится коллекционным парфюмом и цитирует классиков между пытками.
Ты осознаешь, что перед тобой чистое зло, но зло бывает симпатичным…
Манипулятивный, вероломный, обаятельный мужчина…
Такой покорит даже самое неприступное сердце девушки в любом возрасте. Если бы дьявол решил родиться человеком — он бы выбрал его тело. И, чёрт возьми, наверняка закрутил бы роман с моей бабушкой…
Блин! Опять я о девушках…
Тоскливо то как…
— Кхм, извините что потревожил, но мыслями вы похоже ускакали далеко вперед… Майор постучал костяшками по столу, вернув меня в реальность.
— Вы планируете и дальше продолжать прятаться за этими… театральными паузами? Вот гаденыш! Сам такую паузу и сделал!
Его глаза сверкнули.
Я представил, как он разрывает мою ложь голыми руками.
— Я не прячусь, просто жду, когда вы спросите то, ради чего пришли.
Вот и нарвался… — Хорошо. Тогда скажите: сколько людей еще должны погибнуть, пока ваш… и вновь пауза, он будто пробует следующее слово на вкус… — работодатель, играет в кошки-мышки с демонами?
Звягин развалился в кресле, как кот, позволивший мышке убежать на полшага.
Пальцы барабанили по папке с неизвестным содержимым, будто отбивая морзянку — ты мой, и я это знаю…
— А я что, должен был явиться на всеобщую ангельскую мобилизацию? Я едва сдержал усмешку, но и он парень не промах…
— Как минимум — в психушку. Он щелкнул зажигалкой и позволил себе закурить.
Дым заклубился, как ядовитый газ. — Вы юноша всерьез считаете, что голоса в голове… намеренно провел пальцем по виску — это нормально?
