Спасите меня, Кацураги-сан! Том 17 (СИ) - Аржанов Алексей

— Всё в порядке, Сергей, — вмешался водитель, который привёз нас сюда из Владивостока. — Я уже проверял их документы. Эти трое — точно врачи. Кого там хоть молнией-то ударило?

— Лёху, — ответил солдат. — Стоял под деревом. Молния через ель прямо в него прошла!

— Всё, меньше слов — больше дела, — подытожил я. — Ведите меня к нему.

— Мне пойти с тобой? — прикрываясь от дождя своей же сумкой, спросил Купер Уайт.

— Нет, я сам справлюсь, — шёпотом ответил я. — Лучше отвлеки пока что Шепарда. Уведи его в лагерь. Пока пройдите проверку документов. Сам понимаешь, не нужно, чтобы он видел, как я его лечу.

— Понял, сейчас всё сделаю! — кивнул Купер и удалился к Эдварду.

Я же пошагал вслед за военными. Пришлось обогнуть ограждения и пройти под ливнем к другому концу лагеря. Там и лежал пострадавший. Военные занесли его под навес, чтобы укрыть от дождя. От одежды мужчины до сих пор шёл дым.

Пережить удар молнии — это редкость. Хотя в истории много людей, которым удавалось оправиться после столь сильной электротравмы. Бывали даже случаи, когда человек отделывался лёгкими ожогами. Тут уж как повезёт.

Но такое происходит нечасто. Обычно у человека нарушается работа сразу нескольких систем, которые напрямую зависят от электрического тока, который в нашем организме тоже выполняет определённые функции.

В целом, как удар молнией, так и обычная электротравма наносят три вида урона. Повреждение непосредственно электрическим током, ожоговое поражение из-за высоких температур и тупая травма, возникающая из-за энергии, с которой ударяет электрический ток.

Уже издалека я смог поверхностно осмотреть тело пострадавшего солдата и понял, что в одном ему повезло — тупой травмы нет. А ведь могло оторвать конечности. Правда, делать выводы ещё слишком рано. Из-за удара могло разорвать лёгкое или кишечник — такое тоже бывает.

— Нам повезло, я привёл врача, — сказал ведущий меня солдат своему сослуживцу, который всё это время следит за состоянием пострадавшего товарища. — Как он? Живой?

— Живой пока, но дышит еле-еле. Я пытался прощупать его пульс. Не могу понять, что с ним происходит. Пульс или совсем не ощущается, или ускоряется до каких-то неадекватных значений!

— Позвольте мне, — протиснулся между солдатами я и присел рядом с пациентом.

Да… Я ошибся, парню крупно не повезло. Тупой травмы нет, зато все остальные присутствуют. «Анализ» показал множество повреждений почти во всех органах, которые подвержены действию электрического тока.

Однако я смогу его спасти. Только придётся продумать подходящее объяснение насчёт того, как мне удалось это сделать без оборудования и лекарственных препаратов.

Думаю, это будет нетрудно. Как только закончу процесс лечения, сообщу, что солдат отделался лишь небольшими ожогами, а нарушения дыхания и пульса — следствие шока, который вскоре пройдёт.

Но для начала нужно потрудиться, чтобы его спасти.

Я активировал «анализ» и первым делом осмотрел сердце больного. Ага! А вот и объяснение его ненормального пульса. Электрический ток повредил проводящие пути сердца, которые регулируют частоту сердечных сокращений. В итоге это привело к возникновению очагов «реэнтри». Зацикленных потоков электричества в миокарде, которые служат причиной развития аритмии.

В частности — фибрилляции предсердий. Именно это и возникло у пациента. Одно из самых грозных нарушений ритма. Сердце сокращается с бешеной скоростью, не успевает толком прокачивать кровь через главные сосуды, из-за чего мозг перестаёт адекватно кровоснабжаться, пульс растёт, а давление компенсаторно снижается.

Хорошо ещё, что повреждение не затронуло основные узлы, в которых генерируется нервный импульс. Тогда бы, наоборот, развилось медленное сердцебиение — брадикардия, затем блокада и, как следствие, остановка сердца.

Мне гораздо проще справиться с фибрилляцией, чем с блокадой. Даже если исключить магию, у обычных врачей всё происходит примерно по тому же сценарию. Фибрилляцию предсердий хотя бы можно остановить таблетками или инъекциями специальных антиаритмических препаратов. А блокаду никакими веществами не исправить. Остаётся только имплантировать кардиостимулятор.

В первую очередь я восстановил нормальную проводимость сердца, снизил пульс и повысил давление, а затем уже переключился на другие органы. Там, мягко говоря, тоже было над чем поработать.

С нервной системой было всё гораздо хуже. Чудо, что он вообще дожил до моего приезда. И центральная, и периферическая нервная система подверглись сильным повреждениям. Правая половина тела частично обездвижена. Ток прошёлся по спинному мозгу и вызвал парез.

Люди часто путают понятия «парез» и «паралич». Они сильно похожи, но суть у них всё же отличается. Паралич — это полная потеря двигательной активности в определённом участке тела, а парез — частичная. Можно сказать, что парез — это ослабление функции мышц из-за нарушения в нервах, которые отвечают за эти органы.

— Ну как, будет он жить? Может, нам лучше отвезти его в город, пока ещё не поздно? — не выдержал один из военных.

— Всё в порядке, не отвлекайте, — попросил я. — Он уже стабилизируется. Нам повезло, важные органы не пострадали. Дайте мне ещё несколько минут.

Пришлось солгать, но я был к этому готов. Я продолжил делать вид, что осматриваю больного и провожу реанимационные процедуры, а сам приступил к лечению нервной системы.

Купировать парез оказалось легко, поскольку он возник совсем недавно. Нервные клетки ещё не успели полностью омертветь. Но осталась ещё одна очень серьёзная проблема. Головной мозг.

Из-за изменения в сосудах в нём произошло нарушение кровообращения. К инсульту это не привело, зато возник отёк мозга. Плюс ко всему некоторые скопления нервных клеток в коре сильно пострадали. Если сейчас же не нормализовать состояние мозга, в дальнейшем это может привести к нарушению в работе органов чувств, ослаблению мышления или даже к слабоумию.

Я вывел лишнюю жидкость, снизил внутричерепное давление и вернул прежнее состояние головному мозгу.

Всё… Остались только ожоги. Но это уже — совсем мелочи. Ожоги третьей степени я залечил, а все остальные трогать не стал. Они и без моей помощи заживут. А то будет совсем уж подозрительно, что после встречи со мной пострадавший стал даже здоровее, чем до контакта с молнией.

Однако узоры на коже — фигуры Лихтенберга — останутся с ним навсегда. Эти диковинные образования возникают из-за термического воздействия электрического тока на кожу и мелкие капилляры. В дальнейшем солдата они никак беспокоить не будут. Единственный их недостаток — это косметический дефект.

— Всё, господа, — поднявшись с колен, произнёс я. — Если мне не верите, можете сами убедиться. Дыхание и пульс нормализовались. В сознание он придёт, но позже. Единственное, что сейчас нужно сделать — отнести его в лазарет и обработать ожоги. Хватит уже держать его под дождём.

— Фух… — с облегчением выдохнул его сослуживец. — Спасибо вам большое, э…

— Доктор Кацураги Тендо, — представился я. — Пойдёмте, я помогу обработать его раны в лазарете, но для начала мне нужно пройти проверку документов. Идите вперёд, я догоню вас чуть позже.

Солдаты подняли своего пострадавшего сослуживца и понесли в лагерь. Я же задержался у контрольно-пропускного пункта. Все мои документы проверяли очень долго. Затем ещё раз просмотрели содержимое сумки, чем-то просканировали телефон и даже сфотографировали меня, и лишь после всех этих процедур я смог пройти внутрь.

В целом лагерь оказался не таким большим, как я думал. Военные оградили опушку посреди леса площадью в полгектара. По окружности вдоль забора располагались палатки и здания военных, а в самом центре раскинулся массивный комплекс, в котором, судя по всему, работали учёные и врачи. Его явно не строили с нуля. Судя по всему, его составные части привезли на нескольких грузовиках, а уже после этого собрали сам научно-исследовательский центр.