Стражи восемнадцати районов. Том 1 (СИ) - Крейн Антонина

– Все думают, что день рождения Петербурга – это двадцать седьмое мая. На самом деле – двадцать седьмое апреля. Время официального празднования сместили, так как в реальную дату не происходит ничего хорошего. – Феликс глотнул сока. – Ведь в полночь на день рождения города, как по будильнику, просыпаются Древние, чей покой когда-то потревожил Петр. Возможно, ты уже успел вычитать, что Древние – это самые сильные среди всех проклятых сущностей, те, чей возраст может насчитывать много веков и даже тысячелетий.

В глазах Феликса появились лукавые искорки, когда он вот так, без экивоков, признал, что знает о моем тайном чтении. Я насупился, но все же продолжал жадно слушать.

– В Петербурге их обитает почти полторы дюжины, и город разделен на районы так, что каждому соответствует по одному Древнему. Исключение – наш Адмиралтейский район. Местная проклятая сущность – его зовут Акумбра[2], он спит на дне Большой Невы, – не просыпается никогда, потому что тут находится Исаакиевский собор со скульптурами архангелов, и они действует на него, как транквилизатор. Собственно, двадцать седьмое апреля – рабочая ночь для стражей. Каждый выходит на борьбу с Древним своего района – и убивает его. Или, точнее, временно развеивает: этих существ практически невозможно убить по-настоящему, они всегда восстанавливаются – на это у них уходит как раз год. «Мой» Древний – тот, что живет на Васильевском острове.

Рыбкин затушил благовония и задумчиво провел пальцами по мечу. Щупальца пара, клубящегося вокруг стеклянного лезвия, следовали за его прикосновением, как стая гончих собак.

– Его имя – Деворатор, что значит «Поглотитель», но лично я зову его Угомон.

– Почему? – опешил я.

– Знаешь это стихотворение Маршака про «старшего брата Угомона», который укладывает спать детей, не поддавшихся «младшему брату» – «спокойному сну»?[3]... Этот стихотворный Угомон всегда казался мне чудовищным – и, на мой взгляд, Деворатор на него очень похож. Он огромен и очень любит есть одиноких прохожих. Для того, чтобы сожрать человека, ему достаточно поймать его взгляд (пусть даже не-маги не будут его видеть), после чего он… – Феликс задумался, явно подбирает слова, – …как бы притягивает его к своему рту. Знаешь, как это делают НЛО с помощью луча во всяких мокьюментари-фильмах. Ну и потом съедает... вбирает его в себя. Поэтому уже вечером двадцать седьмого апреля телепаты из Ордена начинают тихонько внушать всем жителям Васильевского острова мысль: «Не смотри в окна. Ни за что не смотри в окна. Не выходи из дома, просто ложись спать». Другие колдуны затягивают весь район туманом с залива, который сокращает видимость, ну а я, как пробьёт полночь, выхожу на бой.

Феликс взял клинок, пару раз, явно красуясь, прокрутил его в руке и затем понес в свою комнату. Заинтригованный, я пошел за ним.

– Ты сражаешься с Угомоном при помощи меча? Не магии?

– Да. Древних может одолеть только соответствующее проклятое оружие, которое каждый страж зачаровывает специально для этого веселенького тематического события и напитывает своей кровью.

Рыбкин посмотрел на меч, маслянисто блестящий в свете солнечных лучей, и убрал его в ножны, которые вытащил из шкафа. Раздался легкий стеклянный звон.

– Если честно, я не люблю двадцать седьмое апреля, – признался Феликс. – У нас вечно не хватает рук на то, чтобы эта ночь прошла мирно, постоянно происходят какие-то форс-мажоры. Остальные проклятые, привлеченные энергией Древних, тоже выбираются из своих укрытий. Нечисть считает, что в таком хаосе можно чем-нибудь поживиться – и присоединяется к бесчинствам. Да и злодеи тоже пытаются оттяпать свой кусок, пока нормальные колдуны заняты этим хаосом. Меня это ужасно бесит, но приходится оставлять все это на коллег – я как страж не могу отвлекаться, потому что моя главная задача – Деворатор. Кроме меня, вооруженным проклятым мечом, его никто не одолеет.

Я посмотрел на календарь. Двадцать четвертое апреля.

– А мне что надо делать в эту ночь?

Феликс вскинул бровь.

– Ничего. Занимайся своими делами. Если попробуешь сунуться в какое-нибудь опасное место – чары колдунов из Ордена Небесных Чертогов быстренько запутают тебе мозги и принудят вернуться домой, так что можешь не волноваться.

Я почувствовал странную неудовлетворенность таким ответом. Что-то внутри меня хотело сказать: «Феликс, ты же сказал, я тоже колдун. Значит, я могу помочь? Почему ты меня не уговариваешь, раз у вас не хватает рук?»

Почему-почему. Потому что я сам велел ему не говорить со мной о магии. Да и чем я пока что могу помочь?

Полный сомнений, я пошёл заниматься своими делами.

*****

Утром двадцать шестого апреля Феликс отправился на одно небольшое дело – нужно было разобраться с мелким проклятым духом, поселившимся в мусоропроводе старого дома. «Хочу сделать это поскорее, пока он не наелся подвальных крыс и не вымахал таким, что сможет покушаться уже на людей».

А вернулся Рыбкин залитый кровью с головы до ног.

[1] Ноктурлабиум и секстант – это два астрономических инструмента, используемых для навигации и определения времени, но по-разному. Ноктурлабиум применяется для определения времени ночью, по положению звезд. Секстант же, в свою очередь, используется для измерения углового расстояния между двумя объектами, например, между Солнцем и горизонтом, и применяется для определения широты и долготы.

[2] Судя по всему, стражи часто дают имена Древним, опираясь на латинский язык. Акумбрис произошло от двух корней: «aqua» – вода и «umbra» – тень.

[3] Как по мне, Феликс как-то очень болезненно воспринял довольно нейтральное стихотворение Маршака. Оно так и называется – «Угомон». Правда, теперь, после интерпретации Рыбкина, мне оно тоже кажется чрезвычайно жутким.

3. Дар, о котором я не просил

Казалось, все тело Феликса представляло собой сплошную рану. Зайдя в квартиру, он закрыл за собой дверь и, прижавшись к ней спиной, медленно осел – на лаковой деревянной обшивке осталась длинная красная полоса.

Увидев это, я чуть не упал в обморок.

– Что с тобой?! – я заметался, не зная, что хватать первым: аптечку или телефон.

Золотой рыбке можно вызвать скорую, или это плохая идея?..

– Дух оказался не один… – пробормотал Феликс. – Там под домом оказался проход в бомбоубежище, откуда вылезло куча проклятых. Я скоро очухаюсь, просто не трогай меня, Женя.

Феликс буквально уполз в свою комнату, откуда какое-то время спустя вышел немного более бодрым. Ключевое слово – немного.

Одна его рука висела на перевязи, костяшки другой были сбиты в кровь, в вороте футболки виднелись бинты, перетягивающие раны на груди – и все равно на ткани то и дело проступали красноватые пятна. Щеку рассекал длинный глубокий порез, а хромал Рыбкин так сильно, что было больно смотреть.

– Кошмар, – резюмировал он, взглянув на часы.

До пробуждения Древних оставалось девять часов.

– И что теперь? – я встревоженно протянул ему упаковку обезболивающего. – Ты говорил, что с Деворатором можешь справиться только ты со своим проклятым мечом.

– Так и есть, – Феликс со стоном опустился на диван. – Черт, я подставил коллег. Ты даже не представляешь себе, как сильно.

Он трагически уставился в потолок.

– Теперь придется срочно созывать совет небожителей, искать способ привязать мой проклятым меч к другому колдуну – и, собственно, для этого еще найти сравнимого со мной колдуна... Блин, неужели придется просить помощи у стражей других столиц… Шеф меня убьет.

Феликс, морщась, разблокировал телефон и собрался набрать какой-то номер, но я внезапно даже для себя перехватил его руку.

– Подожди! А мы не можем просто стравить Древних, чтобы они сами убили друг друга?

Рыбкин устало закрыл глаза.

– В теории их было бы легко столкнуть лбами, так как у них высок инстинкт защиты своей территории от чужаков. Но, к сожалению, они не пойдут в чужой район. Мы в своё время тестировали эту гипотезу.