Император Пограничья 11 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Проректор не смутился от прямоты:

— Ваша публичная кампания уже нанесла серьёзный удар по репутации Совета. Общественное мнение стремительно меняется. С каждым днём всё больше людей задаются вопросами о справедливости существующей системы. И некоторые из нас… обеспокоены.

— Обеспокоены? — я приподнял бровь.

Галактион встретил мой взгляд:

— Маркграф, вы обладаете достаточными ресурсами и влиянием, чтобы не просто реформировать систему магического образования, а полностью её разрушить. Создать альтернативу с нуля. И тогда, как говорится, вместе с грязной водой выплеснут и ребёнка — уничтожат всё хорошее, что Академический совет дал Содружеству, вместе со всем плохим. Это беспокоит тех, кто верит, что в нашей системе есть что сохранить.

Вот оно. Они боятся, что я снесу всё под корень. Хотят использовать меня как номинального лидера против этого Крамского, а потом возглавить «обновлённую» структуру.

— И что же хорошего дал Академический совет Содружеству? — я позволил иронии окрасить вопрос.

Старицкий оживился, словно ждал этого вопроса:

— Во-первых, единые стандарты магического образования во всех княжествах. До создания Совета каждая академия учила по-своему, дипломы одних не признавались другими. Во-вторых, система сертификации артефактов и магических услуг, защищающая людей от шарлатанов. В-третьих, международный обмен знаниями — мы поддерживаем связи с академиями Европы и Востока.

Разумные аргументы. Но это не отменяет коррупции и элитарности.

— А что лично вас, господин Старицкий, заставляет рисковать карьерой? — я внимательно изучал его лицо.

Галактион помолчал, затем тихо произнёс:

— Я на добровольных началах и безвозмездно преподаю основы магии талантливым простолюдинам, которых система выбрасывает только из-за происхождения. Видеть, как гаснут их глаза, когда они понимают, что никогда не смогут реализовать потенциал… это утомляет, маркграф. Очень утомляет.

В его голосе прозвучала искренняя горечь. Не сомневаюсь, Крылов потом подтвердит — здесь он не лгал.

— Хорошо. Предположим, я заинтересован. Что конкретно может предложить ваша фракция?

Проректор заколебался, затем произнёс:

— Я ещё не получил от вас принципиального согласия на сотрудничество. Но… в качестве жеста доброй воли поделюсь информацией. Вчера вечером состоялось экстренное заседание Совета. Обычно от нашей академии присутствует ректор, но у него случился семейный форс-мажор, и он направил меня.

Семейный форс-мажор или нежелание светиться в грязных делах?

— И что же решил Совет?

— Председатель Крамской распорядился подготовить к публичным дебатам с вами магистра Белинского из нашей, Ростовской академии. Дебаты назначены через неделю — Крамской хочет ударить быстро, пока общественный резонанс не достиг критической точки.

Так они всё-таки решились на дебаты? Я был уверен, что проигнорируют вызов.

— Белинский? — я изобразил лёгкое недоумение.

— Николай Сергеевич Белинский. Преподаёт историю магии, но главное — он возглавляет дискуссионный клуб академии. Блестящий оратор, маркграф. Он умеет играть на эмоциях публики, выворачивать аргументы противника, создавать видимость своей правоты даже будучи объективно неправ.

Старицкий наклонился вперёд:

— Не недооценивайте его. В прошлом году на межакадемических дебатах он доказал, что повышение платы за обучение — благо для студентов, потому что повышает ценность образования. Но у него есть слабость — Белинский блестящ в подготовленных выступлениях, но теряется, когда дискуссия уходит в технические детали. Он больше ритор, чем практик.

Полезная информация. Значит, нужно увести дебаты в практическую плоскость.

— Это всё? — я откинулся назад.

— Нет, — Галактион явно решился. — Если вы согласитесь на сотрудничество, мы можем предоставить больше. Список вопросов, которые зададут на дебатах — их готовит специальная комиссия, где есть наши люди. Внутренние документы Совета о реальных доходах от образования. Список из двадцати трёх преподавателей, готовых немедленно перейти в Угрюм, если им гарантируют защиту.

Теперь разговор становился предметным.

— А саботаж эмбарго на поставку ресурсов? — я прищурился.

— Решение об эмбарго магических материалов, хоть и опубликовано уже, было принято в узком кругу. Для его исполнения нужны подписи всех региональных представителей Совета. Документы ещё не разосланы — Крамской ждёт подходящего момента. Мы можем затянуть процесс подписания, потребовать дополнительные экспертизы, поднять вопрос о превышении полномочий председателя. Минимум месяц проволочек гарантирую. А там… кто знает, как изменится ситуация.

— Как я могу быть уверен, что это не провокация Крамского? — я встал и прошёлся по комнате. — Что если вы просто проверяете мою реакцию?

Старицкий тоже поднялся:

— Вы имеете все основания быть осторожным.

— Если ваша фракция действительно хочет перемен, — я сел обратно, — пусть кто-то из вас публично поддержит меня до дебатов. Не обязательно прямо, но достаточно явно. Это будет честно — вы рискуете, я рискую.

Собеседник задумался и молчал достаточно долго. Наконец, вымолвил:

— Предлагаю следующее: завтра в полдень Магистр Елена Успенская из Тверской академии публично заявит о поддержке идеи реформ в образовании. Не прямую поддержку вам — это было бы слишком, но достаточно явную критику текущей системы. Это будет сигналом серьёзности наших намерений.

— А если я потребую большего? — я удержал его взгляд. — Публичного отречения от Крамского прямо сейчас? Готовы ли вы сжечь мосты?

Галактион покачал головой:

— Это было бы самоубийством без гарантий с вашей стороны. Крамской уничтожит любого, кто открыто выступит против, пока он у власти. Нам нужны гарантии, что после его… устранения из руководства, вы поддержите реформированный Академический совет, а не создадите полностью параллельную систему, которая сделает нас ненужными.

Разумная позиция. Они не идиоты, чтобы подставляться без страховки.

— Изначально у меня не было таких намерений, пока ваш уважаемый Ипполит Львович не начал тыкать в тигра палкой. Думаю, мы могли бы прийти к компромиссу. Скажите вашим товарищам вот что, — я наклонился вперёд. — Через неделю на дебатах я либо уничтожу репутацию Академического совета окончательно, либо Белинский меня переиграет. В первом случае Крамской падёт, и им лучше быть на правильной стороне. Во втором — мой провал лишь отсрочит крах системы, потому что недовольство никуда не денется. Но Крамской расслабится, решив, что угроза миновала, и тогда у реформаторов появится окно возможностей. Вы сможете сказать: «Видите, к чему привела косность? Нужны изменения, иначе появится новый Платонов, и мы можем не справиться». В любом случае, ситуация изменится. Вопрос лишь в том, будут ли они участниками процесса или наблюдателями.

Галактион медленно кивнул:

— Сильный аргумент. Я передам дословно.

— И ещё, — я встал, давая понять, что встреча подходит к концу. — Список тех двадцати трёх преподавателей. Пришлите его завтра, если Успенская действительно выступит. Это будет началом нашего… взаимовыгодного сотрудничества.

— Хорошо, — Старицкий тоже поднялся. — Я буду в городе до завтрашнего вечера. Надеюсь, мы сможем договориться, маркграф. Слишком многое поставлено на карту.

Мы обменялись сдержанными поклонами. Я проводил его до двери, где его встретили мои охранники.

Закрыв дверь, я прислонился к ней спиной. Из спальни вышел Крылов.

— Ну как? — спросил я.

— Большую часть времени говорил правду, — Григорий Мартынович потёр переносицу. — Ложь почувствовал только в одном месте — когда говорил о семейном форс-мажоре у ректора. Скорее всего, тот специально отправил Старицкого, чтобы самому остаться в тени. И ещё… когда говорил про треть Совета. Преувеличение. Точную цифру, конечно, не скажу.

— Всё равно неплохо. Если они действительно выполнят обещание с Успенской, можно будет работать.