Император Пограничья 11 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Я только закончил просматривать отклики в Пульсе, когда мой личный магофон зазвонил. Номер был незнакомый.

— Слушаю, — ответил я, ожидая чего угодно, от угроз до попыток подкупа.

— Маркграф Платонов? — молодой мужской голос на другом конце был спокойным, даже усталым. — Мне необходимо встретиться с вами лично. Как можно скорее.

— Кто говорит?

Последовала пауза, затем вздох:

— Галактион Борисович Старицкий. Член Академического совета, проректор Ростовской академии.

Глава 3

Член Академического совета? Я перевёл магофон в режим записи, на всякий случай.

— Слушаю вас, господин Старицкий. Чем обязан столь неожиданному звонку?

— Предлагаю встретиться сегодня вечером в Твери, — голос звучал утомлённо, без враждебности. — В гостинице «Тихая гавань», в восемь вечера. Это нейтральная территория, примерно на полпути между Великим Новгородом и Угрюмом.

— И какова тема нашей встречи? — я откинулся в кресле, барабаня пальцами по подлокотнику.

— Конфликт между вами и Академическим советом, — Старицкий помедлил. — Поверьте, маркграф, вы захотите услышать то, что я намерен сказать. Это в ваших интересах.

Классическая приманка. Загадочные намёки, обещание важной информации, удобное место встречи. Всё это попахивало ловушкой, но… Любопытство — мой старый порок. К тому же, если Академический совет решил действовать дальше через переговоры, а не новые санкции, стоило выяснить их новую стратегию.

— Хорошо, — согласился я после паузы. — Восемь вечера, гостиница «Тихая гавань». Буду с охраной.

— Разумеется, — в голосе Старицкого мелькнула усталая ирония. — До встречи, маркграф.

Я отключил магофон и вызвал Коршунова.

— Ловушка? — спросил разведчик, когда я ввёл его в курс дела.

— Возможно. Но слишком очевидная для ловушки, — я встал и прошёлся по кабинету. — Академический совет не дураки. Если бы хотели меня устранить, действовали бы тоньше. Скорее всего, кто-то из них решил играть собственную партию. Или действительно есть информация, которой Старицкий хочет поделиться.

Мысли крутились вокруг возможных вариантов. Раскол в Академическом совете? Попытка шантажа? Предложение сделки за спиной остальных членов Академического совета? Или банальная провокация — записать компрометирующий разговор и использовать против меня?

В любом случае, мне нужна была страховка.

Я вышел из кабинета и направился к дому, где разместился Крылов. Бывший начальник Сыскного приказа как раз инструктировал троих новобранцев сыскного отдела, объясняя базовые принципы опроса свидетелей.

— Григорий Мартынович, — позвал я. — Мне нужны ваши незаурядные Таланты.

Крылов поднял бровь, отпустив учеников жестом.

— Слушаю, маркграф.

— Еду в Тверь на встречу с членом Академического совета. Некий Галактион Старицкий, проректор Ростовской академии, хочет побеседовать со мной. Мне нужен человек, способный определить, когда мне лгут.

Конечно, у меня есть Императорская воля, но она работает далеко не на всех — опытные маги и люди с сильной волей могут сопротивляться. К тому же, её применение слишком заметно. Если Старицкий почувствует ментальное воздействие, любые переговоры мгновенно закончатся скандалом. А мне нужна информация, а не очередной конфликт.

Крылов сразу понял суть просьбы. Его серые глаза прищурились:

— Полагаете, вас попытаются обмануть?

— Полагаю, что в разговоре с представителем организации, объявившей мне войну, лишняя осторожность не помешает. Ваш дар распознавания лжи может оказаться весьма кстати.

— Разумно, — кивнул Крылов. — Когда выезжаем?

— Через час. Возьмём Гаврилу, Евсея, Михаила и Ярослава для охраны. В Твери много чего может случиться.

Дорога заняла около четырёх часов. Город встретил нас сумеречными огнями и оживлёнными улицами. Тверь всегда была перекрёстком торговых путей — здесь сходились дороги из Новгорода, Москвы и северных княжеств. Каменные дома теснились вдоль мощёных улиц, над которыми возвышались шпили церквей и башни старинных боярских усадеб.

Гостиница «Тихая гавань» оказалась солидным четырёхэтажным зданием в центре города, рядом с торговой площадью. Фасад украшала искусная каменная резьба, а над входом висела массивная вывеска с изображением пристани возле заросшего камышом озера. Внутри царила атмосфера сдержанной роскоши — тяжёлые портьеры, мягкие ковры, приглушённый свет магических светильников.

Я снял номер на третьем этаже — просторные апартаменты с гостиной и спальней. Гаврила и Евсей встали у двери снаружи, Михаил и Ярослав расположились в холле, контролируя лестницу. Крылов устроился в спальне, откуда мог слышать разговор, оставаясь незамеченным.

Ровно в восемь в дверь постучали. Я открыл, впуская незнакомца

Передо мной стоял мужчина лет тридцати, хотя голос по магофону звучал моложе. Высокий, худощавый, с усталым лицом интеллигента. Тёмные волосы аккуратно зачёсаны назад, на переносице следы от очков, которых сейчас не было. Одет просто, но качественно — тёмный костюм без излишеств, белая рубашка, никаких знаков отличия Академического совета. Магистр первой ступени, если судить по силе дара.

— Маркграф Платонов, — он склонил голову в приветствии. — Благодарю, что согласились на встречу.

— Проходите, — я отступил в сторону, жестом приглашая в гостиную.

Старицкий прошёл к столу, оглядел комнату, отметив отсутствие посторонних. Сел, сложив руки на столе. Я устроился напротив.

— Итак, — начал я без предисловий. — Я здесь. Что вы хотели мне сказать?

Галактион сплёл пальцы в замок, явно обдумывая, с чего начать. Наконец поднял взгляд:

— Маркграф, вы полагаете, что Академический совет — монолитная организация, единая в своей… скажем так, неприязни к вашим начинаниям?

Интересный заход. Он сразу намекает на внутренние противоречия. Я откинулся в кресле, изображая лёгкое удивление:

— А разве это не так? Судя по санкциям, которые мне назначили с таким энтузиазмом, единодушие было полным.

— Санкции подписаны Советом, — Галактион выбирал слова с ювелирной точностью, — но подписи на документе не всегда отражают истинные настроения подписантов. Особенно когда решение принимается… под давлением определённых обстоятельств.

— И какие же настроения царят среди… несогласных? — я подался вперёд, демонстрируя заинтересованность.

Старицкий помедлил, словно взвешивая, насколько откровенным быть:

— Есть те, кто считает, что Академический совет нуждается в… обновлении. В свежей крови, новых идеях, современных подходах к образованию. Такие настроения особенно сильны среди молодых академиков — тех, кто ещё помнит, каково это, когда талант важнее происхождения. Эти люди понимают, что Академический совет превратил образования из священной коровы, в… — он поморщился, — дойную корову для узкого круга лиц.

Значит, дело в давлении старой верхушки. Молодые не смеют открыто возразить Крамскому и его клике. Типичная ситуация в закостенелых структурах — геронтократия душит любые попытки обновления.

— И много таких недовольных? — я прищурился.

— Больше, чем может показаться, — Галактион оживился. — Треть Совета молчаливо поддерживает идею реформ. Просто никто не решается открыто выступить против Крамского. Он Архимагистр второй ступени, за ним стоят влиятельные князья и Совет купцов Великого Новгорода.

Треть — это серьёзно. Но молчаливая поддержка мало чего стоит.

— Допустим. Но почему ваша… фракция обратилась именно ко мне? Почему не попытались провести реформы изнутри?

Галактион горько усмехнулся:

— Вы же сами видели реакцию председателя Крамского на ваше предложение. Старая гвардия держится за власть мёртвой хваткой. Любые попытки изменений изнутри блокируются. Нам нужен… внешний фактор. Сила, способная сломить сопротивление консерваторов.

— Давайте начистоту, — я наклонился вперёд. — Вы хотите использовать меня как таран, а потом занять тёплые места. Что я получу взамен, кроме туманных обещаний?