Император Пограничья 11 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

— Сукины дети… — повторил я, чувствуя, как усталость после ритуала полностью испаряется, сменяясь лихорадочной бодростью.

Коршунов молча наблюдал за моей реакцией. Я готов был смять скрижаль, но удержался и зашагал к дому. Разведчик поспешил следом.

— Прохор Игнатич, может, стоит обдумать…

— Обдумывать нечего, — отрезал я, врываясь в кабинет. — Они хотят войну — получат войну.

Я достал свой личный магофон и активировал режим записи. Несколько секунд собирался с мыслями, обдумывая стратегию. Нужно было не просто ответить на их выпад, но превратить их атаку в собственное преимущество. Они дали мне повод для публичного выступления — недоумки. Затем начал говорить, глядя прямо в записывающий кристалл артефакта:

— Подданные Содружества, добрый день. Час назад Академический совет опубликовал своё постановление относительно академии магии Угрюма. Я зачитаю вам эти санкции полностью, чтобы каждый понял истинное лицо тех, кто называет себя хранителями магического знания.

Я медленно, с расстановкой озвучил каждый пункт документа, давая слушателям время осознать масштаб угроз и давления.

— Академический совет объявил нам блокаду? Отлично. Сталь закаляется под ударами. У меня есть деньги от продажи высококлассного оружия из Сумеречной стали, которое вы можете найти в магазинах «Угрюмого арсенала» по всему Содружеству, — не стоило забывать о рекламе. — У меня есть земля. У меня есть дюжина Мастеров магии, готовых учить всех желающих. У них — только бумажки с печатями.

Я сделал паузу, затем перешёл к фактам, озвученным мне когда-то Леонидом Карповым:

— Теперь давайте посмотрим, за что они так яростно сражаются. В прошлом году 499 первокурсников поступили в Муромскую академию, 464 мест заняли дети аристократов. Из тридцати пяти мест для простолюдинов 21 достались тем, кто смог самостоятельно оплатить обучение и лишь 14 мест досталось малоимущим простолюдинам, получивших гранты и стипендии на средства обеспеченных меценатов. Средняя стоимость обучения — 500 рублей в год без учёта расходов на материалы, реагенты и книги. Для квалифицированного ремесленника это 17 годовых зарплат без еды и крыши над головой. Для простого рабочего — 60 годовых зарплат. Всей жизни не хватит.

Дав цифрам осесть в сознании слушателей, я продолжил:

— Теперь вы понимаете истинную причину их истерии? Это не забота о детях. Не желание сохранить чистоту магической науки. Это банальный, примитивный страх, смешанный с ещё более примитивной жадностью. Страх замшелых стариков, кто веками торгует дипломами и превратил магическое образование в закрытый клуб для избранных. Жадность тех, кто наживается на отчаянии родителей, готовых отдать любые деньги за будущее своих детей. Алчность толстосумов, которые не желают делиться прибыльным бизнесом. Они боятся конкуренции, боятся, что их бездарные выпускники с купленными местами не выдержат сравнения с теми, кого мы обучим в Угрюме. Боятся, что их монополия на знания рухнет, а вместе с ней — и золотая жила, когда талантливые дети всех сословий получат шанс раскрыть свой потенциал.

Мой голос стал жёстче:

— Но страх не победит. Страх не сможет потушить пожар, вспыхнувший в Угрюме. Вот мой ответ Академическому совету. Я подтверждаю все свои предложения, озвученные ранее. Каждый преподаватель, потерявший лицензию за работу в Угрюме, получит пожизненную должность, дом и двойное жалование. Уже учреждён стипендиальный фонд для одарённых учеников. Любой одарённый ребёнок, которому отказали из-за происхождения или бедности — добро пожаловать в Угрюм. Наряду с этим мы будет вести спонсирование всех полезных магических исследований.

Это привлечёт лучших из тех, кто недоволен системой. Многие талантливые наставники годами мечтают о свободе преподавания, но боятся потерять работу. Теперь у них будет гарантия.

Мрачно улыбнувшись, я продолжил:

— И да — я повторяю свой вызов любому представителю Академического совета на публичные дебаты. Пусть докажут перед всем Содружеством, что их система лучше.

Они не примут вызов — слишком много потеряют в случае проигрыша. Но сам отказ, как и игнорирование, будут выглядеть как признание слабости.

— Кроме того, через год я проведу открытый турнир магов. Победителям — денежные призы и гарантированная работа в любой структуре Угрюма. Пусть наши «нелегитимные» ученики сразятся с их лицензированными выпускниками. Посмотрим, чьи дипломы окажутся бумажками, а чьи знания — настоящими.

Турнир — это отличный ход по нескольким причинам. Во-первых, публичная демонстрация качества обучения. Во-вторых, способ заработать репутацию школе. В-третьих, возможность привлечь сильных магов — победителей можно будет нанять для усиления войска против Бездушных. И наконец, денежные призы привлекут участников со всего Содружества, создав нам бесплатную рекламу.

Я сделал паузу, чувствуя, как ярость трансформируется в холодную решимость.

— Запомните мои слова. Страх имеет власть лишь над теми, кто позволяет ему собой управлять. Академический совет — это голый король, размахивающий бумажками и угрозами, потому что у него нет реальной власти. Через пять лет никто не вспомнит, что существовала такая бессильная в своей злобе организация. Потому что талантливые маги всех сословий, воспитанные Угрюмом, составят реальную конкуренцию на всех важных должностях. И тогда решать будут не связи и золото родителей, а истинные способности.

Пять лет — реалистичный срок для первого выпуска полноценных магов. К тому времени мы успеем создать полноценную систему обучения и доказать её эффективность.

Я наклонился ближе к кристаллу и произнёс финальные слова с железной уверенностью:

— Будущее пришло, и его свет разгонит тьму невежества и косности. Они боятся этого будущего, но оно уже здесь. Мы строим его в Угрюме. Поддержите нас в Пульсе и других социальных сетях. Покажите Академическому совету, что время их тирании закончилось.

Я завершил запись и сразу же опубликовал видео на своей странице в Пульсе. Затем откинулся в кресле, чувствуя опустошение после выплеска эмоций. Коршунов заглянул через плечо, наблюдая, как счётчик просмотров начал стремительно расти.

Уже через час в кабинет ворвалась Полина с магофоном в руках:

— Прохор, ты должен это видеть! Классический Эффект Потёмкина в действии!

— Что? — я непонимающе посмотрел на девушку.

— Эффект Потёмкина, — хмыкнула Белозёрова, усаживаясь в кресло напротив. — Лет десять назад князь Потёмкин попытался запретить песню о своей любовнице, — как прилежная ученица, пояснила девушка с улыбкой в голосе. — Приказал изъять все копии, удалить страницу в Эфирнете и арестовать певцов. В итоге песню узнала всё Содружество, а до того она была известна только в Смоленске. С тех пор любая попытка запретить информацию, которая приводит к её массовому распространению, называется Эффектом Потёмкина.

Она протянула мне магофон. На экране Пульс буквально взрывался сообщениями. Кто-то создал хештег #БудущееПришло, и под ним тысячи людей делились своими историями.

«Мой сын показал магический дар в восемь лет. В академии Владимира нам сказали — пятьсот рублей в год или убирайтесь. Где простому кузнецу взять такие деньги?»

«Я из обедневшего рода Струйских. У меня есть дар водной магии, но после разорения семьи нет денег на обучение. Академический совет отказал в стипендии — мол, мест для благотворительности нет».

«Работаю счетоводом, хотя в детстве проявился дар земли. На конкурсе для простолюдинов в Суздальской академии — триста человек на одно место. Не прошла. Теперь трачу дар на выращивание цветов в горшках».

Особенно меня обрадовало сообщение от некоего боярина Воскобойникова:

«Мой род обеднел после последнего Гона. Сын одарён, но у нас нет средств на академию. Лицензии у нас всё равно нет и не было бы, так что терять нечего. Едем в Угрюм. Пусть Академический совет засунет свои санкции себе в…», — я оторвал взгляд от текста, и моя ухмылка стала ещё шире.