Император Пограничья 11 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Коренастый геомант, молча кивнул. Человек, которому я дал второй шанс после конфликта с Яковлевыми, доверял мне безоговорочно.

Кронгельм, бывшая преподавательница, подняла руку, как на уроке:

— Процедурные детали? Последовательность действий? Меры предосторожности?

— Всё расскажу, но сначала требуется принципиальное согласие каждого. Это добровольно.

Сомова и Вершинин переглянулись. Оба геоманты понимали — без меня они никогда бы не достигли этого уровня. Вершинин первым кивнул:

— Я согласен, воевода.

— И я, — тихо добавила Сомова.

Остальные подтвердили согласие один за другим.

Ярослава оторвалась от стены:

— Что нужно для ритуала? Где достать?

— Кристаллы у нас есть. Мастера — тоже, — я посмотрел на Василису, Полину Белозёрову, стоявшую рядом с Тимуром Черкасским, и Карпова. — Вы четверо станете проводниками стихий.

Василиса вскинула голову:

— Хорошо…

Я заметил, как она отвернулась, явно не желая продолжать разговор. Всё ещё злилась из-за Ярославы.

— Ритуал вызовет мощное возмущение стихий. Проводить его в Угрюме опасно — можем снести полгорода. К счастью, я помню подходящее место неподалёку отсюда.

Выбранная лощина располагалась в километре к северо-западу от Угрюма, скрытая от посторонних глаз грядой невысоких холмов. Природная чаша диаметром около сотни метров, с пологими склонами, поросшими редким кустарником. Дно — ровное, покрытое низкой травой, идеальное для начертания сложных ритуальных схем. Весной здесь собиралась талая вода, но сейчас, в середине лета, земля была сухой и твёрдой. Важнее всего — естественная изоляция. Если ритуал выйдет из-под контроля, взрывная волна погасится о склоны, не достигнув города.

Следующие часы ушли на подготовку. Я лично вычертил в выбранной лощине сложнейшую руническую схему. Та представляла собой три вложенных друг в друга октагона разного размера. От каждой из восьми вершин внутреннего восьмиугольника к центру тянулись спиральные каналы, выложенные древними рунами, закручивающимися по часовой стрелке и создающими эффект энергетического водоворота. Между октагонами располагались сложные рунические узлы, напоминающие кельтскую вязь — формулы связывания и стабилизации стихий. В центре все восемь спиралей сходились в главный узел, где тысячи мельчайших рун формировали формулу великого связывания, а вокруг каждой из восьми якорных точек для кандидатов вились малые спирали противотока, призванные удержать их сознание от полного растворения.

Работа заняла почти два часа — малейшая ошибка могла привести к катастрофе.

Борис привёл усиленную охрану — два десятка лучших дружинников. Ярослава добавила отряд Северных Волков. Крестовский, наш метаморф, отправился патрулировать периметр.

Пока я работал над схемой, кандидаты готовились. Ольтевская-Сиверс подошла ко мне, когда я заканчивал последние руны. Аристократка явно боролась с собой, прежде чем заговорить:

— Маркграф… Если со мной что-то случится… У меня в Муроме осталась семья. Младшая сестра и мать. Они…

— Ничего с вами не случится, — твёрдо сказал я.

— Но если всё же…

Я выпрямился, отряхивая колени от земли:

— Обещаю. Если потребуется, ваша семья получит защиту и поддержку Угрюма.

Она кивнула, сглотнув комок в горле.

К двум часам дня всё было готово. Четыре Мастера-проводника заняли позиции по углам внешнего круга. Карпов на севере, олицетворяя воздух. Черкасский на юге — огонь. Василиса на западе — земля. Полина на востоке — вода.

Я встал в самый центр схемы, ощущая, как тысяча капель энергии в моём резерве откликается на древние руны. Подняв руки, начал плести связующую структуру. Энергия хлынула из меня потоками, формируя невидимые нити между всеми участниками.

Восемь кандидатов вошли в средний круг, располагаясь между лучами схемы. Каждый сел в позу медитации, закрыв глаза.

— Начинаем, — скомандовал я.

Первые минуты прошли спокойно. Я чувствовал, как кандидаты постепенно погружаются в транс, их ауры пульсировали в едином ритме. Вокруг начали проявляться призванные стихии — языки пламени танцевали в воздухе, струи воды поднимались из земли, каменные шипы прорастали и рассыпались, вихри закручивались и затихали.

На пятнадцатой минуте начались проблемы. Стихии встретились в центре и… отторгли друг друга. Огонь зашипел, встретив воду. Земля начала поглощать воздух. Молодые побеги, олицетворявшие природу, вспыхнули и обратились в пепел.

Ритуальная схема задрожала, руны начали тускнеть.

К этому я готовился и сделал то, ради чего стоял в центре. Раскрыв себя полностью, принял удар всех стихий одновременно.

Боль оказалась невыносимой. Огонь жёг изнутри, вода топила сознание, земля давила тяжестью гор, воздух разрывал лёгкие, природа опутывала колючими лозами, а электричество пронзало каждый нерв. Но я держался. Десятилетия войн в прошлой жизни, опыт императора, привыкшего нести ответственность за тысячи жизней — всё это позволило выстоять.

Медленно, мучительно медленно, я начал подчинять хаос. Стихии сопротивлялись, но моя воля оказалась сильнее. Я стал осью, вокруг которой они начали вращаться в гармонии.

Кандидаты погружались всё глубже. Через связь я ощущал их состояние — восторг открытия перемешивался со страхом потерять себя.

На пятом часу Скальд передал тревогу:

«Хозяин! Бздыхи! Штук тридцать, не меньше! Мчат прямо сюда!»

Немудрено, почувствовали сильное магическое возмущение.

Прервать ритуал означало убить всех восьмерых. Я даже головы не мог повернуть, удерживая Узел.

— Бездушные с севера! — крикнул я охране.

Ярослава мгновенно сориентировалась:

— Северные Волки, за мной! Остальные — держать периметр!

Завязался бой. Я слышал выстрелы, крики, рычание тварей, но не мог помочь. Каждая крупица внимания уходила на поддержание баланса.

На седьмом часу погружения я почувствовал резкий всплеск паники через связь. Сомова! Молодая геомантка начала растворяться в своей стихии. Через ритуальную связь я видел, что происходит в её сознании — она превращалась в камень, её мысли замедлялись, становясь тяжёлыми и неповоротливыми, как горные породы. Ещё немного, и она бы окаменела навсегда, став частью земли.

— Сомова тонет! — крикнул я, не имея возможности помочь напрямую.

Помощь пришла откуда я и рассчитывал. Вершинин, второй геомант в круге, инстинктивно потянулся к ней через связь. Я почувствовал, как его энергия обволакивает её сознание, создавая якорь.

— Держись, Маша! — прохрипел он, хотя глаза его оставались закрытыми. — Чувствуешь меня? Я здесь!

Но одного Вершинина было мало. Земля тянула слишком сильно. И тут подключились остальные. Зарецкий добавил живительную силу природы, напоминая, что камень — это не конец, а основа для жизни. Кронгельм вдохнула воздух в застывающие лёгкие Сомовой. Ольтевская-Сиверс и Соболева омыли окаменевающее сознание потоками воды, возвращая гибкость мыслям.

Через связь я наблюдал удивительную картину — семеро тянули восьмую обратно, не давая земле поглотить её полностью. Именно так и должен был работать ритуал Трувора. Не я спасал их — они спасали друг друга.

Медленно, мучительно медленно, Сомова начала возвращаться. Её дыхание выровнялось, напряжение в теле ослабло. Она прошла точку невозврата и вышла с другой стороны — не потерянной в стихии, а соединённой с ней.

— Получилось… — выдохнул я с облегчением.

Это был первый настоящий успех ритуала. Доказательство, что групповое погружение работает.

На девятом часу похожий кризис случился с Кронгельм — она начала рассеиваться в воздухе, но Арсеньев и остальные удержали её. Система работала безупречно.

Час одиннадцатый принёс новый кризис. Арсеньев вдруг выгнулся дугой и закричал. На миг мне показалось, что он проваливается в стихию, но дело было в ином. Через связь я почувствовал — у него пробуждается Талант! Редчайший случай.

Его крик нарушил концентрацию остальных. Кронгельм потеряла контроль — вокруг неё закрутился торнадо. Зарецкого оплели корни, прораставшие прямо из его тела. Ольтевская-Сиверс стала центром гейзера, бившего на десять метров вверх.