Моя Академия. Тетралогия (СИ) - Син Евгений

Ощущаю в мыслях некоторый непорядок. Будто к моей голове изнутри прикасаются щупальца. Тут же вспоминаю капитана дирижабля и защиту от менталистов. При всём этом уверен, что мой разум они точно не прочтут, так же как и Козьма. Но считать эмоциональный фон, скорее всего, могут.

«…На небе разговоров, только о море…» – тут же вспоминаю про себя речитатив и представляю синее‑синее море. Мужиков из столицы сразу же передергивает, а директор снова мне подмигивает.

– Ну что, господа, – говорит он. – Наша Академия пойдёт вам навстречу. Вы должны понимать, что с нашей стороны это уступка, и теперь вы немного нам должны. Вы принимаете на себя обязательства?

Мужики переглядываются, но, видимо, их сильно припекло. Один вздыхает:

– Да, мы принимаем обязательства о малом долге перед Академией.

– Нет‑нет, – говорит директор, – не о малом долге. Давайте будем честны – я же прекрасно вижу, что вы сильно заинтересованы.

Мужики снова переглядываются и кивают друг другу. Один из следаков выбрит почти под ноль, другой, наоборот, с гривой и бакенбардами.

– Хорошо, – соглашается бритый. – О малом долге нашей организации перед Академией.

– Вот это другой разговор, – улыбается директор.

Для меня это тоже очевидно. Одно дело – небольшой долг непонятных людей, даже если они следователи, а другое дело – долг большого государственного образования, который будет обязательно признан и когда‑нибудь стребован.

На запястьях директора и бритого следака вспыхивает небольшое кольцо‑обязательство. Следователь морщится, а директор довольно откидывается в кресле.

– Прошу вас, господин Орлов, присаживайтесь, чувствуйте себя как дома, – обращается ко мне директор. – Алекс, дойди до столовой, попроси предоставить чай и кофе нашим гостям.

Куратор кивает и исчезает за дверью. Я же опускаюсь в еще одно кресло, напротив стола. Настолько удобное, что первое время просто привыкаю к ощущениям.

– Очень рад вас видеть, Ларион, – продолжает директор. – Наслышан об успехах вашей группы и тщательно слежу за реализацией возможностей для наших студентов. Рад, что вы нашли время в своем плотном графике, чтобы поговорить с нашими гостями. Надеюсь, наши гости не будут против – я бы хотел лично присутствовать при данном разговоре.

– Гости не будут против, – вздыхает следак, у которого недавно возник обруч обязательства вокруг руки.

– Господин Орлов, вы же тот Орлов, который выжил при крушении поезда? – мужик задает первый вопрос.

– При прорыве, под который попал поезд из города Светлогорск – в столицу Небуловской области, – уточняю. – После этого попал в госпиталь с частичной потерей памяти.

– Да, значит, всё правильно, значит, мы по адресу, – подтверждает бритый. – Господин Орлов, подскажите, пожалуйста, как вы связаны с исчезновением следователя по особо важным делам Козьмы Ефремовича Кольцова?

Глава 11

Не тот человек появляется не там

Вопрос следака обескураживает.

– Мне четырнадцать лет, – сообщаю ему банальность.

– Вы огненный маг, – бритоголовый листает бумаги на столе. – И, судя по нашим записям, очень сильный. Расскажите, как вы связаны с исчезновением?

В моей голове словно крутятся шестеренки. Сначала приходит мысль, что все это глупая шутка, но оба следака выжидающе смотрят на меня.

– Я? – переспрашиваю. – Никак. А почему вы решили, что Козьма Ефремович исчез?

– Он не выходит на связь, – поясняет следак. – И нам поступил очень опасный сигнал. Поэтому мы здесь.

Патлатый мужик с бакенбардами молча изучает происходящее и сверяется с бумагами. Директор пока не вмешивается.

– Подождите, не может такого быть, – отвечаю. – Он же приходил ко мне в госпиталь через несколько дней после того, как я туда попал. Как минимум сутки людей ко мне не пускали. Потом он приходил еще раз.

– Когда это было? – подает голос патлатый, и они с напарником переглядываются.

– Подождите, сейчас скажу, – с трудом вспоминаю. – Восемнадцатого травня. Да, точно.

– Вы хотите сказать, что он был в этот день в госпитале? – задает странный вопрос бритоголовый.

– Да, – подтверждаю. – Мы говорили про поезд и прорыв. Потом он собирался прийти на следующий день, но мы разминулись. Меня выписали чуть раньше.

Следователи вместе перебирают бумаги на столе. Находят нужную, после чего сверяются друг с другом.

– Подождите, этого не может быть, – заявляет патлатый. – Дело в том, что после вашего первого разговора с Козьмой Ефремовичем, когда он пытался уточнить у вас показания, он приехал повторно, но его больше не пустили в госпиталь. При этом, как вы сами утверждаете, вас уже выписали. Сразу после этого визита он исчез.

– Выписки тоже это подтверждают. Посмотрите в личной зоне, – вмешиваюсь. – Я вышел из госпиталя значительно раньше, и Козьму Ефремовича больше не видел. Скорее всего, видел похожего человека, при отлёте дирижабля, – вспоминаю. – Но я не могу поручиться, что это был именно он. Так что последний раз я разговаривал с Кольцовым ночью, когда произошло нападение в больнице.

Патлатый следак кидает на меня взгляд, полный сомнений.

– Так, хорошо, – говорит он. – У вас имеются доказательства, что вы не пересекались с ним в городе?

Вопрос ставит меня в ступор.

– Нет. Как я могу это доказать? – удивляюсь. – Я везде был один. В экипаже, в синематеке, в ресторане, – перечисляю свой путь. – И сейчас вряд ли можно найти официантов или того самого водителя. Хотя нет, постойте!

Следователь тут же задаёт мне вопрос:

– Вы что‑то вспомнили?

– Да, медсестра, – вспоминаю. – Ариадна. Она работает в госпитале и как раз недавно с ним говорила.

– Как это? – спрашивает патлатый.

Директор наблюдает за нашим разговором, сидя за столом.

– Он нашёл её в городе, – поясняю. – И зачем‑то расспрашивал обо мне.

– У вас есть доказательства? – оживляется следак.

– Да, конечно, – подтверждаю. – Она мне недавно написала об этом.

– Можете показать? – спрашивает бритоголовый и отодвигает бумаги.

– Да, конечно, – не вижу в этом никакой проблемы. Открываю информер и показываю сообщения. – Вот, смотрите, это было как раз два дня назад.

Следователи снова переглядываются.

– Получается, Кольцов находится в городе, – констатирует бритоголовый.

– Вам виднее, – пожимаю плечами. – Понятия не имею, где он находится. Я не выходил дальше стен Академии. Вся моя группа подтвердит.

– Хорошо, – всё еще недоверчиво кивает патлатый. – Можете посмотреть на портреты и сказать, кого видели или помните из этих людей?

– Да, конечно, давайте, – соглашаюсь.

Следователи разгребают бумаги и выкладывают передо мной несколько портретов.

Рассматриваю на вид шесть старых отрисованных фотографий. Узнаю сразу двоих. Чувствую, как скользкие щупальца касаются моего подсознания, и сразу представляю море. Вижу, как патлатого передергивает.

– Этого знаю, – показываю на портрет. – Он погиб в поезде. Ехал в соседнем купе. Ещё этого знаю, – выдвигаю бумаги из общей линии. – Это мой дядька. Правда, здесь он сильно моложе и совсем в другой форме.

Следователи одновременно кивают.

– Больше никого, – подытоживаю.

– Посмотрите внимательно, – просит бритоголовый. – Точно никого не узнаёте? – двигает портреты ближе ко мне, будто это поможет.

– Точно, – подтверждаю. – Никого не узнаю, и ни одного из этих людей я больше не видел.

Следователи убирают пять портретов и оставляют изображение одного мужика с бакенбардами. Высокий лоб, чуть седые волосы, узкие губы. Его я точно никогда не видел.

– Этот человек вам знаком? – спрашивает патлатый, будто не слышал, что я сказал до этого.

– Нет, не знаком, – повторяю. – Никогда его не видел.

– Да? А так? – спрашивает бритоголовый.

Следак размещает над столом что‑то вроде голограммы мужика с портрета. Она цветная и медленно крутится. Примерно то же самое я видел в информере, когда лежал в госпитале. Так что не удивляюсь.