И не успел я сказать что-либо, как он оторвал меня от себя за шкирку (и зачем было приглашать, спрашивается) и… бросил за борт.
– Обязательно вылови стража, русал! – успел я услышать его приказ до того, как уйти под воду.
[1]Холден Колфилд – герой «Над пропастью во ржи» Сэлинджера.
[2] Токпокки – это популярное корейское блюдо, состоящее из рисовых клецек в остром соусе, часто с добавлением других ингредиентов, таких как рыбные пирожки, яйца, овощи и т.д
[3]Бодхисаттва в буддизме – это существо, достигшее просветления, но отложившее уход в нирвану, чтобы помогать другим существам в достижении того же.
[4] Баттенберг – британский десерт. Бисквит, в разрезе выглядящий как розовые и желтые клетки, расположенные в шахматном порядке.
30. Блистательный Алан
Следующий день был таким ослепительно солнечным, словно бог случайно пролил на Кирьявалахти стакан апельсинового сока.
Веналайнен в благодарность за помощь приготовил на всех вкуснейшую пшенную кашу с ягодами смородины и медом, чей умопомрачительный аромат разносился по дому. Клугге поблагодарил его, но после этого молча прошел к плите и пожарил себе яичницу с беконом.
– Невоспитанный ученик!!! – орал шаман, возмущенно скачал за ним и размахивая посохом. – Надо есть, что дают!– Старый мастер научился этой мудрости у свиней? – невозмутимо поинтересовался Клугге.
Краешек рубашки, в которой он был вчера на корабле, виднелся из мусорного бака. Сегодня Клугге был облачен в футболку поло с какой-то маленькой вышитой эмблемой на груди.
Я подумал, что, возможно, мне надо пересмотреть свой гардероб. Я всегда презирал поло. Но, может, зря?
– Мы посовещались с Женей и решили оставить сокровища волхвов вам, – сказал Клугге.
– С чего это?! – старик так опешил, что перестал скакать, что было почти что чудом. – Где подвох? А? Где подвох, спрашиваю?!
Подвоха не было. Тогда Веналайнен сказал, что обязан подарить нам что-то в ответ. Он бескомпромиссно сунул мне в руки уныло-флегматичного кота Кафку.
– Забирай.
– Э-э-э, не могу, Феликс не любит кошек…
– А ты бери это, – игнорируя мои возражения, Веналайнен повернулся к Айземанну и сунул ему в руки посох. Вернее, попробовал.
Потому что обычно невозмутимый страж вытаращил глаза и отскочил назад так шустро, что его ударили током.
– НЕТ, МАСТЕР! – раздув ноздри, воспротивился он. – Вы не всучите мне эту дрянь. Ни за что. Никогда!
– Еще как всучу!
– НЕТ!
– Да!
– Вы сейчас добьетесь того, что я еще восемь лет не приеду!
– Ах ты поганец!!!
До меня не сразу дошла подоплека этой перебранки. А когда дошла, я тихо рассмеялся.
Точно. Мастер Веналайнен же говорил, что этот посох передается по наследству от одного хранителя Кирьявалахти к следующему. Вручить его Клугге – это обречь того на работу шаманом в глухой деревне, а самому бодренько отправиться на пенсию и беззаботно обжираться эклерами.
– Ой, да иди ты в баню! – Наконец разочарованно сдался Веналайнен. – Придётся мне себе еще личных учеников брать. С тобой, я так погляжу, не договоришься, а о деревне кому-то в будущем всё же нужно будет заботиться.
– Здравая мысль, мастер. Идея про баню, между тем, тоже не так плоха, – неожиданно сказал Клугге, и судя по тому, как загорелись глаза у старого шамана, он мгновенно простил «горе-ученичку» его нежелание жить в деревне.
Я в баню не пошёл. Вместо этого я нашел Юми и попрощался с ним.
– Спасибо, что помогли дяде Сигварду, – глаза русала все еще были красными после вчерашнего.
– Может, ты все-таки расскажешь мне о Танасии Смертине? – опять попробовал подступиться я.
Юми покачал головой. Время было, так что мы болтали о том о сём. Начиная с книг – оказывается, русал обожал заставлять разных людей читать ему их вслух, удивительно даже, что меня минула чаша сия, – и заканчивая путешествиями.
А потом русал улыбнулся:
– Что-то мы засиделись, мне пора. Ну, бывай, Женя! Скоро увидимся!
Я высказал сомнение в этом, ведь завтра я вернусь в Петербург, но Юми только рассмеялся.
– Магический мир далеко не такой большой, как ты думаешь! Мы точно еще пересечемся. Кстати, как бы ты ни упирался, теперь я еще сильнее верю в сплетню о том, что ты – родственник Мавета! Ну не сын, конечно, но хотя бы брат, пусть внешне вы и не похожи.
Я изумленно округлил глаза.
– Почему ты так решил?!
– Он тоже, когда смеется, касается волос и отводит взгляд. Точь-в-точь как ты!
– Что?.. Откуда ты знаешь? Ты с ним знаком, что ли?
Вместо ответа Юми только подмигнул и, в прыжке перевернувшись через себя, скрылся под водой. Только хвост мелькнул на прощанье. Я стер с лица брызги и растерянно заморгал.
***
Пьяный Клугге Айземанн – это что-то с чем-то.
Он нашёл меня на лесной поляне, где я, наколдовав фортепиано, играл Пахельбеля[1]. Нормальная музыка, написанная нормальным композитором – никакого вызова проклятых, просто моя тяга к искусству.
Я бы и не заметил Клугге, увлекшись фугой, если бы не его равномерные аплодисменты по завершении.
При взгляде на стража я поперхнулся.
– Клугге, с тобой все хорошо? – испуганно поинтересовался я, потому что Айземанн изволил припереться в длинном шелковом халате морковного цвета, с распущенными волосами и глиняной бутылкой в руке.
Зрелище скорее пугающее, чем чарующее, ибо – какого черта?
– Да, – сказал он очень внятно. – После сливовых настоек мастера Веналайнена у всех всё хорошо. Это один из законов Кирьявалахти.
– Ох… Может, вернёмся домой?
– Не оскорбляй меня предположениями о том, что могу вести себя или выглядеть неподобающе, Женя.
– Хорошо, – смирился я.
Нет, в принципе, вёл себя Клугге ничуть не хуже, чем обычно, только нос задирал чуть выше. А выглядел… Э… Кхм… Наверное, находись мы среди людей, мне пришлось бы отдирать от него визжащих фанаток, а так – неба ради, шелковый халат так шелковый халат. Пусть развлекается.
– Тебе сыграть что-нибудь? – предложил я, но Клугге покачал головой.
Он сидел на бревне, лучи медленно опускающегося за лес солнца били ему в спину, заставляя ткани халата выглядеть еще огненнее, а черные волосы делая чуть ли не синими.
– Я хочу рассказать тебе свою историю, – сказал он. – Мне кажется странным, что подробности моей биографии знает каждый второй из тех, что слышит мою фамилию, но не ты. При том, что мы с тобой явно еще не раз будем работать вместе, а еще ты живёшь с безмозглой рыбиной, которой я подарил свою любимую серьгу, и планируешь ухаживать за моей сестрой. Считай, мы почти родственники.
Фига себе у него критерии. Мы что, минуя стадию дружбы, в семью превращаемся?!
А Клугге могуч.
Айземанн протянул мне глиняную бутылку, и я, помедлив глотнул. Господи помилуй!!! У меня глаза чуть не выпали из орбит от крепости и сладости настойки.
Клугге хлопнул меня по спине, и я, откашлявшись, сел рядом с ним на бревно. От стража пахло березовыми вениками и можжевеловым маслом из хорошо протопленной бани.
– Всё, что я скажу – не секрет, – повторил Айземанн. – Если бы сегодня ты чуть внимательнее читал газеты в библиотеке, то в статье о самых известных детоубийцах века прочитал бы заметку не только о Юхане Сигварде, но и об Алане Айземанне. То есть о нашем с Ингой отце.
У меня отвисла челюсть.
– Что? – тупо переспросил я.
Клугге пожал плечами.
А потом, изредка отпивая настойку, поведал мне историю семьи Айземанн.
Алан Айземанн был наследственным колдуном-аристократом с Изнанки, обладателем такой же, как у Клугге, колдовской техники. Он питал слабость к русской культуре, поэтому с удовольствием переехал в Петербург, а затем стал стражем Центрального района.
