Стражи восемнадцати районов. Том 1 (СИ) - Крейн Антонина

– Заткни уши, – велел Айземанн.

И метнулся вперед, в самую гущу тварей – только блеснул в призрачном свете черный клинок.

Я сел прямо на палубу, обнял колени и прижался спиной к борту.

«Не моргай, – велел я себе. – Ты должен смотреть, должен привыкнуть к этому, раз теперь ты страж».

Клугге беспощадной стремительной птицей, ожившим клинком скользил по кораблю. Он разил тварей направо и налево. Их кровь била фонтанами. Полная тишина. Только легкий плеск воды за бортом, свист клинков, удары от падающих на палубу тварей.

Я сжал виски руками, потому что в голове у меня вдруг начал слышаться плач. «За что? Папочка, за что?»

«Прекратите!» – мысленно заорал я. А потом так же мысленно – запел.

А затем – запел вслух, стараясь перебить эти крики. Старинную британскую колыбельную, которую мне перед сном в детстве напевала мама.

Услышав мой голос, Айземанн на мгновение замедлился и обернулся. Его лицо было покрыто багровой и черной кровью проклятых, глаза сверкнули. Поймав мой взгляд и убедившись, что это не взгляд безумца (хотя бы до какой-то степени!), он продолжил казнь.

Удары и кровь, удары и кровь, плач в ушах и мой голос, негромко поющий.

Баю-бай, малыш, на вершине дерева, Ветер дует – колыбель качается. Ветка сломается – колыбель упадёт, И полетит вниз малыш, колыбель и всё.

Наконец всё было кончено.

Палубу наполняли мёртвые туши тварей, исходящие горячим паром. Клугге стоял в центре, опустив руки. Его грудь вздымалась от того, как тяжело он дышал. С клинков капала кровь.

– Я пойду умоюсь, – хрипло сказал он, отворачиваясь.

Он прошёл мимо капитана Сигварда, как раз вышедшего из каюты. Юхан осмотрел палубу.

– Спасибо, – в его голосе прозвучало странное облегчение. – Я рад, что этот проклятый корабль наконец-то очищен от грязи.

Я молча встал и подошёл к капитану Сигварду. Он выглядел свежее и бодрее, чем прежде.

– Подождите, – он поднял ладонь. – Я сейчас думал, чего я хочу перед тем, как уйти? Помимо того, чтобы очистить этот корабль и вспомнить лица своих товарищей. И я понял, что у меня остается еще одно неоконченное дело. Я должен пристроить драгоценности. Поэтому я хочу взять обещание с вас и вашего коллеги. Поклянитесь, что заберете сундук с сокровищами и оставите его у себя.

– У себя? – не понял я.

– Да. Я ненавижу политику, ненавижу всякие инстанции. Мне будет приятнее думать, что сокровища возьмут те, кто помог мне. Считайте этой моей прихотью пополам с благодарностью.

– Но…

– Никаких но. Это последняя воля призрака, задержавшегося тут слишком надолго.

Делать было нечего: я кивнул. И наконец-то протянул Юхану стопку добытых днём фотокарточек.

***

Сигвард молча взял фотографии. Его пальцы, полупрозрачные, чуть дрожали. Он долго перебирал их, низко опустив голову. А затем вернул мне всю стопку. На верхней карточке я увидел мокрое пятнышко от упавшей слезы. Одна слеза – за восемьдесят лет одиночества и вины.

– Спасибо, – голос капитана звучал глухо. – Думаю, теперь я готов уходить. Теперь я не один.

– У меня есть еще кое-что для вас, – я достал письмо. – Вы сказали, что за всю жизнь не сделали ничего хорошего, и потому заслужили свою участь. Однако в этом письме – доказательство, что как минимум один добрый поступок на вашем счету есть. Однажды вы спасли раненого русала, запутавшегося в сетях, и защищали его от озерных хищников до тех пор, пока он не выздоровел.

– Вы говорите о Юми?.. – Сигвард изумленно расширил глаза.

Слава небу, он помнит его.

Я молча кивнул и протянул ему конверт.

– Прочитайте, пожалуйста.

Я знал содержимое, ведь это мне сегодня пришлось писать его под диктовку русала. В нём Юми рассказывал капитану, как жил все эти годы. Как был благодарен ему за спасение. Как назвал в Сумрачном Городе одного лохматого пса в его честь. А еще, конечно, просил прощения за то, что сказал Танасию Смертину о том, как призвать призрачный мотобот с помощью ритуала с тринадцатью курицами.

«Спасибо вам за всё, дядя Сигвард. Я люблю вас».

– Чертов русал, – пробормотал Сигвард, дочитав письмо и бережно сложив его. – Раз так благодарен, пришел бы попрощаться сам! Треска трусливая!

В его ворчании слышалась нежность.

Я развернулся и перевесился через борт корабля.

– Эй, Юми! Тебя зовут.

– Что это значит?! – воскликнул Сигвард, подскакивая ко мне и изумленно вскрикивая в следующий же момент.

Из воды на нас виновато смотрел голубоволосый русал. Он выглядел несчастным и побитым, словно провинившийся щенок.

– Здравствуйте, дядя Сигвард! – почти пискнул он.

А потом вслух взволнованно повторил примерно все то же самое, что и было в письме.

Юхан слушал его, с силой, до белых костяшек, сжимая поручни. Его лицо было непроницаемо, но что-то в его фигуре смягчилось.

– Может… может, вы все-таки останетесь? – с отчаянной надеждой спросил русал под конец. – Я могу пригласить вас в Сумрачный Город! Там всегда найдется место новому призраку. Я буду навещать вас! Каждый день!

– Я устал, Юми. Я больше не хочу быть здесь. Но я очень рад, что ты пришёл попрощаться. Я не думал, что увижу тебя на прощанье.

– Вы… не злитесь на меня за то, что я ушел?

– Нет. Живи дальше, Юми. Живи хорошо.

И тут русал зарыдал. Он вопил, как ребенок, утирая слезы кулаками, и его крик разносился далеко над гладью озера. Сигвард что-то сурово говорил ему, но Юми лишь рыдал и рыдал до тех пор, пока капитан в итоге не наорал на него хорошенько, велев ему перестать распускать нюни и лучше прожить отличную жизнь без всех этих соплей. А вот то, что он назвал пса в честь Сигварда – это здорово, это Юми, оказывается, не полный дурак. Это была их странная, колючая форма прощания.

Я же между тем отвлекся на Клугге. Изумительный Айземанн вернулся из дальней части лодки, где приводил себя в порядок после бойни. Он смыл кровь с лица и волос, а рубашку снял, повязав на поясе. Голый торс Клугге вызвал у меня тяжкий вздох, спровоцированный острым приступом зависти.

Айземанн посмотрел на меня с таким подозрением, будто думал, что это мои крики и рыдания разносятся над водой. Убедившись, что это не так, он одобрительно кивнул. Его временый младший напарник не окончательно съехал с катушек – можно будет вернуть Феликсу в целости и сохранности и, следовательно, не огрести.

Капитан Сигвард оглянулся на Клугге.

И уже ему он твердо повторил:

– Я готов.

В правой руке Айземанна из теней соткалась катана. Он провел левой ладонью по лицу, будто стирая воду и усталость, и, дождавшись последнего подтверждающего кивка от капитана, сделал три быстрых шага к нему.

Черное лезвие беззвучно вошло в грудь капитана Сигварда.

Юми вскрикнул где-то там, внизу.

С дерева на островке с шорохом вспорхнула стая птиц.

– Прощайте, – сказал капитан. – И спасибо.

И стал рассыпаться седым пеплом. Медленно, невесомо, словно старая фотография, обратившаяся в прах под лучами времени. Ветер подхватил пепел и понес над озером, растворяя последнюю память о проклятом капитане.

Какое-то время мы все молчали. Воздух звенел от тишины и невысказанных слов. А потом я понял, что плохо вижу – все размывается из-за слез, заливающих глаза.

Клугге низко поклонился праху, оставшемуся от капитана – дань уважения не грешнику, но душе, нашедшей свой путь к покою. Затем Айзменн повернулся ко мне. Его брови свелись на переносице, когда он увидел, какое жалкое зрелище из себя представляет будущий Повелитель Проклятых.

Мгновение или два Айземанн колебался. А потом со вздохом убрал меч и сделал приглашающий жест ладонями.

– Иди сюда.

Мне не надо было спрашивать, что он имеет в виду. С трясущимися губами я обнял Клугге и зарыдал у него на груди.

– А… Ю… Юми? – пробормотал я вскоре.

– Рыбу я обнимать не буду, – Клугге был непреклонен. – Но о нем забывать и впрямь не стоит. Лучше вы пообнимайте друг друга. Отвлечетесь.