Синдзи-кун и парадокс Абилина (СИ) - Хонихоев Виталий

Надо бы встать, понять, где мы находимся и не пора ли нам уже что-то делать, но вставать неохота, неохота тревожить Майко и Читосе, да и вообще неохота действовать. Надействовали уже. Может у нас время такое сейчас. Как там в библии — время разбрасывать камни и время собирать их. Ну, вот, может у меня было время действовать, ничего хорошего из этого не вышло. Может у меня сейчас время лежать между девушек и думать о бренности бытия. Мне вот вполне даже комфортно тут лежать. Кто, интересно, додумался матрац в кают-компанию приволочь? Из вчерашнего вечера я что-то помню, а что-то нет. Помню, что отмечали свадьбу… свадьбу?! Мать моя женщина, я ж теперь многоженец! Пришедшая в голову мысль встряхнула меня и я невольно вздрогнул. Но потом — взял себя в руки. Ну, многоженец и что? Все ж к этому и шло, мой дурацкий импринтинг оставлял не так много места для маневра тем, кто находится рядом со мной. Кроме многоженства был только вариант одной официальной жены и постоянного обмана со стороны других — либо обмана, либо перманентного преодоления собственного влечения у всех остальных. Что в свою очередь привело бы к конфликтам, ссорам и чему похуже — стоит помнить, что боевые способности всех присутствующих колеблются в диапазоне от высочайших до невероятных. Тут обычной дракой не обойтись. Вчера вон Акира-сан позволила себе немного гневаться, а в результате у нас тут и оплавленная дырка в стене кают-компании и раздолбанный рояль и это я еще на палубу не выходил. Поднимаю глаза наверх — в поисках люстры. Люстры на потолке нет и слава богу.

— Там это. Земля. Берег то есть. — в дыру входит Иошико и смотрит на весь окружающий бардак не то с осуждением, не то с сожалением: — а почему здесь две голые Акиры лежит?

— Простым логическим действием мы можем прийти к выводу, что одна из них не совсем Акира. — меланхолично говорит Юки: — я когда проснулась, тоже удивилась. А потом поняла. Ты внимательней посмотри.

— Что? — Иошико наклоняется и некоторое время изучает обоих.

— Называется «найди девять отличий». — зевает Юки: — например у одной Акиры на губах — помада. И она не стирается. А оригинальная Акира вчера всю помаду на мне оставила. Или на Сине. Или на Читосе. Не было в общем у нее шанса помаду на губах сохранить…

— И у одной Акиры есть родинка, а у другой — нет. — говорит Иошико: — а которая оригинальная?

— На то это и загадка. — говорит Юки печальным голосом человека, у которого очень болит голова: — смотри внимательней.

— Пфф. Да мне и смотреть не надо. — фыркает Иошико: — ты ни в жизнь не стала бы так на Джин валятся. Значит та, на кого ты голову положила — и есть оригинальная Акира-сан. А вторая — самозванка, которая на оргию пролезла, как только вы все опьянели.

— Ты жульничала. — вяло возражает Юки: — и технически говоря это не было оргией. Это — первая брачная ночь.

— Чего?! — воскликнула Иошико: — ты что говоришь?!

— Ой, не могли бы вы обе заткнуться уже? Голова болит… — поднимает голову Хикэру-доно и смотрит на этих двоих с выражением крайнего недовольства: — люди спят, а вы орете… что за манеры…

— Может все-таки пойдем в каюту спать, Хикэру-доно? — без особого энтузиазма предлагает Чиеко. Хикэру мотает головой и закутывается в одеяло полностью.

— Что значит — первая брачная ночь?! — Иошико понижает голос, но умудряется кричать шепотом, выражая крайнюю степень экспрессии: — Как?! И кто на ком женился? Тьфу ты, замуж вышел?

— Все на всех. — поясняет Юки: — даже я. Я вот думаю, как мой папаша на это отреагирует… вот вернемся домой, поеду оставшиеся вещи забирать — и посмотрю. И в школе… хотя вряд ли мы в школу вернемся теперь.

— Вернемся. — уверено заявляет Иошико, очищая себе место от обломков мебели и садясь на краешек возвышения, на котором стоял рояль: — конечно вернемся. Мы ж школьницы, верно? Значит должны обучаться.

— С ума сойти, я и в школе. — качает головой Юки: — как давно это было.

— А чего Майко-нээсан в костюме пожарника… сверху? — спрашивает Иошико: — я вместе с Михо всю ночь на вахте были, не в курсе последних модных тенденций.

— Я так понимаю, что поспать мне уже не получится. — ворчит Майко, поднимая голову и зевая: — доброго утречка, Син. Эти две сороки с утра … а в костюме пожарного я, потому что гасила пожар страсти Акиры-сан! Ну, прежде чем поняла, что это не Акира-сан. Неудобно вышло…

— Доброе утро, Майко. — говорю я: — тебе идет этот костюм. Хотя, тебе намного больше идет без него.

— Ха. Конечно. — Майко трясет головой, поправляя волосы: — я ж великолепна в любом виде, а особенно — без ничего. Так сказать, а-ля натюрель.

— Иошико! Где ты! Берег уже рядом… — в дверь кают-компании вбегает Михо Горячие Губки и ее глаза мгновенно приобретают совершенно круглую форму. Рот ее тоже открывается в форме буквы «о». Она обводит окружающую обстановку взглядом и начинает пятится назад. Ее щеки мгновенно вспыхивают красным цветом.

— Эй, ты куда? — говорит Иошико, но Михо уже выскакивает за дверь с едва различимым «Кьяяя!».

— Зря я ее оргиями пугала. — говорит Иошико: — пойду за ней, пока за борт не прыгнула. И да, берег рядом, разбудите капитана, надо что-то делать.

— Берег рядом? — бормочет спросонья Читосе у меня на груди: — Полундра, сухопутные крысы…

— Хорошо, хоть кто-то тут морской волк. — говорит Майко: — прочитала парочку книжек и уже капитан. Но и в самом деле, давай уже ее будить, Син, а то в скалу какую врежемся. Вот никогда мне перспектива стать Робинзоном Крузо не нравилась. А чем это пахнет?

— Это горелый пластик, ковер, рояль … металлическая перегородка… и выпечка? — нюхает воздух Читосе и хмурится. Дверь в кают-компанию все еще открыта, что на мой взгляд уже излишество, потому как через здоровенную дыру в стене сюда можно заходить прямо с палубы, даже не пригибаясь. Запахи идут откуда-то оттуда, из темноты коридора. Читосе смотрит на открытую дверь, и мы все — вслед за ней. В дверь проходит девушка в темной рубашке, застегнутой на все пуговицы. В руках у девушки поднос, а на подносе — источающие невероятный запах круассаны.

— Доброе утро. — говорит она и ищет глазами, куда бы поставить поднос. Поднос поставить некуда, вчера мы тут все разгромили, кроме барной стойке на которой чудом уцелела кофе-машина. Барная стойка сделана из цельного куска мрамора, богато жить не запретишь, и как следствие — тоже цела. Почти. По всей стойке идет здоровенная трещина, она обуглена, но поднос на нее поставить можно, что девушка и делает. Она включает кофе-машину и поворачивается к нам.

— Я круассаны приготовила. — говорит она, пряча глаза: — завтракать будете? Вы, наверное, проголодались после вчерашнего-то…

— Тринадцатая… — говорит Читосе, подбираясь и как-то сразу оказываясь на ногах.

— Меня зовут Эри. — кланяется девушка в застегнутой на все пуговицы рубашке и темных брюках: — пожалуйста, позаботьтесь обо мне…

— А, пофигу. — говорит Майко, уже стянув один круассан с подноса и засовывая его в рот: — все равно ты хороший человек, Эри-тян, от этих разве ж дождешься. За чашками сбегай, будь другом, а то тут все побили…

Спустя двадцать минут, два круассана и четыре чашки кофе из чудом уцелевшей кофе-машины — Читосе стоит на капитанском мостике и внимательно изучает берег в мощный морской бинокль. Она одета как положено — в полную капитанскую форму, и когда успела по фигуре подогнать? Рядом с ней стоит Юки, как человек, который знает местность. Читосе передает ей бинокль.

— Да, это устье Дигонии. — уверенно говорит Юки: — я его запомнила с битвы у Синих Скал, воон, там, левее, видишь скалу? Флот северян в тот день потерпел сокрушительное поражение, и они так и не оправились до конца войны.

— Каким нужно быть дебилом, чтобы принимать бой в устье реки. — ворчит Читосе: — вышли бы мористей и развернулись в боевые порядки.

— У них совершенно точно не было такого адмирала как ты, Читосе-сан — замечает Юки: — но у них были огнеметные установки и отборная морская пехота. Они даже корабли цепями связали, хотели единым строем ударить, но не получилось.