Опасная игра леди Эвелин (СИ) - Богачева Виктория

Беркли, кажется, без сознания, по-прежнему лежал лицом вниз. Я подбежала к нему и присела рядом, и, поколебавшись, все же дотронулась до его шеи и не сдержала облегченного выдоха, когда почувствовала биение сердца.

Он глухо, надрывно застонал. Выглядел он ужасно. На лице кровь и ссадины, оно разбито; костяшки на ладонях стесаны до мяча, на воротнике некогда белой рубашки темнели засохшие бурые пятна...

— Я разбужу дворецкого... — пробормотала я скорее себе, чем ему.

И вздрогнула, когда почувствовала его хватку на своем запястье.

Выходило, он был в сознании.

— Стойте... — прохрипел он. — Не нужно... — надсадный вдох, — не нужно будить... просто уходите...

Захотелось его ударить. Он, может, и прошел бы мимо валявшегося на земле человека, который нуждался в помощи.

Но не я!

— Вам нужно в дом... вставайте, если не хотите, чтобы я позвала на помощь.

Беркли, напрягшись, уперся в землю кулаками и кое-как подтянулся, смог сесть. После моей угрозы он окинул меня таким взглядом, от которого все внутренности завязались узлом.

Но это меня не испугало.

Я заметила у него глубокое рассечение на брови. Одна щека неестественно распухла, такое бывает после сильного удара... Да чем он занимался?! Откуда вернулсятаким?!

Выбранившись так грубо, что у меня невольно заалели кончики ушей, Беркли поднялся на ноги. Он покачнулся, и я поспешно встала следом и уперлась в него плечом. Конечно, если он вздумает упасть, то я его не удержу, и он просто придавит меня своим весом. Но лучше пусть чувствует слабую, но опору...

— Уходите... — прошипел он и нетвердо шагнул вперед.

— Обязательно, — ядовито пообещала я.

Вместе мы кое-как добрели до дверей. Беркли больше не падал, только шатался и постоянно заваливался назад. Меня он старался не касаться, подчеркнуто старался, но несколько раз невольно все же опирался на мое плечо, и меня впечатывало в землю.

Внутри дома стало полегче. Он мог держаться за стены, а, когда мы добрели до лестницы, то еще и за перила.

У подножья лестницы я заколебалась, не зная, стоит ли мне идти за ним дальше. Подняла взгляд и увидела, как он тяжело осел на ступеньку и привалился спиной к перилам.

— Вы еще здесь... — просипел удивленно.

Я гордо вскинула подбородок.

— Я не намерена бросать вас в таком виде, — сухо сообщила ему. — До вашей спальни осталось совсем немного.

— Надеюсь, там вы меня оставите... — пробормотал Беркли едва слышно.

Желание бросить его в ту самую секунду увеличилось стократно. А еще лучше — вернуть во двор! И уложить лицом в землю!

Но...

Меня он не бросил. Ни меня, ни дедушку, хотя мы были для него, по сути, никем. Еще и взялся за дело Джеральдин.

Потому плевать, что он сейчас говорил!

Граф встал, вновь покачнувшись, и крепко стиснул ладонью перила. Сглотнув, я с трудом отвела взгляд от стесанных костяшек. Он поднялся на две ступени и завалился назад, и я как раз вовремя успела подставить ладони под его спину, и изо всех сил толкнула вперед.

Мы оказались в коридоре, и с я облегчением выдохнула. Беркли медленно брел вдоль стены, то и дело наваливаясь на нее плечом. Я шла рядом и изредка на него посматривала, и лицо у него было как у человека, который взбирается на гильотину. Когда он толкнул дверь, его встретили тишина и слабый отблеск огня в камине.

К счастью, внутри никого не оказалось, но ситуация была безумно компрометирующая. Находиться в одной комнате —спальне! — наедине с мужчиной, посреди ночи, когда он то ли пьян, то ли шатается от боли, или все вместе... И я — в ночной сорочке и халате!

Просто безумие!

Я прижалась лопатками к двери. Нужно представить, что я — сестра милосердия. Графу совершенно очевидно нужна помощь, пусть он и огрызается и прогоняет меня прочь. Хотя бы кровь с лица смыть, рассечение на брови было совершенно жутким.

Беркли добрался до кресла и тяжело осел в него, ссутулив плечи. При неярком свете камина и в окружении пляшущих на стенах теней он выглядел намного хуже, чем внизу во дворе. На меня он больше не обращал внимания, даже не смотрел. Его сознание затуманилось, и я не думаю, что понимал, что не один в спальне...

Сглотнув, я огляделась. Сбоку увидела дверь, за которой находилась небольшая ванная комната. В особняк был проведен водопровод — как и во флигель! Я удивилась еще накануне, ведь раньше я только слышала о его существовании, но никогда не пользовалась.

Набрала из-под крана воды в кувшин, прихватила неглубокую миску и вернулась в спальню.

Услышав мои приближающиеся шаги, Беркли застонал и поднял голову, посмотрел на меня воспаленными, красными глазами.

— Эвелин... — выдохнул он, будучи, очевидно, не в себе.

— Молчите, милорд, — приказала я.

Поколебавшись, наугад взяла из гардеробного шкафа первую попавшуюся сорочку, смочила ее в воде и принялась бережно, как могла, стирать кровь с его избитого лица...

***

— Ваша светлость! Лорд-канцлер! Милорд еще спит, он не принимает сегодня гостей!

Незнакомые голоса ворвались в мое сознание. Они звучали будто издалека, сквозь пелену, но постепенно становились все громче и громче...

Я резко распахнула глаза, подпрыгнула на месте и застонала от боли в шее, плечах и занемевшей руке.

Память вернулась мгновенно, и мне захотелось провалиться сквозь землю. Накануне я задремала рядом с креслом, в котором сидел граф, устроившись на низком пуфе, который служил обычно подставкой для ног. Голову я положила на мягкую обивку подлокотника…

Мой взгляд хаотично метался по ковру у меня под ногами: рядом с креслом стояла миска с водой, окрасившейся в розовый, возле нее валялась сорочка герцога, вся в пятнах крови. Колени и подол моей ночной сорочки были испачканы в земле, как и халат, который — слава всем Богам! — был по-прежнему на мне.

Я помню, как смывала кровь с лица графа. Потом буквально на несколько мгновений опустилась на пуф и прислонилась щекой к креслу, обессиленно уронив руки. Прикрыла глаза... А открыла в следующий раз, уже услышав голос Беркли!

Решившись, я с трудом повернула голову. Шею прострелила острая, колкая боль, и я застонала, не сдержавшись.

А голоса, меж тем, становились все ближе и ближе. Они мне не приснились, они были реальны.

— Ваша светлость! Лорд-канцлер! Прошу вас… — торопливо, взволнованно говорил мужчина.

Кажется, дворецкий Беркли.

— Поди прочь! — властно, грубо осадил его кто-то.

Голос показался мне знакомым, но я никак не могла вспомнить человека, которому он принадлежал.

Я посмотрела на графа: он сидел в кресле и выглядел даже хуже, чем накануне. За его спиной сквозь окно в спальню проникал утренний свет. Сколько же было времени? Как я могла заснуть?..

Нервным, хаотичным жестом я нашарила скользнувшую на пол шаль и закуталась в нее.

Шаги и голоса приближались, затем все на мгновение затихло, но кто-то начал ломиться в дверь. Дергали за ручку, пару раз ударили створку...

Я вскинула на Беркли взгляд, полный ужаса. Если меня здесь увидят — рядом с ним, в таком виде — моя репутация будет похоронена. Моя жизнь будет стоить не больше пенни...

— Кто это?.. — шепотом спросила я и покосилась на дверь.

Она содрогалась под чужими ударами, что сыпались на нее почти безостановочно. Где-то на заднем фоне горячо говорил что-то дворецкий. Но, очевидно, он не мог или был не вправе останавливать человека, явившегося в особняк графа без приглашения в неурочный час и выламывающего ему дверь.

Застонав, Беркли встал с кресла.

Как только он повернулся ко мне спиной, я вскочила и резкими, хаотичными движениями поправила подол рубашки и халата и накинула на плечи шаль, запахнув углы на груди. Выглядело это по-прежнему невероятно неприлично, но, закутавшись, я стала чувствовать себя чуть увереннее.

Граф, между тем, ненадолго задержался на ногах и кое-как дохромал до кровати, держась ладонью за правый бок. Боль была совсем нестерпимой, раз он сел в то время, как я стояла. Накануне сквозь расстегнутую чуть ли не до конца рубашку я увидела у него фиолетовые синяки под ребрами... Широкую, крепкую грудь покрывали завитки жестких, темных волос...