Я ела молча, но с каждой ложкой, с каждым кусочком чувство вины и внутреннего холода начинало отступать.
Ричард также не торопил меня. Он ел размеренно, как всегда, изредка бросал на меня короткий взгляд. Я ловила его и позволила себе тихо улыбнуться.
— Признаюсь, я и не думала, что обычный чай с булочкой может быть таким исцеляющим, — сказала я, чуть насмешливо.
Он кивнул, отставляя чашку.
— Это наша страна. Здесь все лечит чай.
И впервые, как мы оказались в этом городке, я по-настоящему рассмеялась.
Когда мы доели, я подалась чуть вперед.
— Как думаешь, Джеральдин знала, что Эзра и мадам Леру замешаны в чем-то преступном? Мы ведь нашли у нее те ленты и упаковку. Значит, она посещала салон.
Ричард изогнул бровь в безмолвном удивлении, и я фыркнула.
— Могу не только каяться в своих юношеских грехах, — чопорно произнесла я, поджав губы.
— Я знаю, — отозвался он насмешливо, но мгновенно посерьезнел. — Что касается твоего вопроса... я почти уверен, что мисс Фоули все знала. Догадалась в последний момент и потому решила сбежать, прихватив деньги. Нужно отдать ей должное — дерзкий, рисковый план.
— Но он сработал.
— Но он сработал, — эхом отозвался Ричард.
— Быть может, она попросила матушку уговорить меня помочь в ее поисках не только чтобы сбить Эзру со следа. Быть может, она испытывала вину... что-то узнала... и хотела привлечь внимание к делишкам Эзры? Надеялась, что сможет помочь. Хотя бы так?..
Ричард взглянул на меня с глубоким скепсисом во взгляде. Он долго обдумывал ответ, прежде чем заговорить.
— Меня поражает, — сказал он медленно, — как ты не утратила свою доброту. Как после всего, через что мы прошли — и ты особенно, — все еще способна искать в людях лучшее. Верить, что за поступками, даже самыми эгоистичными, стоит хоть крупица раскаяния.
Я пожала плечами, вновь почувствовав смущение. Я не считала себя таким человеком, каким меня видел Ричард. Но с радостью была готова купаться в его теплом, любящем взгляде.
Мы смотрели друг на друга вечность, не меньше, прежде чем он отвернулся, пытаясь придать себе деловой, собранный вид.
— В любом случае, если захочешь, сегодня сможешь задать вопрос о причинах ее поступка мисс Фоули лично.
Я ожидала этих слов, но горло все равно свело судорогой.
— Она работает здесь. В гостинице. Правда, начинает после обеда.
— Ты все рассчитал! — выдохнула я потрясенно.
Он самодовольно усмехнулся.
— Откуда этот удивленный тон, моя дорогая? Мы женаты уже два года. Я имел смелость надеяться, что ты успела меня хорошо изучить.
— Ричард… — пробормотала я, одновременно смеясь и качая головой. — Как ты нашел ее?
— Благодаря миссис Фоули. Выждав год после смертей Эзры и герцога, она переехала к дочери. За ней следили все это время по моей просьбе. Дальше уже было несложно.
Я сделала глубокий вдох и бросила мимолетный взгляд в сад.
— Значит, сегодня вечером? — спросила едва слышно.
— Сегодня вечером, — кивнул он, прикрыв глаза.
Я смотрела на него — и не знала, что сказать. Удивление, благодарность, восхищение — все перемешалось в груди. Он не просто «сделал это радименя». Он не сдавался все это время. Пытался сдержать обещание, которое я давно была готова забрать.
Поддавшись порыву, я привстала, склонилась над столом и быстро поцеловала его в щеку. Он коротко, жадно посмотрел на меня, и одного взгляда хватило, чтобы понять: он бы сделал это снова. Без колебаний.
***
Я едва дождалась пятичасового чая в тот день. Вместе с Ричардом мы вышли во внутренний дворик гостиницы. Там было тихо: лишь чайки кричали над черепичными крышами, да кусты роз покачивались от теплого морского ветра. Я хотела пройти чуть дальше и вдруг замерла.
У старой кованой ограды, от которой открывался вид на побережье, стояла женщина. Спиной ко мне. Узкие плечи, темное форменное платье, простая прическа — и все же в этом силуэте было что-то до боли знакомое. Я знала эту осанку.
Я сделала шаг, не веря до конца, и, почти не дыша, позвала.
— Джеральдин?
Фигура застыла на мгновение. А потом она медленно повернулась. Посмотрела прямо на меня.
Мы стояли так долго. Очень долго. Мир будто замер.
А затем Джеральдин улыбнулась. И подняла руку, помахала мне. Как тогда, давным-давно, в пансионе, из окна второго этажа.
И я пошла к ней. И она — шагнула навстречу.
Эпилог
Мужчине полагается радоваться рождению сыновей. Наследников рода. Тех, кому перейдёт его фамилия, титул и состояние. И, конечно же, я был безмерно рад, когда впервые взял на руки нашего мальчика — крошечного, тёплого, с морщинистым лбом и кулачком, сжавшим мой палец с поразительной решимостью.
Уставшая, измотанная Эвелин смотрела на меня. Бледная, с поджатыми губами, в которых ещё дрожала боль, — но в её глазах светилось нечто, от чего у меня перехватило горло. Я перевёл взгляд на сына и почувствовал, как меня окутало всепоглощающее чувство — словно сердце на миг стало слишком большим для груди.
Я радовался тому, что он родился, и надеялся, что он возьмёт от каждого из нас только самое лучшее. Любимая женщина подарила мне ребёнка, в котором я уже узнавал свои черты — это ли не счастье?..
Но за этой радостью жила тревога. Я боялся, что стану ужасным отцом. Я ведь не знал, что значит быть сыном. Мой собственный отец отказался от меня ещё до того, как я смог выговорить его имя. Бастард. Слово, которое следовало за мной с самого детства. Оно было не просто клеймом — оно было именем. Доказательством, что я чужой в любом доме.
В детстве я часто представлял, каким был бы отец, если бы остался. И вот теперь — мой собственный сын. И я не знал, смогу ли дать ему то, чего сам никогда не получал.
— Ричард?.. — тихий голос Эвелин вторгся в моё сознание, и я моргнул.
— Он просто ошеломлён, — с улыбкой заметила сестра Агнета, протягивая руки, чтобы забрать младенца.
Помедлив, я передал сына ей и подошёл к кровати, на которой лежала Эвелин.
Конечно, мы вернулись домой. После того как она рассказала о беременности, мы приняли решение вернуться. Хотя бы на несколько лет. Чтобы сын родился и рос в окружении любящих, знакомых людей.
Мы старались не загадывать и ничего не планировать. Посмотрим, как сложится жизнь. Посмотрим, куда нас заведёт очередная дорога.
— Он похож на тебя, — заметила Эвелин, когда сестра Агнета вернула ей сына. — Так же любит хмуриться.
Я усмехнулся, не отводя взгляда от мальчика, который как раз в этот момент нахмурил крошечный лоб, будто размышлял о важных вещах.
— Надеюсь, у него будет меньше поводов, — сказал я.
Эвелин перевела на меня взгляд и улыбнулась.
Порой я смотрел на неё — и не понимал, чем заслужил всё это. Её. Наш дом. Нашу жизнь, в которой уже никто не называет меня бастардом, а её — наследницей предателя.
Я совсем редко говорил о чувствах. Но если мне когда-нибудь придётся объяснить сыну, что значит быть мужчиной, я расскажу ему не о войне, не о чести, не о долге. Я расскажу ему о том, как однажды женщина посмотрела на меня — и я стал лучше.
Я не знал, кем станет мой сын. Но если он однажды полюбит женщину так, как я люблю его мать, я буду знать: я всё сделал правильно.
Потому что всё, что в моей жизни оказалось светлым, — началось с Эвелин.
КОНЕЦ.
