Хроники новуса (СИ) - Сторбаш Н.В.

Не любопытный я. Про новусов никогда не выспрашивал, про культ услыхал вот только. Реве… чего-то там. Открытие! Даже сопливый оголец о нем знает, а я — нет.

На следующий день я пошел прямиком к стражникам у ворот. Вдруг они подскажут, куда я могу податься? Все ж таки я новус. Там оказались мои старые знакомцы, те же стражники, что и в день, когда я только явился в город.

Они не замечали меня, пока я не подошел и не остановился рядом с ними.

— Чего тебе? — недовольно буркнул младший. — Хочешь выйти, так иди, держать никто не станет.

— Я того, дяденьки, — робко начал я, — хочу тоже в стражи пойти. Кого спросить можно, чтоб взяли?

Старший лишь хмыкнул себе в усы, а младший посмотрел на меня и расхохотался.

— В стражи? Ты? Уж не ополоумел ли ты, братец? Хоть дары древу приносил?

— Весной принесу.

— Вот после того и приходи. Да и то, хватит ли силенок? Иль думаешь, быть стражем легко? Мол, стоишь возле ворот целый день, а потом отсыпаешься. Э нет, братец, страж — это тебе не хрен собачий. Попробуй хотя бы копье в руках удержать!

И бросил мне свое копье, хвала древу Сфирры, не острием, а боком. Я поймал его обеими руками — не тяжело! Ухватился правой, поднял железом кверху, будто я настоящий стражник.

Младшего аж перекосило. Видать, не ожидал, что я смогу удержать.

— Не, не так. Подними его да поверни так, чтоб древко вдоль шло. И держи одной рукой. Надобно долго так простоять. Сумеешь?

Я сделал, как он сказал: перехватился за серёдку, вытянул руку и застыл. Вскоре старший удивленно приподнял бровь.

— Что, Жорен, не ждал, что мальчишка лучше тебя справится? — насмешливо спросил он.

— Верни! — Жорен выхватил у меня копье и злобно зыркнул. — Откуда только такой взялся? Не возьмут тебя в стражи, подрасти сперва. И вообще иди отсюда, мешаешь только!

— Да погодь, — угомонил его старший. — Сам же таким был, а теперича на парне злобу срываешь. Потому тебя ни на медяк не ценят! Для чего у ворот стоишь? Думаешь, чтоб от врагов оборонять? Или кровавых зверей убивать? Ты ж им на один зуб будешь. Нет, для того, чтобы во все глаза глядеть и запоминать.

— Было б чего помнить! — огрызнулся Жорен.

— А я вот помню. Этот мальчишка сюда три дня назад пришел, босой и обтрепанный, а нынче вон, приоделся, видно, что не под забором спит, но места себе не нашел. Что, тетка приютить приютила, а кормить задаром не хочет?

Я едва не спросил, про какую тетку стражник речь ведет, а потом вспомнил, что сам же ляпнул им, что к тетке иду.

— Ага, — кивнул я.

— Вижу, что парень ты крепкий, но в стражи тебе и впрямь рановато. Дотерпи уж до весны как-нибудь, поди, не выгонит тетка-то, а после дня Пробуждения многие будут работников искать. Не любят тут посреди года кого попало брать.

— Дяденька, а если б я новусом был, тоже бы в стражи не взяли? — неуверенно спросил я.

Этот стражник, пожалуй, первый, кто по-доброму ко мне отнесся и гнать не стал, потому я решился сказать ему правду.

— Новус? Ты-то? — расхохотался Жорен. — Кажись, он в самом деле полоумный.

— Да замолкни уже, — прикрикнул на него старший. — Думаешь, в деревнях много понимают о новусах? Сам же видишь, что мальчишка силен не по годам, потому, поди, и прозвали его так. — Потом оборотился ко мне: — А ты глупости не мели. Сколько, думаешь, в городе новусов? Если с десяток наберется, уже хорошо.

— А ты, дяденька, разве не новус? Я слыхал, что стражи все новусы.

— Куда мне? Разве новус будет вот так у ворот сидеть? Это непростые люди, и почести получают немалые. Они служат культу, а не городу. Город для них как огород, за которым надо приглядывать да капусту вовремя собирать. Ты же не будешь сам огород днями и ночами охранять? Собаку привяжешь и ладно. Вот и новусы так. Так что после дня Пробуждения приходи. В стражники, может, и не возьмут, но на конюшню или кухню сгодишься, а как подрастешь, так и копье доверят.

От добрых слов стражника на меня накатило всё, что я держал взаперти после сгоревшего сенника, на глаза сами собой навернулись слезы.

— Дяденька, так что ж делать-то? — заскулил я. — Выгонит меня тетка, как пить дать выгонит, каждый день куском хлеба попрекает. Коли места вскорости не найду, так башмаки заберет и выставит прочь. Мне ж много не надо, за семь медяков готов что хошь делать.

— Тяжко сиротой быть, — кивнул стражник. — Много вас таких тут ходит, всем не поможешь. У тебя хоть тетка есть, пусть попрекает, пусть хоть колотит, лишь бы давала тот кусок хлеба. Иди, парень. Может, и найдешь что-нибудь.

Я поднял голову и увидел, что глаза у старшего не так добры, как его слова, жалости в них точно не было. Если дальше к нему приставать, может и оплеуху отвесить. Так что я поблагодарил его за учение и побрел обратно на городские улицы.

Глава 10

Я допил утреннюю кружку молока, отдал медяк и грустно ощупал кошель. Монет оставалось всё меньше, и с каждым днем я всё чаще задумывался о том, чтоб вернуться в деревню. Сколько лет отчим собирал эти монетки? А я растратил их всего за несколько дней. Ну, и половину украл клятый Воробей.

Хотя в моем схроне лежал кошель с серебром, я не хотел проедать и эти деньги. Если не будет работы, то лучше побатрачить на Харта или даже старосту, чем просидеть всю зиму в таверне без дела и толку.

Может, стоит отыскать Воробья? Но воровать — дурно! Хранитель корней часто говорил, что древо Сфирры простирает свои ветви лишь над теми, кто усердно трудится и сам зарабатывает на хлеб, а кто пойдет легким путем, у того душа не будет принята Сфиррой. А еще ворам отрубают уши. Было бы ушей десять, как пальцев, тогда было б не так страшно, а их всего два. Два раза попадешься — на третий поздороваешься с виселицей.

В эдаком раздрае я и поплелся наружу. Кажись, я обошел уже весь город, заглянул в каждую лавку и постучался во все цеховые ворота, разве что в дом бургомистра не просился и не видел тех самых новусов, которые вроде как где-то здесь жили.

Налево пойти или направо? Справа городские ворота, слева Сфиррова площадь. Деревня или Воробей. Все остальные пути перекрыты.

Справа послышался непривычный шум, и я пошел туда. Вдруг что интересное увижу?

Неподалеку от ворот собралось немало народу, визжали дети, кто со страху, кто от восторга, что-то кричали женщины. Я кое-как протолкался через толпу и увидел необычную повозку, которую волокла уставшая пегая кляча. Правил повозкой худой мужик, схожий лицом со своей лошадью: такое же длинное, узкое и пегое. Мне сначала бросилась в глаза его яркая красная шляпа, поверх которой торчали прутья клетки, а внутри сидела живая крыса. Вся повозка была завалена клетками, пустыми мешками, возвышался шест с привязанными к нему крысиными трупиками. Позади возницы восседали собаки, мелкие, тощие и явно злющие. В нескольких клетках сидели крысы… нет, не крысы, а хорьки!

— Крысолов! Крысолов! — кричали дети.

— Почем берешь? — визгливо спрашивали женщины.

Крысолов ехал молча, а толпа за ним всё росла и росла. Когда же его повозка добралась до Сфирровой площади, он наконец остановился, встал и крикнул:

— Расступись! Расступись! Всё расскажу, всё покажу! И вы узрите мастерство Алого Крысолова, известного по всей Фалдории!

Люди нехотя отошли чуть дальше от телеги, выстроились кругом. Я огляделся: нас собралось уже несколько десятков, и к нам всё еще подходили со всех сторон. Среди толпы я высмотрел Воробья и крепко стиснул кошель в руке, Сверчок тоже был тут, он не сводил блестящих от любопытства глазенок с повозки, как и все прочие детишки. Даже стражники и те не остались в стороне. Оно и неудивительно. Я такого никогда прежде не видывал.

— Я — Алый Крысолов! — провозгласил странный мужчина. — Лучший в Фалдории! Я выводил крыс и из домов бургомистров, и из амбаров культа! Сам глава культа, почтеннейший магистр, благодарил меня! У меня есть грамота от самого короля, в которой говорится, что Алый Крысолов отныне может называться королевским крысоловом! И за что же такие почести? Откуда такое доверие? Потому что я лучше всех ловлю крыс! Но не я один. У меня есть помощники, лучшие помощники, благословленные самим древом Сфирры!