Игры иерархов (СИ) - Веден

— То есть нас перенесло сюда из-за большухи?

Теаган кивнул.

— Но тогда почему к ней, а не в клан аль-Ифрит? Там я тоже много кого спасал!

Если бы мы оказались в корневых землях моего приемного клана, насколько бы все было проще!

— Интересный вопрос, — согласился Теаган. — Возможно, дело в том, что в момент спасения шибинка была беременной, — это усиливает долг жизни. Или же в том, что ты должен тут еще и долг крови.

— Долг крови? Ты имеешь в виду — родичам убитой мною Могильной Гирзы?

— Да.

— То есть с демонами метафизические связи тоже формируются?

Теаган вздохнул.

— Для образование метафизических магических связей необходимо два фактора — разумность, пусть даже потенциальная, как у новорожденного младенца, и наличие бессмертной души. Обоим этим факторам демоны, к сожалению, соответствуют…

Тут мне вспомнилось, что в священных книгах, доступных обычным людям, которые мне удалось прочитать, о наличии у демонов души, бессмертной или любой иной, не говорилось даже полслова. Не отрицалось, нет, просто не говорилось.

— Ну и третий долг, — продолжил Теаган, — самый слабый среди всех, конечно, но его влияние могло добавиться к остальным — долг гнева.

— Что это?

— Ты заметил, как сильно тебя ненавидит бывший клановец аль-Ифрит? Вот такое и называется долгом гнева. Ненависть тоже создает связь.

— Как-то вся эта метафизика мне не нравится, — сказал я. — То есть у меня теперь долг крови к каждому, кого я когда-либо убил? Демон там был, бандит или наемный убийца, без разницы?

Теаган криво усмехнулся.

— А ты думал, будто вообще никаких последствий не остается? Впрочем, правильней всего было бы воспринимать это как закон природы. Как каждый пережитый деревом год добавляет древесному стволу новое годовое кольцо, так и каждый убитый или спасенный тобой человек — или же демон — создает новую метафизическую связь.

Мое воображение тут же выдало картину, где эти связи были нитями, идущими от меня к толпам людей и нелюдей — в большинстве своем уже мертвых… И как-то мне это все не особо нравилось…

Тут мне вспомнилась чернохвостая Лиса из северных болот и ее слова о множестве слоев, скрывающих мою суть, и о том, что часть этих слоев — жизненные силы многих разумных.

Возможно, та Лиса умела видеть эти самые метафизические связи.

Сколько же людей и нелюдей я убил до потери памяти, если, по словам Лисы, слои крепили меня к земле, будто цепи?

Могильные Гирзы явились, как и обещали, на рассвете.

Когда демоны сказали, что «заедут» за нами, я, естественно, предположил поездку верхом, и, естественно, на лошадях. И только сейчас, глядя на подведенных нам «скакунов», запоздало вспомнил слова Кариссы о том, что «северные животные» тут не прижились. Потому что на лошадь местный транспорт не походил нисколько.

Передо мной стояла гигантская многоножка — высотой мне где-то по грудь, длиной в четыре моих роста, с седлом со стременами, и даже с поводьями.

— Породистые коняшки, — с удовольствием в голосе проговорила Карисса, вышедшая во двор нас проводить. — Вот, посмотрите на эти черные пятна на их хитине — у диких улитрикс таких не бывает, только у тех, которых выводили специально для людей. Выносливые, послушные, быстрые. Ах ты ж моя прелесть! — она почесала ближайшую многоножку у основания антенны, а та повернула голову, глядя на шибинку большим фасетчатым глазом, и даже мотнула мордой, напрашиваясь на продолжение ласки, когда Карисса убрала руку.

— А демоническую скверну они не излучают? — спросил я настороженно.

— То есть Исток? Нет-нет, что ты, ничего такого.

Ну, проверить это я никак не мог, оставалось лишь положиться на ее слово.

Теаган никаких вопросов не задавал и на подведенную ему многоножку забрался молча. Похоже, принял для себя правило «не привлекать лишнего внимания». Разумно — мне не хотелось даже думать, что случилось бы, узнай демоны, что им в лапы попал «наследный принц» Церкви.

Дорога, проходящая через деревню шибинов, вела в двух противоположных направлениях: вниз с холма к реке, на север, и тоже вниз с холма, на юг, вглубь леса. Направились мы, конечно, на юг.

Сами демоны ехали на таких же многоножках, время от времени перебрасывались малозначимыми фразами на своем языке, а я делал вид, будто смысла их слов не понимаю.

— Почему вы не в своем истинном облике? — спросил я спустя некоторое время. В бестиариях было написано, что Могильные Гирзы могли на краткое время развивать скорость, равную или даже превышающую скорость галопа призового жеребца, а со скоростью, равной обычной лошадиной рыси, передвигались часами.

— Принять истинный облик здесь, на этой узкой дороге? — ответил мне один из демонов. — Думаешь, нам доставляет удовольствие застревать между деревьями или ломать их своим телом?

Дорога была достаточно широка, чтобы по ней в ряд легко проехало трое всадников на многоножках, и еще осталось место для четвертого, если бы он захотел потесниться к ее краю, к веткам с острыми шипами. Хотя да, те Могильные Гирзы, которых я видел, были огромны.

— Но ведь вы контролируете размер своей истинной формы, — возразил я. Об этом в бестиариях тоже упоминалось.

— Зачем идти, если можно ехать, — подал голос второй демон, весь прошлый разговор молчавший. Хм, похоже, лень была свойственна не только людям. — Кроме того, — добавил он, — в человеческой форме нам требуется намного меньше пищи. Выгодно, особенно во время путешествий.

— Хватит! — неожиданно вмешался третий. — Ты, человек, задаешь слишком много вопросов. Вот заключишь Договор, тогда и будем беседовать.

Я с сожалением вздохнул — я и спросить-то толком ничего не успел.

Время от времени я сдвигал зрение и бросал короткий взгляд на браслет, но никаких заметных изменений с ним все еще не происходило.

Примерно к полудню мы выехали на безлесную равнину, где все покрывала высокая, по пояс, трава. Спустя недолгое время демоны остановились, кратко между собой посовещались и один из них обратился к нам:

— Сделаем здесь краткий привал. Мы отправимся на охоту, а вы можете перекусить тем, что положила вам хозяйка.

Потом он повел рукой, и трава впереди вспыхнула огнем, но почти сразу погасла. Остался лишь большой выжженный круг земли, равномерно засыпанной свежим пеплом.

— Ждите тут, — велел он. — Наша магия работает как метка —никакой хищник на эту территорию не явится. Но если выйдете за пределы круга, вами могут и пообедать, — он ухмыльнулся с таким видом, будто подразумевал, что пообедают непослушными гостями-пленниками не местные звери, а сами Могильные Гирзы.

Своих многоножек демоны тоже оставили на территории круга, и там же разделись — очевидно, при смене формы одежда не сохранялась. Я с сожалением отметил, что тела у них оказались самыми обычными — ни хвостов, ни чешуи, ни щупалец. Имелось только то, что полагалось иметь человеку мужского пола.

Потом они вышли за пределы круга и начали меняться. Трансформация произошла быстро, но не сказать чтобы мгновенно. Сперва тело каждого окутала дымка, а потом там, где стоял голый человек, начала расти черная махина с кучей щупалец. Достигнув каждая размера небольшого деревенского дома, Могильные Гирзы двинулись в разных направлениях — должно быть, охотились они поодиночке. Передвигались они действительно очень быстро, бестиарии не солгали.

Я только что снял со своей многоножки седельные сумки с припасами, отметив, что Теаган сделал то же самое, когда воздух прорезал счастливый рык Кащи:

— Большие Аммы ушли! — и сам он в виде кролика материализовался у моей ноги. Похоже, кровь Теагана разрушила барьер уже давно, но Кащи не превращался и никак не показывал, что снова свободен, пока главная опасность не отдалилась.

И тут кисточка на его единственном ухе начала светиться.

Я успел сделать только одно — шагнуть к Теагану и крепко сжать его предплечье, на случай, если Кащи вдруг на радостях забыл, что переносить нужно нас обоих.