Я подарю тебе тьму (СИ) - Олеева Лора

— А вот синий дорогой, — цокает языком женщина. — Полностью иноземный. Мы его закупаем уже готовый. На него редкий минерал идет. Его в горах Агнерса добывают.

— Очень красивый, — соглашаюсь я, глядя на ярко-синюю каплю на крышечке.

Надо же какие допотопные способы используют в Холлине! На Земле уже древние египтяне вместо истолченного азурита начали использовать смесь из кремнезема, меди и извести, а тут такая отсталость! Или же хозяйке лавки задурили голову, чтобы набить цену?

— И сколько вы возьмете за эти краски? — спрашиваю я, выбрав несколько баночек.

Женщина мнется. Я прекрасно ее понимаю. С одной стороны, она хочет сбыть товар, который, кроме меня, вряд ли кто возьмет в ближайшее время, раз у них тут такая нехватка мазил, и не продешевить. А с другой стороны, ей хочется получить нового клиента.

— Если цена будет нормальной, то я еще у вас куплю, — обещаю я.

— Полторы серебрушки, — наконец заявляет женщина.

— У меня только полсеребрушки сейчас есть, — грустно говорю я, честно выворачивая карман.

— Вот ты где! — раздается за спиной голос, и я вздрагиваю, пойманная врасплох.

— Господин Нэрвис! — подобострастно склоняется перед магом женщина.

— Ты что тут делаешь, Астра?

Маг окидывает взглядом краски, которые я держу в руках, и его брови лезут вверх.

— Вот хотела порисовать немного, — смущенно говорю я. — Если позволите.

Наверное, мне надо на все спрашивать его разрешения? Одежда — это одно, а вот развлечения совсем другое.

— Ты рисуешь? — требовательно спрашивает маг.

— Немного умею, — сдержанно говорю я.

Ну, по меркам моего мира, я рисую очень посредственно. Художницей мне не быть. Поэтому изображать из себя Веласкеса я не собираюсь.

— Сколько за все? — спрашивает маг у хозяйки.

— Полторы серебрушки, — говорит она.

— Серебрушка, — жестко отрезает он, отсчитывает деньги и берет у хозяйки коробку с красками.

— Подождите, барышня! — говорит женщина. Уходит и возвращается со связкой кисточек. — Вот вам. Муж сам делал. Это в подарок.

— Спасибо! — радуюсь я.

— Буду вас ждать! — улыбается женщина.

Льерен берет меня за локоток и выводит из лавки. На улице стоит давешний извозчик. Кобыла осуждающе косит на меня глазом и фыркает. Ей явно кажется, что ее рабочий день затянулся, и она разве что с намеком не смотрит на циферблат часов на ратуши.

Льерен помогает мне забраться в коляску и снова обнимает меня за плечи.

— С работой сегодня покончено! — радостно сообщает он мне.

Глава 16

Я обживаюсь

— А вам не надо после этого тумана все проверить? — спрашиваю я, смущаясь от излишне тесных объятий. И еще больше меня пугает мысль, что дома Льерен снова попытается полезть ко мне целоваться. И я снова не смогу перед ним устоять.

— Команда устала, — машет рукой Льерен. — Что могли, они зачистили. В ближайшие дни уже займемся охотой более плотно. А если сегодня что-то случится, то меня и дома найдут. Там пока Ольвер бумаги оформляет.

— Это тот паренек?

— Да, секретарь. Так ты и правда умеешь рисовать?

— Почему это вас так удивляет? — готовая обидеться, спрашиваю я. — Да, я училась в художественной школе. Но портреты и пейзажи у меня выходят посредственные. Мне больше нравится рисовать цветы. И еще разные узоры.

— Узоры, говоришь? — с интересом смотрит на меня Льерен.

Я молчу, ожидая продолжения. Мне не понятно, почему маг так прореагировал на мои слова. Купил краски, и ладно. Так-то, Льерен не плох, даже при всех своих темных сторонах луны. Симпатичный, не жадный, а целуется так вообще как никто другой. Но я же приличная девушка, так что пусть этот двуликий Янус не пытается пойти дальше своих «лечебных» поцелуев. А то ему в самом деле не поздоровится. Я только с виду хрупкой кажусь.

— Я найду тебе бумагу, Астра, если ты захочешь рисовать, — заканчивает тему маг. — И холст тоже.

— Я могу на деревяшке рисовать, — говорю я. — Мне нравится разные там полочки и тарелочки разукрашивать.

— Полочки, говоришь? — с новым интересом смотрит на меня маг.

Господи, да хватит так на меня смотреть! Я же не многоножка какая-нибудь.

— Приехали! — говорит Льерен и протягивает мне руку, чтобы спуститься.

Да, привыкать к новой одежде я буду долго: платье путается между ногами, его надо поддергивать на улице, чтобы не измазать при любом наклоне и приседании, хорошо хоть дороги вымощены булыжником, и грязи не так много, как можно было бы ожидать.

— Явились! — с явным упреком говорит нам Арвета, когда я, раздевшись в прихожей, прохожу с магом на кухню. — А чего сюда-то пришли? Теперь, господин Нэрвис, у вас невеста есть. Будете есть с Астрой в обеденном зале. Я завтра там канделябры начищу да большую скатерть прачкам отправлю, а салфетки накрахмалить и сама смогу.

— А без этого никак? — спрашивает Льерен.

— Не надо в обеденном! — поддерживаю я мага. — Ради меня точно не надо. Я не каких-то там голубых кровей. Мне на кухне есть привычней.

Арвета с сомнением смотрит на Льерена.

— Если Астре удобней здесь, то давай так и оставим, — предлагает он.

— Без чужих так уж и быть, — неохотно соглашается экономка. — А вот если гости будут…

— Да какие гости! — машет рукой маг, и на этом дискуссия прекращается.

— Малена заезжала, — нехотя произносит экономка. — Извиниться хотела. Не застала и просила на словах передать, что была не права и просит прощения.

Я хмыкаю. Льерен недоверчиво приподнимает бровь, но не комментирует.

Арвета подает нам еду, но сама не садится. Я кошусь на нее, но лезть со своим уставом в чужой монастырь не спешу. Обед я съедаю быстро, верная своей привычке.

— Ну и чем займемся, Астра? — с блеском в глазах, который мне ох как не нравится, спрашивает маг.

— Вы — не знаю, — независимо говорю я. — А у меня впереди уборка комнаты.

И я торопливо выхожу из кухни. Маг прищуривает глаза, но мне плевать на его прищур и на угрозы. Нет, ну а чего мне бояться? Он же пылинки с меня сдувать должен, чтобы я добровольно с ним пошла под венец. А затем мы с ним разведемся. И вот за месяц, который у меня остается до этого момента, я должна найти себе способ зарабатывать на жизнь.

— Скажи, Арвета, — интересуюсь я у экономки, с который мы в две руки споро приводим в божеский вид мою комнату. Я стою на подоконнике и отмываю окно. Скажу честно, без земных спреев, бумажных полотенец и всего прочего делать это гораздо дольше и гораздо неудобней. — Вот чем можно зарабатывать в вашем мире?

— Так разве ж благородные барышни работают? — удивляется экономка, натирая мебель воском.

— Так я не благородная, — возражаю я. — И в нашем мире разделение людей на благородных и простых давно кануло в Лету. А работают все.

— Ишь ты! — сдержанно удивляется Арвета. — Тогда не знаю. Если о городе говорить, то горничными работают, швеями, кружевницами, в тавернах официантками. Еще есть повитухи, но тут женщина должна быть постарше и сама рожавшая.

— А декораторов у вас нет?

— Это кто еще?

— Ну, люди, которые украшают интерьер. Вот, например, на стенах может быть не простая крашеная штукатурка, как у вас тут, а обои.

— Обои?

— Да, это бумага, на которой рисунок.

— Это ж догадаться надо, чтобы бумагу на стены наклеивать, — удивляется экономка. — И сколько бумаги такой надо!

— Ну а утварь разная? Посуда, скажем. Или мебель. Ее же разрисовать можно.

— Это дорого будет. Такую только очень богатые люди себе могут позволить.

— А можно я попробую?

— Да пробуйте, конечно. Вся комната в вашем распоряжении, — и удивленная экономка разводит руками, показывая объем работ.

В спальню заходит Льерен и приносит таз с водой, которую тут же нагревает магией. Он собирается было смыться, но Арвета отряжает его во двор сушить мою перину. Через пару минут я вижу, как маг раскладывает перину на скамейке и водит руками. От его рук идет жар — это я понимаю по тому, как колеблется воздух. В какой-то момент угол перины вдруг вспыхивает, и маг, чертыхнувшись, тушит ее волной зеленого пламени. Я сгибаюсь от смеха и едва не падаю с подоконника.