Когда-то я была злодейкой (СИ) - Лей Лора

«Дурочка или прикидывается?» Елизавета ничего не могла сказать–память предшественницы молчала. «Надо потрясти Фло и горничных, они-то всяко лучше меня осведомлены об истинной натуре Кэтрин» – подумала попаданка и спокойно заговорила:

- Да, Кэтрин, все так и есть. Тебе неприятно узнавать подобное о матери, но мне нет смысла врать и, прости, щадить твои чувства. Темперанс вступила в сговор с директрисой пансиона, заплатила ей украденными у отца деньгами, чтобы та провела обряд пострига над близнецами, а на самом деле отправила бы их в бордель…Меня она тоже планировала уговорить на такой же шаг или на добровольную передачу моего наследства в вашу пользу, не знаю точно, но вряд ли её заботило мое счастливое будущее.

-И что теперь? – девушка уставилась на сводную сестру красными от слез глазами.

- Вашу мать будут судить, ей придется понести наказание. Что касается вас… Эмме пора замуж, тем более, она так об этом мечтала. Ну, а тебе я предлагаю жить с нами, вести себя прилично, постараться подружиться с сестрами и со мной. Будешь хорошей девочкой – и все будет хорошо. Я – не твоя мать, я не буду гнобить тебя, даже ради мести. Предлагаю мир и кров, до твоего совершеннолетия время есть, выучишься какой-нибудь профессии, я помогу, и сама будешь строить своё будущее. Главное, не равняйся на мать и сестру, будь добра к людям, не лги, не обманывай, и к тебе будут относиться соответственно. Конечно, если хочешь, мы поищем вашу родню и отправим тебя к ним…

Кэтрин отчаянно замотала головой:

- Нет, Лиззи, не надо! Мама говорила, что ее родня – злые жадные люди, она и выбрала сэра Николса, потому что такого простака было легко обвести вокруг пальца…– девочка затихла, понимая, что проболталась. – Прости, Лиззи…Мама учила нас, как вести себя с мужчинами, чтобы они «ели с рук»…

Попаданке надоел этот разговор, возвращающий к неприятным моментам её прошлой жизни.

-Кэтрин, постарайся пересмотреть свои взгляды, хорошо? Мы собираемся на побережье, если хочешь, едем с нами. Сидеть в городе, пока идет следствие и суд, у меня нет желания. С Эммой я поговорю сама. Иди, отдохни.

Кэтрин вытерла нос, встала и побрела к себе.

«Пусть думает, ей полезно. А Эмма…»

Глава 16

Пока Эмма «зрела», Лиззи наводила порядок в счетах и доме. Оказалось, что физический труд способствует мозговой активности: во время уборки, стирки, помощи на кухне в голове упорядочивались мысли, выстраивались планы. Привычные телу Лиззи занятия не утомляли, заменяя фитнес, общение с прислугой давало новые сведения о домочадцах, а втянутые в хозяйственные дела близнецы раскрывались перед сестрой.

Флоренс, обрадованная «сменой власти» и «перерождением» старшей мисс, порхала по дому и кухне и делилась с Лиззи подробностями семейной жизни Мортенов, а также, как и хотела попаданка, особенностями характеров дочерей Темперанс. Хмырова поздравила себя с тем, что, в целом, верно оценила натуру обеих: ведомая Кэтрин и лидер Эмма, более похожая на мачеху и внешностью, и сутью.

Заодно Флоренс присматривала и за камеристкой мачехи, что дало возможность разобраться с ней просто и быстро. Лиззи хотела уволить Гвинет – не доверяла она наперстнице Темперанс. И оказалась права: Гвинет припрятала часть сокровищ хозяйки, не обнаруженных старшей мисс, намереваясь забрать с собой при расчете, который, как она правильно понимала, не за горами.

Фло буквально поймала камеристку за руку, когда та попыталась вынести саквояж с серебром, платьями и мешочком с…алмазами! Последнее поразило как кухарку, так и Хмырову: пока она об алмазах, добываемых в здешней ЮАР, не нашла информации. А тут такой подарок!

При детальном рассмотрении выяснилось, что не все «стекляшки» были таковыми: Темперанс явно «развели», подсунув кристаллы кварца и цитрина в числе настоящих диамантов. Но и так, по мнению Лисы, в мешочке было состояние – уж за столько лет общения с профессионалами она научилась неплохо разбираться в сих дарах земли.

Гвинет, притащенная коллегами пред светлы очи новой хозяйки, не признавала и не отрицала, что ворует. Она ушла в «несознанку», молчала и сидела как пенек с глазками.

Елизавета не стала мудрствовать: велела собрать ее вещи и выставила из дома с выданной зарплатой за прошлый месяц, но без рекомендаций. Камеристка мачехи, как ни странно, приняла ситуацию, поклонилась и ушла без истерик и скандала. Вот и славно, трам-пам-пам.

***

Несколько дней после позорного визита к Тэлботам Эмма не подавала признаков жизни, но об увольнении Гвинет узнала и заявилась к Лиззи – разбираться.

Вела себя сводная сестрица нервно, срывалась на оскорбления, требовала справедливости и прочее, впала под конец в истерику, которую Елизавета прекратила пощечиной, что резко охладило пыл Эммы и разом привело мачехину дочку в чувства.

- А теперь слушай меня, Эмма – строго и жестко начала Хмырова. – Справедливость ты будешь искать в суде, если решишься пойти на публичные слушания, в которых на скамье подсудимых будет сидеть твоя обожаемая мать, а вокруг набьется толпа твоих знакомых и не очень. Желаешь повторения недавних оскорблений? Не думаю. Тогда сиди на попе ровно и не сбивай с толку Кэтрин.

- Отец ищет тебе жениха. Не волнуйся, приличного карьериста, не урода и не круглого дурака, хотя ты, наверное, предпочла бы такого? Не выйдет. Тебе не удастся повторить «подвиг» матери, не надейся, но и парией ты не станешь, обещаю. Просто подумай о том, куда завело желание Темперанс построить ваше счастье на несчастье других и сделай правильный вывод, – закончила попаданка свою речь.

Эмма сидела смурная, поджимала недовольно губы, стискивала кулаки, но не возражала. Она вообще больше удивлялась изменениям в привычной замарашке Лиззи, чем волновалась о своем замужестве.

Старшая дочь Темперанс была уверена, что отчим действительно подберет ей приличную партию и даже даст приданое: уж в чём в чём, а в жадности и отсутствии у него благородства и ответственности по отношению к себе она не сомневалась – мать всегда подчеркивала эти качества в супруге, посмеиваясь и злясь одновременно.

«Благородный идиот, верящий близким. Хоть бы раз усомнился в моих словах! Аристократ паршивый» – с пренебрежением говорила миссис Мортен, перебирая платья или новые украшения, подаренные мужем.

Эмма знала, что мать обманывает отчима, догадывалась и о связях на стороне, боялась, но молчала и делала вид, что ничего не происходит. Впрочем, советника, как и Лиззи, полностью подпавших под влияние Темперанс, она давно перестала уважать и беспокоиться о них – тоже.

Эмма стремилась выйти замуж не только ради изменения статуса, но и желая уйти из-под контроля матери, будучи уверена, что та устроит ей брак по собственному разумению и спрашивать мнение дочери не станет. Девушку такой расклад не привлекал: с матери станется выдать ее за богатого, но старого. Девушке же хотелось если не любви, то хотя бы симпатии молодого человека.

- Ты обещаешь? С чего бы это? – съязвила Эмма. – Ты же нас ненавидишь!

Хмырова глянула на сводную сестру Лиззи и закатила глаза.

-Не стоит всех судить по себе, милочка. Ненависть – сильное чувство, оно подразумевает прежнюю любовь. А я ВАС не люблю, вы этого недостойны, так что – нет, я вас с матерью не ненавижу, скорее –презираю. Ты молода, у тебя есть шанс исправиться и прожить более достойную жизнь, нежели твоя мать. Кэтрин вообще ребенок, я надеюсь вырастить из неё нормального человека.

Елизавета встала, прошлась по комнате.

- Ты можешь пересмотреть гардероб Темперанс – ей он не понадобится. Забери все, что посчитаешь нужным. Остальное я продам. Да, именно так, не хочу терять деньги, и не кривись, это простая экономия. Тебе стоит поучиться вести дом и распоряжаться деньгами разумно. Не все мужчины доверчивы, как мой отец, да и жалование госслужащих невелико поначалу.

Эмма внимала, но было видно, что до конца она не «догоняет». «Твои проблемы» – хмыкнула про себя Хмырова.