Когда-то я была злодейкой (СИ) - Лей Лора

Эмма после этого разговора стала более лояльна к вниманию Фрэнка, позволяла составить ей компанию в прогулках по пляжу, не противилась ухаживаниям за столом и настойчиво тормошила Лиззи по вопросам экономии средств в хозяйстве.

Хмырова смеялась про себя и намекала отцу на скорый обряд.

Глава 18

Если с Эммой вопрос двигался в ожидаемом русле, то матримональные планы гостей в отношении близнецов стали полной неожиданностью для старших Мортен.

Поверенный Джеймс Боулз и лейтенант Эдвард Нокс «сделали стойку» на Джейн и Джулию соответственно. Молодые люди, как выяснила Елизавета, были хорошими приятелями с детства: росли по соседству в метрополии, учились в Каумбридже, только Нокс по семейным обстоятельствам закончить его не смог, и когда Боулз решил уехать в Черную колонию, присоединился к товарищу.

Парням было под тридцать (точнее, по двадцать семь), оба имели неплохой доход и числились на хорошем счету у начальства. Хмырова не совсем понимала статус Боулза (нотариус и власть – вопросы, вопросы), однако, поделившись своими умозаключениями с советником, обнаружила его положительную реакцию на возможность таких союзов.

-Лиззи, молодые люди, конечно, старше девочек, – высказался сэр Николас. – Однако я не буду возражать, если они выступят с однозначными предложениями. Тем более, что сейчас они показали себя очень достойно в глазах графа Дамбли, он желает приблизить их к себе. Скажу больше: я готов уступить Джеймсу место советника при губернаторе!

Елизавета удивилась:

- Отец, Вы согласны на такую жертву? Но как же Ваша карьера?

Сэр Мортен довольно похихикал, покачивая в руке бокал с виски и наблюдая, как благородный напиток стекает по его стенкам, сделал глоток и ответил:

-Дочь, твои предложения весьма впечатлили лорда Дамбли, и он, с ведома Его величества, решил отдать нашей семье бизнес пансиона полностью, да-с… При условии, что мы попробуем реализовать на его базе все твои задумки.

- Естественно, мне придется оставить официальный пост, буду числиться… – задумался на миг сэр Николас, – скажем – внештатным консультантом при колониальной администрации с небольшим жалованием и директором учебного пансиона-училища – на содержании короны. Думаю, это лучше, чем пропадать на службе с утра до ночи, возраст уже не тот (Мортену исполнилось пятьдесят к моменту попадания русской трансмигрантки в это время).

Хмырова ошеломилась и … испугалась. Воистину, молчание –золото! Держала бы язык за зубами – не оказалась бы в этом прогрессорском…приключении! А теперь – кушайте, мисс Лиззи, не обляпайтесь! За что боролись, на то и напоролись, как говаривали ее соотечественники.

***

Как бы то ни было, Боулз и Нокс зачастили в бунгало, как и Фрэнк. Близнецы, освоившиеся на воле, быстро смекнули, что почем, и три парочки вполне себе шли на сближение, что не совсем нравилось Лисе. Нет, она не ревновала (ну, если капельку), просто считала, что проведшим долгое время в изоляции девушкам, не имеющим достаточно опыта и знаний об окружающем мире, не стоит торопиться связывать себя узами брака.

Эти мысли она озвучила сестрам и нашла у них понимание: обе младшие Мортен решили согласиться на помолвку – годичную, по меньшей мере. Решение дочерей поддержал и сэр Николас, и претенденты на руки и сердца близнецов, чем заслужили очки в глазах иномирянки.

Решив вопрос с помолвкой, Хмырова успокоилась и всерьез взялась за составление бизнес-плана по реорганизации пансиона в профтехучилище, взяв за основу опыт советской школы, где внимание уделялось не только общеобразовательным предметам, но и физвоспитанию, труду и обороне, так сказать.

***

Пока Мортены предавались отдыху и флирту на берегу океана, в Кейпсити прошли все предварительные процедуры расследования по делу матери Изабель и Ко, губернатор получил «одобрямс» от короля на суд и расправу, с помпой провел публичные слушания, и суд присяжных вынес вердикт.

Главные фигуранты (настоятельница, мадам, четверо помощников с обеих сторон, в том числе – две монахини, изображавшие годами отъезды «послушниц» в якобы отдаленные обители) были отправлены на каторгу, несмотря на предпринимаемые попытки добиться вывода орденских сестер из-под юрисдикции светского государства. Король сказал «НЕТ!», и вопрос был закрыт.

Несколько причастных к «продажам» девушек посредников, знающих, но не сообщивших о беззаконии «равнодушных граждан», среди которых оказалась и Темперанс Мортен, были приговорены к разным срокам исправительных работ в удаленных областях колонии в учреждениях здравоохранения (больницах, типа), общественного призрения (богадельнях, приютах) либо переданы для работы «в полях» взявшим на себя обязательства по их «перевоспитанию» местным фермерам.

В частности, бывшая жена советника направлялась в пригород Йоханстауна, на страусиную ферму, на два года. Бывшей женой Темперанс стала как раз накануне вынесения приговора, на что отреагировала попыткой суицида – показного, разумеется.

Николас Мортен, посетив её в тюремной больнице после случившегося, посоветовал экс-супруге не валять дурака, быть послушной и ответственной, пообещал положить на её имя небольшую сумму в Королевский банк как подъёмные в будущей одинокой жизни и сообщил о скором замужестве и отъезде Эммы.

Темперанс не дождалась визита любимой старшей дочери (та даже не заикалась о свидании с матерью, несмотря на намеки отчима), от встречи с младшей категорически отказалась и отбыла к новому месту жительства похудевшей, поблекшей, но не сломленной: снова миссис Мур твердо решила устроиться там с комфортом во что бы то ни стало.

Мортены (все, заметим!) выдохнули с облегчением, вернулись в Кейпсити и начали подготовку к переезду в пансион и свадьбе Эммы.

Глава 19

Следующие девять лет Лиззи Мортен, она же Елизавета Хмырова, она же Элис Хобякофф, прожила в режиме «нон-стоп», но какие это были чудесные годы! Если первая жизнь попаданки была посвящена себе, любимой, то во второй она отдалась общественной деятельности и, как ни странно, получала от своей активности не меньшее удовольствие!

Ей понравилось писать учебные программы (вернее, наметки, которые потом доводили до ума специалисты – учителя, преподаватели и сам советник), руководить перестройкой зданий пансиона, превращая его в комплекс учебных и жилых комнат, производственных помещений, спортивных площадок, заниматься продвижением новых изделий и продуктов, изготавливаемых учащимися и – частично – их воспитателями и наставниками, преподавать самой и вести бухгалтерию необычного предприятия.

Дни пролетали, наполненные работой, борьбой с бюрократией и победами на ниве новшеств, вносимых неугомонной, как оказалось, попаданкой.

***

Сначала Мортены переехали в пригород и занялись ремонтом в пансионе, где, как и предполагала Лиззи, осталось пятнадцать насельниц в возрасте от четырнадцати до семнадцати лет, которым некуда было вернуться, шесть монахинь, отказавшихся уезжать из колонии, и двенадцать «детей короны», работавших на тяжелых участках монастырского хозяйства и живущих там же в халупах, напоминающих бразильские фавелы.

Еще до суда десять монахинь из числа «воспитателей» оставили пансион, приняв предложение губернатора отбыть в другие земли, где их деятельность будет принята властями более благосклонно – такое компромиссное решение родилось в ходе переговоров короля Бриктании и представителей иных (иностранных) конфессий, проведенных на фоне скандала.

Шесть же оставшихся «сестер во Христе» принесли клятву на Библии, что ни словом, ни делом не будут вредить новой родине и её чадам, перейдя в категорию…ну, вроде, вольнонаемных: никакой религиозной деятельности, кроме как для личных нужд, только работа по специальности.

Именно! Оставшиеся монахини были профи в виноградарстве и виноделии (две), сыроделии (две) и садоводстве и огородничестве – еще две. В аферах бывшей настоятельницы они «не засветились», детей любили искренне и дело свое – тоже.