Игры иерархов (СИ) - Веден

Во-вторых, над домом и двором — и надо мной тоже — поднимался плотный алый купол, пульсирующий словно в такт биению невидимого сердца.

В-третьих, Недостойный Брат-переговорщик вдруг оказался совсем рядом со мной, и в руках его была белая веревка, которая в моем втором зрении больше напоминала длиннющую белую многоножку, каждая из сотен ног которой заканчивалась острыми когтями, а само тело покрывали шипы. Если такая «веревка» вопьется, уже не скинешь…

Я кинулся в сторону как раз вовремя, сумев избежать броска, и «веревка», зашипев, упала на землю там, где я только что стоял. Но через мгновение сама подпрыгнула в воздух, сплющила бока и, извиваясь, полетела ко мне.

Я вызвал огонь, и «веревка» упала на землю вновь, уже белым пеплом. А переговорщик, глядя на меня со знакомой ненавистью, сдергивал с шеи амулет…

Одержимый! И ведь как хорошо он притворялся, полностью игнорируя мое присутствие во время разговора с Таллисом.

Таллис, кстати, остался где-то там, за пределами алого купола — и он, и вся приведенная им охрана.

Но пусть Недостойный Брат стал одержимым, тело-то у него все еще оставалось человеческим. Может, более быстрым и сильным, но по-прежнему созданным из плоти и крови.

И из воды.

Ничто живое не может существовать без воды.

Это заклинание, впервые предложенное еще фальшивым Ирданом, чем дальше, тем больше мне нравилось, да и давалось оно мне с невероятной легкостью. Правда, пока что я использовал его только против собранных Академией монстров. Против людей на тренировках было нельзя — оно убивало сразу, его облегченной учебной версии не существовало.

И бывшего переговорщика оно тоже убило сразу.

Мутная вода выплеснулась на покрытую пеплом землю, а рядом повалилась идеально высушенная мумия. В другое время я бы даже задержался, чтобы получше изучить то, как сработала моя магия, но сейчас заботы были иные, и я кинулся к дому со всей скоростью, на которую был способен. Еще на подходе я вышиб воздушной волной дверь — и влетел внутрь одновременно с радостно загомонившими золотыми искрами. Похоже, что с моим ударом державшая их снаружи магия врагов тоже рухнула.

— Ищите Теагана! — крикнул я им, и после секундной паузы добавил: — И убивайте врагов!

А то имелось у меня подозрение, что самостоятельно искры опять не догадаются это сделать.

Было немного странно, что ни во дворе, ни у входа, ни даже нигде на первом этаже дома я не увидел ни одного из Недостойных Братьев. Впрочем, когда искры широкой волной покатились наверх и я кинулся туда же, перепрыгивая через несколько ступенек, все стало понятно. В самом большом зале на втором этаже все эти Недостойные Братья — а оказалось их около дюжины — готовили массовое жертвоприношение. Действовали они при этом с нечеловеческой синхронностью. В жертвы же предназначались Достойные Братья, которые уцелели при захвате дома, слуги, помощник Теагана, и еще несколько незнакомых мне людей в мантиях жрецов.

Самого Теагана я тоже увидел. Как и остальным, ему связали руки и ноги, и он полу-сидел, полу-лежал, прислонившись к стене. Однако, судя по серому цвету его лица и расфокусированному взгляду, особой нужды в веревках не было. Вряд ли он смог бы стоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы пытаться бежать. Причиной такого его состояния явно была рана — длинный порез на горле, который уже почти не кровоточил, но кожа вокруг которого приобрела неприятный зеленоватый оттенок. Лезвие, нанесшее удар, определенно было отравлено. Впрочем, рану тут же облепили искры.

Так, стоп, отравлено⁈

Но Теаган ведь говорил, что отравить его невозможно. Мол, такое у него родовое наследие.

Или он насчет себя ошибался, или это был не яд…

Так или иначе, стало понятно, что Теаган, которого я видел стоящим перед домом с ножом у горла, был лишь иллюзией, созданной амулетом переговорщика, а настоящий все время находился здесь.

При моем появлении Недостойные Братья отвлеклись от нанесения рун на пол и стены комнаты, и один из них широко улыбнулся.

— А вот и главное блюдо пожаловало!

Выражения лиц у них были сейчас абсолютно одинаковыми, а глаза наполнены знакомой ненавистью. Я почти не удивился, осознав, что одержимыми были они все.

А ведь даже императорскому советнику не приходилось сражаться сразу с дюжиной одержимых. Самое большее, ему противостояло семеро подобных…

Я вновь использовал то заклинание, которым убил переговорщика во дворе дома — но сейчас оно срикошетило от невидимой защиты, стоящей на одержимых, и полетело ко мне. Я решил не узнавать, что случится, если моя собственная магия обратится против меня, и развеял заклинание.

Мой план состоял в том, чтобы найти Теагана и вытащить его отсюда в мир Большой Пещеры. Но — позволить дюжине одержимых провести массовое жертвоприношение? Сама идея вызывала отвращение.

С другой стороны, как я мог их остановить?

Серьезно, как?

Хм…

Я еще раз окинул взглядом комнату.

Руны.

Руны, которые они чертили, превращая обычный просторный зал в ритуальный. Руны, без которых никакого призыва не получится.

Между тем одержимые что-то сделали, и воздух вокруг меня начал меняться, становясь густым и вязким.

Шло это изменение воздуха снизу вверх. Сперва оно поймало в невидимую трясину мои ноги, потом начало подниматься выше — и одновременно с этим я ощутил давление на свою «суть». Словно нечто пыталось эту мою «суть» связать так же, как вязкий воздух снаружи связывал тело.

Однажды нечто подобное я уже испытывал — когда Жнецы в Большой Пещере пытались мою «суть» забрать.

И убила их мертвая вода.

Вода была моей основной стихией. Так может я мог призвать и мертвую?

Внутри появилось ощущение, что против нее одержимые ничего поделать не смогут.

Я потянулся — не в резерв, а куда-то дальше и глубже, в непроглядную черноту, жившую под водоворотом моей силы.

А потом горько-соленая едкая ледяная вода обрушилась со всех сторон. Смела сковавшую меня чужую магию, смыла все руны. Моментально заполнила пространство зала, выбила окна и полилась наружу.

Нет, вода, которую я призвал, на мертвую не походила. Походила на океаническую, только взятую с таких глубин, где уже не водится ничего живого.

Мгновение спустя в этой воде обнаружились еще и щупальцы — каждое толщиной со взрослого человека, а длиной футов в тридцать. Их были десятки, они двигались, не присоединенные ни к какому телу, но притом живые… И я вдруг понял, что могу управлять ими будто продолжением своего тела.

Одержимые явно не ожидали появления океанических волн — похоже, защита от стихийной магии у них была, просто не выдержала моего удара. А появления щупалец они не ожидали и вовсе.

Вода, постоянно прибывавшая и продолжавшая при этом выливаться из окон, доходила мне сейчас где-то до середины груди, а всех пленников и вовсе скрыла с головой. Надо было закончить с одержимыми прежде, чем люди захлебнутся.

И я потянулся к одержимым, обхватывая щупальцами их тела и разрывая на части.

Вода тут же помутнела, окрасившись кровью, а потом, следуя моему приказу, мощным потоком выплеснулась наружу, унося с собой то, что от одержимых осталось. Только щупальца вместе с водой не выплеснулись; остались на полу и поползли друг к другу, будто огромные змеи, стремящиеся собраться в клубок.

Пленники были все на месте и, судя по шевелению и надрывным кашляющим звукам, живы. И Теаган тоже. Выглядел он куда лучше, чем когда я сюда вошел, и взгляд, которым он смотрел на меня и по сторонам, вновь стал осмысленным.

Я шагнул к нему, достал нож и присел рядом, начиная разрезать веревки.

— Рейн, что это значит⁈

Я закончил с веревками на его руках и перешел к ногам.

— Что именно? — спросил, не поднимая головы.

— Вот это!!!

Едва я убрал нож в ножны, как Теаган пихнул меня в плечо, одновременно показывая на что-то за моей спиной. Я оглянулся — там были лишь щупальца, уже собравшиеся в огромный черный ком и слабо шевелящиеся. Выглядел получившийся результат не особо красиво, напоминая небольшую Могильную Гирзу.