Игры иерархов (СИ) - Веден

Так назывался родной клан Ольхи — одной из третьекурсниц, с которой мы ездили на ночную охоту. Клан был из Младших, небольшой, ничем не примечательный, располагался довольно далеко на севере, и что-то о нем я знал только благодаря рассказам Ольхи. Сомнительно, что шибины когда-либо слышали о его существовании и сумели бы вывести нас на чистую воду.

— Про Церковь молчи, — продолжил я, — и вообще лучше молчи.

Теаган был, конечно, отличным лицедеем, но я представления не имел, хватит ли его выдержки спокойно общаться с предателями человечества, а то и, возможно, с их демоническими покровителями.

— И не удивляйся ничему из того, что я буду говорить, — добавил я.

Теаган выслушал меня, сдвинув брови, но согласно кивнул, а потом снова надрывно закашлялся. Я мысленно вздохнул — вот если бы в Академии не урезали обучение целительству, я мог бы что-то для него сделать. Хотя бы полностью очистить легкие от воды. А так…

— Ой, смотрите, плюшевая игрушка! — вдруг взвизгнула одна из молоденьких шибинок и побежала к реке. — Наверное, тоже упала с неба.

Вернулась она, неся Кащи — мокрого и несчастного, и действительно напоминавшего потрепанную игрушку, особенно учитывая наличие у него только одного уха. В руках шибинки он лежал неподвижно, то ли решив притвориться вещью, то ли и вправду лишившись сознания.

Убедившись, что Теаган уже может сидеть без моей помощи, я встал и направился к шибинке.

— Это мой Теневой Компаньон, — сказал я ей, протягивая руки, чтобы Кащи забрать. Шибинка недовольно надула губы, но свою находку мне отдала.

— А что такое «Теневой Компаньон»? — спросила обиженным тоном.

— Мой ручной демон, — повторил я фразу Таллиса.

Шибинка удивленно заморгала.

— То есть он твой старший? Или… Или это ты его старший?

Тут мне вспомнилось, как Кащи называл меня «своим человеком». Звучало почти как «мой ручной человек».

— У нас симбиоз, — сказал я, но непонимающий взгляд шибинки подсказал, что слово из учебника Академии ей было в новинку: — Ну, в смысле, он помогает мне, а я — ему.

В этот момент Кащи решил, что можно перестать притворяться тряпочкой и открыл один глаз.

— Кащи пустой, — пожаловался он. — Кащи совсем пустой! Кащи нужна магия!

— Мне она тоже нужна, — отозвался я. — Я тоже пустой.

Кащи открыл второй глаз и посмотрел на меня скептически. Пошевелил мордочкой, будто принюхиваясь, тяжело вздохнул, снова зажмурился и весь обмяк, опять приняв вид потрепанной жизнью плюшевой игрушки.

От предложения шибинок направиться в их деревню отказаться не получилось. Хотя, честно сказать, я даже не пытался — вернее, не смог придумать для отказа хоть сколько-нибудь вескую причину. Да и слишком подозрительно бы это смотрелось, если бы пара только что спасенных из реки непонятных парней, безоружных, лишенных магии, без каких-либо припасов, предпочла бы остаться на ночь на берегу этой самый реки. В таком случае я был почти уверен, что по следам ушедших шибинок к нам в гости явились бы их «старшие» — местные демоны.

Так что нет, отказываться я не пытался. Ну а Теаган, как я и просил, молчал.

Кроме того, у меня имелась и одна невероятно веская причина, чтобы поселение шибинов все же посетить. Правда, веская только для меня лично.

Мне было очень и очень любопытно.

Люди, называющие демонов старшими, считающие их своими хранителями. Люди, предавшие человечество и Пресветлую Хейму. Люди, решившие вместо того поклоняться демоническому богу.

Как они оправдывали это решение — свое личное или своих предков?

О чем думали, о чем мечтали, чего хотели достичь?

Как вели себя?

Как жили?

О чем во время нашего пути до деревни думал Теаган я определить даже не пытался — его лицо вновь стало уже привычной нейтрально-доброжелательной маской, через которую он намеренно пропускал лишь признаки физического дискомфорта. В том, что пропускал намеренно, я был уверен — слишком уж хороши были его актерские способности.

Поселение шибинов находилось на вершине небольшого плоского холма. Дома стояли открыто, гордо, и местные жители не удосужились поставить вокруг своей деревни ничего, хотя бы немного напоминающего крепостную стену. Так же выглядели деревни в сердце корневых земель аль-Ифрит, и так выглядели деревни рядом со столицей. Так всегда выглядели деревни там, где их жители были уверены в своей безопасности.

— Вы не боитесь нападения врагов? — все же не удержался я от вопроса.

— Врагов? — удивилась идущая рядом незнакомка, вытащившая меня из реки. Вернее, уже ставшая знакомой, успевшая назвать как свое имя, так и кратко рассказать о себе — и казалось, что подобную, совсем обычную историю жизни, я мог бы услышать где угодно в человеческой Империи. — У нас нет врагов.

— Серьезно? — я даже остановился. Враги в этом мире были у всех, включая богов. Как мог кто-то искренне думать иначе?

Шибинка тоже остановилась, кажется, смутившись.

— Просто мы никого не считаем своими врагами. Тут тихо, спокойно — нам не от кого прятаться.

— Вы, должно быть, находитесь далеко от границы? — впервые за всю дорогу заговорил Теаган. Кашель его прекратился, и голос звучал привычно проникновенно, доброжелательно, располагающе к себе.

Шибинка, впервые его услышавшая, несколько раз удивленно моргнула, потом широко ему улыбнулась.

— Да, так и есть! Наша деревня лежит недалеко от центральных земель Владыки. Старики рассказывают, что две дюжины лет назад, при очередном объезде своих владений, Владыка даже заезжал к нам. Правда, я тогда была совсем маленькая и ничего не помню, — в ее голосе отчетливо прозвучало сожаление.

А вот, подумалось мне, и то самое «почти», которое все же отличало жизнь шибинки от жизни любой похожей на нее молодой женщины на территории Империи.

— Владыка? — переспросил Теаган, поднимая брови.

— Ах, да. В Империи его называют Верховным Даном Темного Юга, — ответила шибинка, все еще улыбаясь. — Понятия не имею, почему они придумали называть наш юг темным! Сейчас солнце, конечно, почти село, но вы посмотрите завтра, как у нас тут все зелено, светло и красиво!

Глава 4

Прежде я был лишь в одном поселении шибинов — том, где энхардцы собирали потерявших память «живчиков». Общими между двумя деревнями оказались лишь узоры, нанесенные на наличник каждых ворот, остальное рознилось. Например, в приграничной деревне все дома окружали мощные, в два человеческих роста, заборы, а здесь ограды доходили взрослому человеку едва до пояса и служили, похоже, только для разграничения участков земли.

Деревня была большая, домов на четыреста, большая и богатая. Собственно, я впервые увидел деревню с улицами, вымощенными отшлифованным камнем — прежде мне казалось, что такой чести удостаивались лишь города.

Чувствовалось, что ни война, ни иные беды действительно не приходили сюда уже очень давно.

— А как так получилось, что вы упали с неба в нашу реку? — спросила шибинка, перебив мои мысли.

Карисса велела «девчатам» не мучить нас расспросами — как я понял, подразумевалось, что расскажем мы обо всем уже в деревне и сразу всем, чтобы не повторяться — но любопытство Циллы, как звали шибинку, оказалось сильнее.

Я задумался о том, стоит ли отвечать, и решил, что стоит. Предстояло лгать — а чем чаще ложь повторяешь, тем легче получается.

— Тут такое дело, — я тяжело вздохнул. — Моего кузена пытались убить — из-за его наследства! Дед его матери всю жизнь был купцом, водил караваны, и заработанное отписал единственному правнуку. А по законам Империи, если клановец умирает бездетным, то, чем он владел, переходит в собственность клана. И вот наш дядя — нынешний глава Шубор — решил избавиться от кузена, чтобы завладеть его богатством…

Цилла слушала меня, широко распахнув глаза, приоткрыв рот, и явно верила каждому слову. Да, пожалуй, благодарная публика как ничто иное помогает вдохновенно придумывать!