Игры иерархов (СИ) - Веден

Мне вспомнился Город Мертвых, алтарная комната на вершине зиккурата и, действительно, живой, движущийся образ многоголового и многоглазого чудовища, которое в одном из щупалец держало красивый белый цветок. Тогда именно цветок удивил меня больше всего — настолько он не вязался с остальным, изображенным на той фреске.

Интересно, что случилось бы, если бы я не углядел за малявкой Теей и она коснулась бы лотоса, как пыталась? Хватило бы ей такой малости, чтобы посвятить себя Восставшему из Бездны? И то, что ее тянуло к изображению чудовищного бога — было то простое детское любопытство, или же спящее наследие ее демонического предка?

С другой стороны, меня-то ведь к Восставшему из Бездны вообще не тянуло, а во мне, судя по всему, этого демонического наследия было побольше, чем в малявке.

Потом я посмотрел на Теагана и резко понял, что тему разговора надо менять. Его доброжелательно-нейтральная маска пошла трещинами — похоже, из-за самой идеи того, что он добровольно поклянется в верности Восставшему из Бездны. Ну еще бы, при его-то фанатичном отношении к служению богине! Нет-нет, здесь и сейчас было самое неподходящее время для проверки его выдержки!

— А бывало так… — начал я, одновременно судорожно придумывая, что сказать. — Бывало так, что тот, кто добровольно вызвался на жертвоприношение, в последний момент передумал? Прямо на алтаре или на пути к нему?

Цилла поморщилась.

— Несколько лет назад в соседней деревне подобное как раз случилось. Жил там один… Помню, всем хвалился, какой из него получится могущественный демон… А сам в пяти шагах от алтаря струсил.

— И что потом?

— Да ничего, — она пожала плечами. — Отправили его домой. Только позорно это — с ним все знаться после того перестали. Пару месяцев он так помыкался, да и отправился в город. Говорят, сумел-таки обжиться, устроился помощником к скорняку…

— У вас тут есть города? В смысле, человеческие? — отчего-то прежде мне казалось, что на Темном Юге шибины жили в основном вот в таких отдаленных и обособленных поселениях, под присмотром своих демонов-«хранителей».

— Конечно, полно городов. Только шумно там и толкучка, мне не нравится. Ну и как сказать человеческие — смешанные они. Если старшие захотят жить в городе, кто их прогонит?

Я бросил быстрый взгляд на Теагана — тот слушал нас внимательно, и маска вновь казалась целой. Я очень надеялся, что надолго.

Мы так и шли по деревне. Дома тут стояли на большом расстоянии друг от друга, не теснились, так что и пространство деревня занимала немаленькое. Но было на ее улицах как-то пустовато. И если женщин я еще иногда замечал, то из людей мужского пола видел только редких ребятишек да еще более редких стариков.

— А где ваши мужчины? — спросил я у Циллы.

— На охоте все, — отозвалась она, махнув рукой в сторону, противоположную реке.

— Что за добыча тут водится? — вновь подал голос Теаган, кажется, полностью взявший себя в руки.

— О, ты тоже любишь охотиться? — Цилла повернулась к нему, улыбаясь. — У нас тут богатые угодья. Мокруш много водится — даже если больше ничего не найдут, без мокруш точно не вернутся. Еще подземные беры есть, и клювастые синешеи, и…

— А обычной добычи тут нет? — перебил я ее перечисление. — Ну, там, зайцев, уток, фазанов? Может, лосей или кабанов?

Цилла заморгала.

— Нет, — протянула удивленно. — Таких зверей я вовсе не знаю.

— Абсолютно разные биомы, — негромко сказал Теаган. — Животные и птицы человеческой Империи на Темном Юге не выживают.

Биом… Я напряг память. Да, это определение попадалось мне в бестиариях. Совокупность всех видов демонов и монстров, обитающих на определенной территории. Ну и не только их, конечно, просто авторы бестиариев про обычных животных упоминали редко.

И тут я вспомнил о том, что грозило мне очень большой проблемой.

— А как у вас дела насчет демонической скверны?

— Скверны? — удивленно переспросила Цилла.

— Это разновидность демонической энергии, которая приводит людей к одержимости и перерождению.

— А, поняла, — Цилла закивала. — Мы называем это Истоком. Старшим Исток полезен, так что его энергию они выпивают подчистую. Не волнуйся, не переродишься, — она засмеялась.

Группа купальщиц, вместе с которыми мы вошли в деревню, уже вся разошлась по своим домам, когда впереди я заметил ту девчонку-подростка, которая вытащила из реки Кащи. Мы-то шли не торопясь, а вот она явно спешила, потому оказалась далеко впереди. Стояла она сейчас у ворот большого двухэтажного дома рядом со взрослой женщиной, у которой в перевязи на груди лежал младенец. Лицо женщины показалось мне смутно знакомым.

— Это наша большуха, — сказала Цилла, и на мое видимое недоумение пояснила: — Главная в деревне. Есть еще совет старейшин, но ее слово важнее.

Большуха, между тем, внимательно выслушала торопливо докладывающую ей девушку, после чего посмотрела на нас с Теаганом. И в тот момент, когда ее взгляд остановился на моем лице, ее глаза изумленно округлились.

Похоже, меня она тоже узнала.

Я напряг память, пытаясь вытащить из нее, почему же внешность большухи поселения шибинов кажется мне знакомой, но смог это сделать только когда она размашистым шагом направилась к нам.

Та самая беременная шибинка, которую мы с Кастианом обнаружили в демоническом гнезде Великого Древнего и спасли.

Те немногие мгновения, которые она шла к нам, я потратил, изо всех сил пытаясь вспомнить, звучало ли при ней мое нынешнее имя, включающее название моего приемного клана.

Глава 5

Большуха остановилась передо мной и хотела что-то сказать. Однако почти сразу по ее лицу скользнула гримаса, словно вызванная воспоминанием о чем-то неприятном, и она резко повернулась к Цилле.

— Спасибо, что проводила наших гостей. А теперь ступай домой.

Молодая шибинка недоуменно заморгала, но не стала спорить. Лишь кивнула нам на прощание и пошла дальше, вскоре свернув в один из переулков.

Потом большуха повернулась к девочке-подростку:

— Беги к деду, помоги ему по дому.

— Но мам…

— Живо.

Спустя несколько секунд мы остались втроем, если не считать младенца.

— Прошу, заходите, — коротко сказала большуха.

Во дворе она указала Теагану на стоящую под раскидистым деревом скамью:

— Подожди здесь, пока я побеседую с твоим кузеном

И тут же обратилась ко мне:

— Оставь с ним своего демона.

Странная просьба. Впрочем, помощи от Кащи мне сейчас не было бы никакой, так что спорить я не стал и протянул Теагану уже почти высохшего «кролика». Протянул, и только потом подумал, что для иерарха коснуться демона, даже ручного, было, вероятно, кощунством. Однако ни в лице Теагана, ни в движениях не отразилось ни колебаний, ни неприязни. «Кролика» он взял с готовностью и спокойно положил себе на колени.

Кащи приоткрыл один глаз, покосился на Теагана, но тоже ничего не сказал.

В дом мы вошли с большухой вдвоем.

— О чем вы хотели поговорить со мной? — спросил я.

— Погоди, — она сняла перевязь с младенцем, занесла в комнату, где стояла пустая колыбель, положила его туда и вышла, плотно закрыв за собою дверь. — Таким ведь было твое условие — не обсуждать случившееся в присутствии кого бы то ни было.

Да, действительно, я потребовал и от нее, и от двух спасенных подростков клятву молчания. Правда, о младенцах в качестве «кого бы то ни было» я точно не думал. Как, кстати, и о Кащи.

Мы зашли в просторную, хорошо обставленную комнату, которая бы к месту смотрелась даже в доме богатого купца. Сели. Шибинка заговорила почти сразу:

— Освободи меня от клятвы.

— Что? — от неожиданности я моргнул.

— Из-за нее у меня возникли неприятности со старшими. Я не могла объяснить им, куда пропала, почему оказалась в столице человеческой Империи, почему нуждалась в помощи.

Освободить от клятвы? Я ведь и потребовал ее именно потому, что не хотел позволить демонам узнать обо мне и моих способностях — по крайней мере, узнать больше того, что им было уже известно.