Игры иерархов (СИ) - Веден

— А они вообще поверят в то, кто ты? — спросил я с сомнением.

Теаган, когда оказался в заложниках в своем доме в Обители, был одет как молодой нобиль, а я одолженную мне жреческую мантию скинул еще в озере, когда безрезультатно пытался выплыть, а ее длинные полы и рукава мне мешали. Так что сейчас куртки на нас обоих были из подаренной Кариссой сменной одежды, добротные, но больше подходящие зажиточным селянам, чем молодым данам. А церковного в нашем обличии не осталось вообще ничего.

— Ты ведь не думаешь, будто жреческая мантия — единственный способ опознать жреца? — Теаган вскинул брови.

— Не единственный, — согласился я. — Но у тебя ведь с собой вообще ничего нет — ни бумаг там, ни специальных амулетов… Или есть?

— Есть, — отозвался он, чуть усмехнувшись.

Хм…

— А твой опознавательный знак — он относится к тебе как да-виру или к тебе как жрецу Теагану?

— Любопытное разделение. Объясни.

— Этот форт достаточно велик размером, верно?

— Да. Он самый крупный на ближайшие несколько сотен миль.

— Значит, посетителей каждый день там множество, и жрец Теаган может прийти и уйти почти незамеченным, пообщавшись за время своего пребывания лишь с несколькими рядовыми Достойными Братьями, ну и с их младшими командирами. До руководства форта весть о твоем появлении просто не дойдет — никто и не подумает сообщать начальству о таком обыденном событии… Ну а какая в такой незаметности польза нам ты и сам должен понять — врагов у тебя слишком много, причем именно высокопоставленных. И как знать, вдруг кто-то из этих врагов сидит в руководстве форта.

Теаган ответил не сразу.

— Ты прав, — проговорил он с неохотой, — представиться обычным жрецом действительно будет безопасней. Обычным жрецом, нашедшим ребенка с даром этера и решившим доставить драгоценную находку в Обитель. Есть, конечно, вероятность, что кто-то из Достойных Братьев узнает меня в лицо и заявит об этом, но вероятность небольшая. Только вот мой опознавательный знак, как ты его назвал, относится ко мне да-виру, а не к рядовому жрецу с таким же именем…

Теаган ненадолго задумался.

— Существует еще код для опознавания своих — рядовые Братья его вряд ли знают, а вот начальник стражи должен.

— А твое имя — оно тебя не выдаст? Не стоит ли придумать другое?

Теаган покачал головой.

— Код завязан на имя, изменить не получится. Кроме того, мое имя не такое уж редкое. — Потом он криво усмехнулся: — Да и подумай, что да-виру верховного иерарха делать в таком захолустье, в такой компании и в таком виде?

— И впрямь, — согласился я, и в очередной раз обернулся, проверяя, как дела у моих новых родственников. Милина хромала сейчас куда меньше — еще у развалин дома выяснилось, что нога у нее распухла из-за небольшого вывиха, а Теаган, как оказалось, умел вывихи вправлять — однако вряд ли у нее или ее мужа были силы, чтобы долгое время нести на себе мелкого. А тот, судя по разыгрывающейся сцене, как раз ныл и просился на руки. Им определенно была нужна помощь…

Через четыре часа вынужденно медленной прогулки мы, наконец, заметили вдали массивные стены форта и столь же массивные ворота, сейчас открытые. Я ожидал увидеть у них очередь, но то ли вечернее время было тому причиной, то ли со стороны этих ворот не было крупных поселений, так что все караваны и путники двигались по другим дорогам, но иных желающих войти я не заметил. Жаль только, что нам это не особо помогло.

— Жрец? Ты? — повторил слова Теагана стоящий на страже Достойный Брат и насмешливо рассмеялся. — Как же! Вы самая нелепая и жалкая группа циркачей, которую я когда-либо видел. Что, ограбили вас по дороге?

Ограбили? Хотя да, побитый вид мужа Милины на такие мысли вполне наводил. Но почему циркачей? Неужели только из-за фиолетового кролика, сейчас жавшегося к моей ноге?

А стражник между тем продолжил жестким тоном:

— За самозванство полагается пятьдесят ударов плетьми, а если у коменданта будет плохое настроение, то и повесить может. Так что проваливайте. У нас не постоялый двор и милостыню мы тоже не подаем.

Да уж, вежливость и обходительность среди Достойных Братьев явно не ценилась.

— В соответствии с семнадцатым параграфом уложения «О крепостях и границах» начальник стражи обязан лично встретиться с путником, который просит о такой встрече, — терпеливо проговорил Теаган. — Охрана, при наличии подозрений, имеет право обыскать такового путника и временно изъять его оружие и амулеты, если оные найдутся. Также охрана имеет право позвать дежурного жреца, чтобы убедиться в человеческой природе…

— Ну хватит, хватит! — прервал его стражник. — Думаешь, один параграф наизусть выучил и уже стал светлейшим? Ты не первый, кто до такого додумался. Как ты там сказал тебя зовут?

— Светлейший Теаган, — ответил Теаган ровным тоном, но его голос уже определенно отдавал холодом.

— Теаган, а? Может, еще заявишь, что сам да-вир? — стражник презрительно хохотнул.

Одна сторона лица у Теагана дернулась — его терпение явно начало давать трещину. Очень заметную трещину, потому что теперь он даже не пытался удержать привычную маску нейтральной доброжелательности, и лицо его отражало искреннее желание послать стражника куда-нибудь на Границу, да что б на подольше.

Похоже, сил быть доброжелательным в ответ на насмешки у него уже не осталось.

— В чем дело? — послышался другой голос, еще менее дружелюбный, чем у стражника, и в воротах появился второй Достойный Брат. Форма его была скроена чуть иначе, а материал выглядел чуть более дорогим. Вышедший оглядел нас всех и, остановив взгляд на мне, вернее, на ребенке, последние часы спящем у меня на руках, презрительно хмыкнул:

— Что тут еще за семейная идиллия?

Судя по лицу Теагана, его терпение закончилось.

— Кэяно ар ани, Теаган оре амитта, теа ореган адо, — произнес он резко.

Судя по тому, что, кроме имени, я ничего не понял, это был тот самый код.

Лицо начальника стражи — а второй Достойный Брат явно был им — моментально изменилось. Насмешка стерлась, выражение стало серьезным.

— Не здесь, светлейший, — ответил он не менее резко. — Вы же знаете правила.

— Если бы ваша стража выполняла церковные уложения как следует, — раздраженно отозвался Теаган, — мне бы не пришлось правила нарушать!

Судя по выражению лица, ему очень хотелось добавить пару проклятий.

— Все эти люди со мной. Ребенок, — он показал на Анди, — носитель дара этера. Селяне — его родители. Поселите их в достойных гостевых покоях и немедленно отправьте к ним целителя. Мне и моему кузену также нужны отдельные…

Чем дольше Теаган говорил, тем сильнее начальник стражи хмурился.

— У вас нет права здесь командовать, — оборвал он Теагана на полуслове. — У нас прямое подчинение внутри иерархии ордена и жрецы в нашу иерархию не входят. — А потом добавил издевательски ласковым тоном: — Хотя я понимаю — вы так молоды, должно быть совсем недавно приняли сан и еще ни в чем не разбираетесь. Ну ничего-ничего, не переживайте. Все иногда попадают впросак.

Первый стражник, внимательно слушавший разговор своего начальника с молодым жрецом, сдавленно закашлялся, давя смех.

Правая рука Теагана сжалась в кулак, во взгляде полыхнула откровенная злость. Кажется, я впервые видел его настолько потерявшим самообладание.

А потом кольцо на среднем пальце его правой руки ярко вспыхнуло.

Кольцо?

Откуда? Разве на нем было кольцо? Почему я прежде ничего не замечал?..

Зато заметил сейчас. Кольцо напоминало кольцо Таллиса, то самое, с синим камнем, силой которого верховный иерарх смог продавить ментальную защиту Райхана Сироты; только здесь камень был сиреневым, с крохотными вкраплениями красного.

Свет от камня Таллиса ослеплял.

Свет от камня Теагана не слепил, а делал все окружающее более четким, высвечивая малейшие детали. И вместе с этим светом пришло знание, можно сказать, прямо-таки вломилось мне в голову. Знание, что человек передо мной есть наследник Церкви и второй пред ликом богини, и что его воля стоит превыше, и что все его приказы должны быть немедленно исполнены…