Мелкий писец (СИ) - Мамин Олег

— Разбойники! — говорил один сквозь смех.

— Уважаемый друг! — цитировал меня другой.

— Пленили!

Первым не выдержал Рахотеп:

— Болван! Перед тобой хозяин города и смотритель города и рынка Собекхотеп и командующий гарнизоном Мерикара (егип.: любимый духом ка Ра).

Мужчины, важные чиновники, перестали смеяться. Они были недовольны поступком подчинённого. Возможно, Собекхотеп хотел, чтобы я выдал то, что подменял Нефернена, показав знакомство с ним.

— Прошу простить моё поведение. Я не знал, перед кем предстал, — сказал я, опускаясь на колени и вытягивая руки. — Пусть радость и восторг не покидают тебя, Собекхотеп. Пусть во тьме для тебя горит факел, пока солнце не засияет на твоей груди, Менкара! Благодарю, Рахотеп, что открыл мне глаза.

— Точно не он, — сказал хозяин дома. Тот не смог согнуть спину, а этот вон какой покладистый.

— Но храбрец. Пока считал нас разбойниками, хоть и дитя, но решил сопротивляться до конца. Как думаешь, Рахотеп?

— Обезумел он от страха, — чуть дрогнувшим голосом сказал упомянутый.

— Может и так. Вставай, — это он ко мне, надеюсь? А то и в самом деле встаю. — Эй, кто-нибудь, унесите этого болвана!

А это, надеюсь, не про меня, а про застонавшего здоровяка, начавшего приходить в себя?

Забежали двое слуг, не воинов, и сначала растерявшись, подхватили тяжёлое тело. Поднять не смогли, потащили волоком за руки.

— Так что, тебе страшно? — прямо спросил Мерикара, глядя мне в глаза.

— Очень, — признался я. — Кроме моего учителя, я впервые перед лицом важных чиновников и не знаю, как правильно себя вести.

Непроизвольно покосился в сторону выхода из комнаты. Туда, куда утащили поверженного моим подлым, но заслуженным ударом.

— Это он повредил тебе плечо? — спросил хозяин дома.

— Он. И назвал твоё имя, Собекхотеп. Теперь весь рынок знает, что ты похищаешь детей.

Заплывшие глаза сверкнули яростью, а Мерикара пообещал:

— Я его накажу. А мальчишка пусть потом покажется на рынке, чтобы народ знал, что это клевета, — и оба одновременно повернули головы в мою сторону.

Стало не по себе.

— Обязательно пройдусь среди торговых рядов, — пообещал я, кланяясь, чтобы был повод отвести взгляд.

— Понятливый. Ты больше желаешь не спросить, зачем тебя пригласили?

— Разве это всё ещё имеет значение?

— А всё-таки?

— Полагаю, что когда уважаемый Рахотеп входил в город, он заметил меня издали. И когда зашёл разговор о диковинках и новостях, упомянул, что в городе есть ученик его друга Саптаха, ребёнок с седыми волосами. Вам стало любопытно посмотреть на такую редкость.

Вроде звучит разумно. Не говорить же, что этот говнюк ищет повод нечестно победить в пари и возжелал доставить мне неприятностей, а Собекхотеп подозревает, что мальчишка, неожиданно сотворивший хека, может быть подставным, подменившим Нефернана, который не только не отличался даром к колдовству, так ещё и вести себя на людях не мог.

Я глянул на него.

Нет. Он определённо знал о подмене. Он был соучастником Саптаха. Не зря же рядом со мной сидел телохранитель. Значит, меня «пригласили» по инициативе Мерикара. А вот зачем я ему — понятия не имею. Может и в самом деле, хотел посмотреть, с кем состязается его подчинённый?

Реакции на своё предположение я так и не дождался. И правильную версию они не стали озвучивать, очевидно, они уже получили ответ на свой вопрос или развлеклись, как того и хотели. Молчание висело около минуты, и тут уже вовсе все надежды пошли прахом: в комнату ворвался Саптах.

— Афарэх, ты в порядке? — первым делом спросил он.

Сразу же заметил синяк на плече и кровоподтёки от хватки здоровяка в районе подмышек.

Вопросительно глянул на важных господ. Никакого гнева или обеспокоенности, никакой заботы. Только возмущение читалось в мимике. Что-то вроде: «Какого Сета вы вытворяете с моим слугой?»

— Не волнуйся, друг мой Саптах, — на опухшем лице хозяина дома появилась неприятная улыбка. — Твой ученик уже отомстил за обиду. Очень проворный… мальчик.

— Надеюсь, он не затаил зла в своём сердце? — этот вопрос Мерикара адресовал мне.

— Он требует компенсацию. Оплатите лечение, — вместо меня ответил Саптах и недобро прищурился.

— Этого хватит? — Собекхотеп оторвал от своего ожерелья золотую фигурку и бросил её мне под ноги.

— Хватит, — Саптаху было важнее продавить хозяина города, прощупать его отношение к произошедшему.

Он даже не взглянул на то, что тот бросил. Зато бросил мне:

— Подними и жди снаружи.

Я подчинился.

Фигурка крокодила весила около трёх кедетов. Довольно шикарный подарок для парня из деревни десяти лет отроду. Смешно сказать, компенсация за синяк, коих ребёнку может наставить любой мимопроходил.

Понимаю, что не в синяках дело, а в границах дозволенного. Как говорят за тысячи километров отсюда другие претенденты на звание самой древней цивилизации на планете, «чтобы побить пса, нужно спросить позволения у его хозяина».

— Рахотеп, проводи друга, — приказал Мерикара, когда с Саптахом уладили небольшое недоразумение. — И сходи на рынок с мальчишкой. Проследи, чтобы он сделал покупку. Пусть народ знает, что его не только не обижали, но и одарили.

Естественно, писец подчинился и, поклонившись, вышел прочь.

— Какие мысли посетили твою светлую голову? — спросил Собекхотеп, когда шаги и второго лишнего свидетеля, Саптаха, уже не были слышны. Его специально задержали немного, чтобы он не пресёкся с Рахотепом и учеником.

— Это не ребёнок, — ответил Мерикара после недолгой паузы, которую он заполнил отпиванием вина. Он ещё раз пригубил терпкого напитка и пояснил: — Телом дитё, но разумом точно старше своего возраста. Очень кстати этот спор старых братьев по перанху. Проверим, сколько он усвоит.

— Вот! Я тоже об этом подумал! Если он вернувшийся с Запада, то почему забыл божественные слова? Разве пречистые праведные предки не всезнающие?

— На всезнающего он точно не похож. Если бы не тот свиток, отгоняющий крокодилов, я бы даже не обратил на него внимания, — Мерикара опять пригубил вина. — Но вот ты сам представь себя на его месте сейчас. Как бы ты отреагировал? А ещё лучше, представь на его месте своего сына.

— Да. Твои слова — истина. Он точно не ребёнок. А как ловко он ударил твоего воина. И ведь мог так сделать раньше, ещё на рынке, и просто сбежать. Терпел, пока не почувствовал угрозу для жизни.

— Хотел получить подтверждение, кто прислал воина.

Мужчины помолчали.

— С добром ли он вернулся с Полей Иару, со злом ли — хорошо, что не к нам. Пусть Саптах разбирается с ношей, которую на себя взвалил, — подвёл итог разговору Мерикара. — Не знаешь, что по этому поводу думает почитатель Анукет?

— Не посмеет! — сквозь толстые губы проступил оскал. — Брат обещал, что храмы Сатис и Хнума на него надавят.

И опять Мерикара пригубил алкоголь.

Как это ни удивительно, при всей любви к египтян к алкоголю, в их пантеоне не появилось бога вроде Диониса или Вакха. Отчасти его функции есть у богини плодородия полукобры Рененутет, да и то лишь в том смысле, что она отвечает за урожаи винограда. А её изображение на винных пробках вовсе не означает, что она покровительствует попойкам и оргиям.

Тем не менее очень заманчиво связать любовь Мерикара к вину с тем, что он родом из Тернутиса (авт.: от египетского Та-Рененут «владения богини Рененутет», но сами египтяне называли город «Мефкет»). Рененутет его ниути. Достаточно взглянуть на него, как неизбежно появляются ассоциации со змеем. Есть в его внешности и движениях что-то от кобры. Высокий, худощавый, но без сомнений сильный. Тело жилистое, мускулистое. Противоположность Собекхотепу.

— Не будем делать поспешных выводов. Благословен наш край или проклят мы узнаем со временем, — сказал армейский чиновник, вставая со стула.

Уроженец этого нома Собекхотеп не решился уточнять, какой край Мерикара считает «нашим», а вместо этого нейтрально сказал: