Мелкий писец (СИ) - Мамин Олег

(авт.: в Саисе распространён культ Нейт, в Гермополе — Атума, «всё и ничто», изображался усталым старцем)

Не знаю, насколько хорошо составлена формула. Вроде есть противоречия между первой и второй частью, Гор и Имхотеп не одно. Да только не в древнем мышлении, суммирующем свойства, а не противопоставляющем. Не буду ничего заменять, так даже лучше, если в словах будут два символа: Гор как символ возрождения, и Имхотеп, как лекарь-мудрец.

Лично я бы лучше посоветовал отслужить службу за здравие, да поставить свечку святому Пантелеймону, да боюсь не поймут меня. Я и сам себя не пойму.

Сказано же, что воздастся по вере. И сейчас, когда до рождения Пантелеймона ещё тысячи лет, как-то не кажется мне эта идея здравой.

Но ведь суть-то та же, так? Свечка святому и подношение как Имхотепу. Велика ли разница?

Однако, местные традиции я всё-таки нарушил. Мало эпитетов богов указал. Египтяне считают, что сущность богов напрямую познать невозможно слабым человеческим умом, их не описать простенькими человеческими словами. Поэтому чем больше эпитетов укажешь, тем ближе подберёшься к сути божества. У Сехмет их сотни, насколько я знаю, только она к нашему случаю не подходит — никаких эпидемий и неведомых хворей нет.

Когда я шёл в святилище Птаха, то опять почувствовал объятие крыльев неведомой сущности. Посчитал это добрым знаком. Значит, всё правильно делаю.

Когда вошёл туда, то заметил, что компания расширилась. Собралась вся семья. Не знаю, где были остальные раньше, видимо вернулись откуда-то. Нефернен, наверное, учился в храме в Элефантине. Канефер занимается делами, вроде бы что-то торговое, но в детали меня не посвятили. А Миут даже предположить не могу, где могла быть. Я всегда считал, что она при матери и отце должна быть, если не замужняя. Наверное, у подруг сидела?

Отвлёкся. Просто не нравится мне, что зрителей так много. Зыркают на меня все недовольно, кроме Неферу.

Я их понимаю. Доверили важное дело мальчишке двенадцати лет. Кто в это поверит? Это же фактически безумие. Однако Саптах одобряет. Он очнулся, видать, мандрагора выводится потихоньку.

Неферу его поддерживает:

— Начинай, — скомандовала суровым голосом.

Я не спешил. Сначала посмотрел, что написано на стенах этой комнатки.

Гимны Птаху. Примерно то же самое, что читал Саптах, когда принимал меня в ученики. Я пока ещё не могу читать бегло, но всё-таки помню большую часть того, что он говорил. С подсказками на стене воспроизведу хорошо.

— Нужна чистая вода, ковшик и большое блюдо, — сказал я хозяйке.

Пока его несли, я успел дочитать текст гимна. Их на самом деле записано несколько, но мне хватит и одного.

— Канефер, поможешь? Нужно поставить статую Птаха на блюдо, — попросил я самого сильного из нас.

— Двигать статую бога? — он определённо испугался.

— Пока ах Птаха не снизошёл в неё, это просто статуя, — сказал я авторитетно, но тот всё равно колебался.

— Делай как сказано, — поторопил тихий, но твёрдый голос отца.

Я помогал, хоть и понимаю, что от меня пользы немного. Даже Нефернен поучаствовал, а Миут подложила под приподнятую статуэтку блюдо.

Мне показалось, что изваяние слишком лёгкое для его размеров. Пусть оно небольшое, не колосс, но всё-таки не надувное. Может быть Канефер очень сильный?

— Там точно не было Птаха? — старший сын учителя словно подслушал мои мысли. — Слишком лёгкая фигурка.

— Значит, мы всё правильно делаем, если сам Птах нам помогает, — ответил я. Вроде успокоил.

Начитывал всё по скорректированному плану — сначала объявление нас с Саптахом богами. Потом чтение гимна со стены, а где-то в середине начал поливать фигурку водой. Так ка божества смешался с ка воды, которую я планировал применять для исцеления пациента и по чуть-чуть выпить нам, участникам ритуала.

В последнюю очередь прочитал текст с остракона, написанный мною только что.

Трудно описать, как я это понял, но вода и в самом деле оказалась «заряженной». И судя по лицам семьи Саптаха, они тоже почувствовали, что это больше не простая жидкость.

Мы все отпили её по чуть-чуть, а раненному дали целый ковшик.

Возможно я выдаю желаемое за действительное, но мне показалось, что он стал менее бледным. С каждым глотком здоровый цвет возвращался.

— Я послала слуг за ивовой корой. Потом наполнишь её ка тоже, — сказала Неферу, когда я сказал, что ритуал окончен. — А теперь ступай, оставь нас.

Ничего не оставалось, кроме как поклониться и удалиться.

После церемонии я чувствовал подъём сил, но мне это не нравилось. Ощущал какую-то неестественность случившегося. Это без сомнения был успех, но мне нет в этом места. Я же христианин, православный. Как бы я себя не утешал, не рассказывал себе, что всё одно и тоже, просто имена разные, но это далеко не так. Ум не может победить сердце. Разум может сам себя запутать, а сердце ему не обмануть.

После посещения богослужений там, в недосягаемом будущем, я выходил умиротворённым, наполненным уверенностью в правильности своего пути. Словно вагонетка, наполненная рудой. Меня поставили на рельсы, подтолкнули, и вот я качусь в единственном возможном направлении, везу груз туда, куда мне приказано его доставить. Никаких лишних мыслей, никаких тревог, только уверенность в правильности пути и никаких мыслей о том, что кто-то посторонний переводит стрелки на путях.

А сейчас ничего подобного нет. Я не чувствую, что боги ведут меня, повелевают, направляют. Чувствую защиту, словно крылатый дух обнимает меня сзади пушистыми крыльями. Но не направляет.

Вот! Понял, как описать разницу: бог не во мне, он снаружи. После ритуала я пуст изнутри, божественное присутствие не наполняет меня. Внутри меня только безликая сила.

Божественное аху присутствовал во мне во время церемонии, а теперь личность и характер божества исчезли, осталась только энергия, распирающая меня.

— Отдыхаешь? — ко мне подошёл Канефер.

Я расположился в тени сада, это моё любимое место. Дома египтян не очень комфортные, стены давят как темница. Зато из-за толстых стен там какое-то время сохраняется прохлада, а потом, после захода солнца, они ещё какое-то время отдают тепло, накопленное за день.

— Осмысляю случившееся, — ответил я, не вставая.

Не слишком вежливо, всё-таки он хозяйский сын, но у меня нет воли его приветствовать подобающим образом.

— Хотел поблагодарить тебя за помощь. Отец чувствует себя гораздо лучше. Он зовёт тебя.

А! То есть не благодарить пришёл на самом деле, а позвать. Эх, не хотелось вставать, но, видимо, придётся. Несмотря на то, что чувствовал сильным и едва ли не всемогущим, кле плёлся, по-стариковски шаркая ногами.

Саптах зачем-то сел, прислонившись к стене. Кроме него в помещении осталась только Неферу. Она поила его водой, пропитанной чудесным ка.

— Учитель, тебе стоит полежать какое-то время, — войдя в святилище, упрекнул его я.

— Неудобно пить, захлёбываюсь, — объяснил он свою беспечность.

Я посмотрел на блюдо: выпил он порядочно. Но это и хорошо, ему в самом деле надо больше пить.

— Молодец, что пьёшь. Печень была бы полезна, если есть, стоит покушать. Она кроветворная. Про фрукты не забывай. Поправляйся.

— Неферу распорядится. Я не за этим тебя позвал.

Вот же человек! Только вернулся с того света, а уже про дела какие-то говорить собрался. А я не хочу, чтобы меня вовлекали в их бандитские разборки. Я не знаю, что они не поделили с главным жрецом, и это блаженное неведение меня устраивало.

Есть ещё и второй момент, которого хотелось бы избежать: излишне внимание. СМИ тут нет, но сарафанное или калазирисное «радио» тут отлично работает. Уже завтра вся округа будет знать, что Неферу вытащила из рук Анубиса своего мужа, а отдельные люди будут знать, что ей ассистировал седовласый мальчишка.

А ещё через пару дней трудно предположить, во что превратится эта история, обрастёт подробностями, позаимствованными из каких-нибудь волшебных сказок. Не удивлюсь, если Неферу превратится чуть ли не в Исиду, собиравшую Саптаха по частям, раскиданным по всем Двум Землям.