Мелкий писец (СИ) - Мамин Олег

Не жалко. Саптах сначала решил, что этот мальчик неплохой кандидат в ученики. Игрушка у него была интересная, к тому же из папируса, что нельзя считать чем-то иным, как знаком свыше. Но раз ему просто вручили её, то не подходит. Да и мал ещё, нет ему оговоренных десяти лет.

Он пошёл дальше, выискивая новые подсказки от богов.

Игрушки у детей в этой деревне очень интересные! Некоторым позавидовали бы и отпрыски знатных семейств. На вид они неказисты, не украшены перламутром и не покрыты позолотой, но вот сам их принцип занимателен. Он и раньше видел игрушки в виде гиппопотама, открывающего рот, когда его катят — такую не зазорно подарить и сыну царя. А здесь-то деревня!

Наджес не может иметь такой игрушки!

Несколько девочек совместно играли куклами. Не обычные мотки из травы или слепленные из глины, а деревянные, с подвижными ногами и руками.

В первый момент гнев охватил сердце Саптаха, он решил, что это ушебти (авт.: «ответчики» погребальные статуэтки), похищенные из усыпальниц, но быстро понял, что ошибся: они сделаны грубовато, более схематически. Да и кто крадёт деревянные предметы? Не золото, и даже не медь.

Куклы «жили» во дворце из глины, к которому два мальчишки их же возраста, называющие себя зодчими Имхотепами, пристраивали ещё помещения, используя специальные деревянные инструменты и маленькие кирпичики, слепленные из глины.

А ведь могли бы просто слепить всё из грязи, но нет, максимально детально воспроизводят процесс: налепили блоков, и один возводит стену, а другой — площадь или что-то подобное.

Саптах не удержался, подошёл к ним:

— Скажите, внуки, знаете ли вы, кто такой Имхотеп, которого вы упомянули?

Мальчишки переглянулись и немного нерешительно ответили:

— Зодчий великого предка Джосера, построивший его усыпальницу. Видишь, мы воздвигаем мастабу из кирпичей?

— Так это основание будущей усыпальницы?

— Всё так, досточтимый. Выложим шесть мастаб, одну на другой.

Знающий не был удивлён тому, что дети знают о том, сколько ступеней у той пирамиды, удивился только тому, что они могут считать.

Однако, никак не показал своей догадки. Решил проверить их эрудированность, ведь один мальчишка подходит по возрасту:

— А разве она из кирпича-сырца? — задал провокационный вопрос писец.

— Что, ты! Имхотеп был первым, кто построил усыпальницу из камня. А мы лепим из глины. Наша маленькая, не осыплется. Каждый кирпичик сделали отдельно. Афарэх говорит, что если будем развивать подвижность пальцев, то станем такими же умными как писцы, — польстил мальчишка мужчине, очевидно, сам того не подозревая. — Видишь, каких он кукол сделал нашим сёстрам, тренируясь?

— Хороши, — похвалил Саптах, чувствуя, что дети открываются и начинают выдавать информацию. — А вы знаете про великую пирамиду?

Странно, что в таком удалённом месте вообще знают о грандиозных сооружениях. Тем более — дети.

— Под ней скала, на песке такую громадину не поставить, — важно сказал младший из мальчишек.

— Архитектор Хемиуну придумал вот какую хитрость, — добавил второй: — Люди насыпали песок и по нему волокли камень для строительства нового уровня. Потом ещё подсыпали, и укладывали следующий уровень. И так до самого верха. Потом облицевали белым известняком.

Рот Саптаха открылся и закрылся дважды, как у рыбы, выброшенной на песок. Он услышал от крестьянских детей (!) то, что вряд ли знают многие чиновники в Мемфисе. Особенно то, что в основе лежит скала — этого он и сам не знал, но звучит правдоподобно.

— А помогали ли строителям боги? — наконец смог озвучить вопрос, которым задавался сам. Он видел пирамиду, и это первое, что пришло ему в голову.

Мальчишки переглянулись, как бы спрашивая друг друга, что за подвох приготовил этот важный господин.

Наконец старший решился ответить:

— Было бы странно, если бы боги не дали возможности царю оказать им, всемогущим, уважение. Разве строительство пирамиды не демонстрирует им то, что правитель Хуфу достоин пировать среди них? Если бы они участвовали в строительстве, как бы он это доказал?

Мальчишка выпятил грудь, довольный своим ответом.

Саптаху он тоже понравился. Прозвучало убедительно. Он опять задумался, не взять ли этого мальчика в ученики? Вроде бы сообразительный? Но нужно посоветоваться с уже дважды упомянутым Афарэхом. Похоже какой-то мудрый человек живёт в деревне и передаёт детям свои знания. Возможно, он сам работал на стройке какого-нибудь храма? Обычно знающих секреты не отпускают бродить по всей стране…

Пока он размышлял, мальчишки, кажется, поняли, что наболтали лишнего и, окликнув какого-то сверстника, поспешили убежать за ним.

Остались только девочки и их подвижные куклы.

— Скажите, красавицы, где мне найти мудреца Афарэха? — спросил Саптах, повернувшись к ним.

Он понадеялся, что их сердца поддадутся на лесть. Слишком юные, они позабудут о наказе взрослых таиться.

Так и вышло:

— Там, — одна девочка махнула ручкой, — где делают папирус.

Одним секретом стало меньше: так вот откуда у первого встреченного малыша листочки ценного материала! Только вот изготовление писчих принадлежностей — это не рядовой процесс. Откуда в деревне такие умельцы?

Пройдя в указанном направлении, любопытный гость увидел-таки мастерскую, но не смог определить, кто из находящихся там Афарэх.

Несколько обнажённых мужчин (сейчас самое жаркое время года) работали в тени сикоморы. Сейчас, когда все жители Та-Кемет пьют и веселятся, непривычно видеть трудяг.

Видимо, старый ветеран знает своё дело, сумел организовать работу, пока поля не готовы к обработке. Нашёл, чем можно занять людей с пользой для общины.

Опытный глаз управленца сразу уловил, насколько хорошо организована работа, разбитая на этапы.

Один молодой мужчина режет стебли тростника на кусочки и снимает наружный слой. Второй расщепляет их вдоль, создаёт «солому», используя иглу.

Дальше уже работают сильные взрослые мужчины, разбивая нарезанное молотком на плоском камне, и передают дальше.

Там размочаленные палочки раскладываются на плоской плите в два слоя, наперекрест, а затем поливаются водой и укатываются огромным круглым каменным колесом, шириной как будущий лист.

— Интеф, пока больше не режь, — скомандовал самый молодой из всей компании, осмотрев результат на просвет. — Опять Шабака не то нарезал. Я вам сколько раз говорил: если взял некачественный материал с предыдущего этапа, то взял всю вину на себя! Так что вы все, — мальчишка лет двенадцати провёл пальцем по кругу и заметив гостя, запнулся, закончил фразу понизившимся голосом: — виноватые.

Он сделал несколько шагов навстречу Саптаху, и склонив голову поприветствовал:

— Хлеб и пиво, учитель. Не желаешь задержаться в нашем поселении ещё на день? Хочу закончить все дела.

— Учитель? — писец удивился.

— Мне был сон, что с восходом Сириуса за мной придёт человек, который обучит меня искусству писца, — он указал глазами на палетку, висящую на плече у гостя. Хоть сейчас и нет повода писать, но атрибут профессии всегда при нём, и чтобы сообщать окружающим о статусе, и чтобы служить оберегом.

— Меня зовут Саптах. Я и в самом деле писец. И действительно ищу ученика.

— Я Афарэх. Ещё не состриг юношеский локон, — мальчишка повернулся боком, будто старший не разглядел его ранее. — Так что не постигал никакие науки. Раз ты здесь, то моего деда ты должно быть уже видел?

Саптах понял, что речь идёт о том ветеране, и кивнул:

— Он сказал, что я могу выбрать любого.

Мальчишка о чём-то подумал и обратился к старшему:

— Могу я попросить тебя оценить наши старания? В подарок можешь взять столько листов, сколько посчитаешь уместным, — Афарэх указал на ближайшую лачугу, собранную из вязаного тростника, и обратился к остальным, не дожидаясь согласия:

— Поблагодарите уважаемого писца, что он согласен преподать нам урок!

Все работники и так бросили свои занятия, а после слов мальчишки (!) как один упали на колени, и вразнобой сказали в землю: