Когда-то я была злодейкой (СИ) - Лей Лора

Елизавета с дворничихой тётей Таней разбирает сваленную в углу кучу бабы Жениной «продуктовой корзины»: ящик яблок и груш, мешок картошки, мешок моркови, свеклы; лук, чеснок в связках; два больших вилка капусты, коробка с помидорами, перцем (!), немного огурцов; два здоровых кабачка; корзина яиц, переложенных соломой и опилками; крынка сметаны, бидон молока и жбан меда; трехлитровая банка варенья клубничного, вяленая рыба в газете; две курицы, обернутые крапивой и лопухами в нескольких влажных тряпках, запечённый гусь (сразу съешь!); холщовый мешок с пирогами и плюшками (на дорожку).

-Хорошо, что у «козла» задние сиденья снимаются, иначе бы не поместилось – почесал в затылке дед, когда весь груз был перенесен в квартиру.

- Ох, Тимофей Ильич, Вы уж нас совсем за неумех держите! Столько добра-то передали! Да разве ж я оставила бы Лизоньку голодной? Мне Владимир Тимофеич и денег дал, и наказал следить за девочкой. Вот, у меня тут все записано, не сомневайтесь! Мы ж столько лет рядом живем, и я в дом по просьбе Светы ходила, готовила им, убиралась, за Лизой маленькой присматривала, Вы же знаете…Езжайте и не бойтесь за внуку, все будет хорошо! Ступайте, Вам ещё ехать…

Этот диалог состоялся накануне, а теперь две женщины раскладывали привезённое по местам. Руководила, понятное дело, тётя Таня, колоритнейшая особа, признаться, и замечательный человек. Глядя на неё, Елизавета вспомнила поговорку: «Мал золотник, да дорог, большая фигура, да дура».

Тётя Таня Сормова… Возраст – 45 лет, рост – 145 см, размер одежды – 44, ноги – 33. Занятие – дворник, призвание – военачальник, жизненное кредо – всегда! Энергичный воробей-электровеник, информбюро квартального масштаба, гроза хулиганов, пьяниц и начальника ЖЭКа, сирота, детдомовка, одиночка… Маленькая женщина с большим сердцем и широкой душой.

Она действительно заботилась о Лизе как могла, и этого попаданке хватало. Тётя Таня бдила, «шарохалась» по магазинам, выискивая ей обувь, ткани, фрукты или вкусные конфеты, договаривалась в ателье, чтобы пошили на неё зимнее пальто (купить было сложнее), убиралась, стирала, гладила, когда или если Елизавета училась (Хмырова старалась делать многое по выходным), и никогда не навязывала своё мнение, хотя с другими была бесцеремонна и однозначна.

-Ты - дева толковая, вижу. Мать твоя – дура, а ты умнее её будешь. Не гонись за мужиком или большими деньгами: и то, и другое временно. Дети важны, а мужики… Учись, Лизка, учись! За отца не переживай, и буде он кого встретит – не мешай, если баба хорошая. Один он… не-е-е, не пропадет! Только пустой жить будет, это плохо. Так что подумай… Ладно, я пойду нынче, завтра в школу не проспи.

***

Попаданка, утомленная впечатлениями и делами, закрыла за соседкой дверь. Теперь можно посидеть в тишине, прийти в себя, подумать, морально подготовиться к завтрашнему непростому для неё дню, на примету которого она и смотрела сейчас.

На вешалке на двери висела школьная форма, купленная в деревенском магазине и подогнанная на выросшую внучку бабушкой.

Елизавета, когда увидела себя в зеркале, долго смеялась причудам советского «легпрома»: купленное за пять рублей нечто то ли из шерсти, то ли невесть из чего в виде коричневого мешка без вытачек ниже колен, с кокеткой с зашипами и длинным рукавом превратило её в каланчу-пугало!

- Бабушка, я не одену этот ужас, летящий на крыльях ночи! – давясь смехом, с трудом вымолвила Елизавета.

-Вот ещё чего выдумала! Нормальная форма, как положено. Тут уберем, тут подвернем, фартук прижмет, и будешь красавицей. Из миткаля белого воротничков с манжетами накроим, кружевом тонким обошьем, всё честь по чести. Скидавай и машинку достань, рукодельничать будем – приказала баба Женя.

Золотые руки бабушки превратили мешок в приталенное форменное платье длиной выше колена сантиметров на десять (Лиза хотела короче, но баба шлепнула её по заднице и сделала по-своему), белые детали оживляли унылый «псевдо-шоколадный» цвет, и высокая стройная фигура Лизы смотрелась очень даже ничего в этом обязательном школьном кэжуале.

Тётя Таня сразу спросила, где форма, и пока Елизавета с дедом отдыхали после семичасовой дороги, отутюжила платье, пришила воротник и манжеты, накрахмалила белый фартук и повесила символ школьной дисциплины на дверь в комнате Хмыровой.

-Спасибо вам, милые мои женщины – прошептала в тишине попаданка и пошла доедать макароны с остатками гуся. Потом включила телевизор и пропала: шел «Доживем до понедельника». Елизавета сто лет не видела этот фильм!

И когда зазвучало «Может, нам пора угомониться» – разрыдалась... Она плакала так сильно, что начала икать. Ну не железная она ни разу! Все эти прыжки во времени, переживания и потрясения, обретения и потери… Тут кто хочешь завоет!

Очнулась уже за полночь, перебралась в кровать и уснула. Очередная её жизнь началась.

Часть вторая Глава 7

Пара Хмырова-Манджиев воспринималась как нонсенс – учениками и как сюрприз – учителями.

Первые недоумевали, почему довольно интересная девчонка Лизка (не красавица, но что-то в ней было), не обращая никакого внимания на явно более выдающихся представителей сильной половины класса, проводит все время с этим пухлым ботаном-очкариком. Для девчонок же такой расклад был предпочтительнее: минус один противник в гонке за симпатии Юрки Мальцева или Костика Хайдарова.

Вторые, опасавшиеся, что перспективного юношу могут «гнобить» середнячки и прочие «невыдающиеся» ученики, в большинстве с удовлетворением наблюдали за тандемом, пресекая намеки или слухи о «неподобающем поведении» молодых людей, везде и всюду появляющихся вместе.

Хотя были и другие…

- Не стоит говорить глупости, коллеги! Лиза и Мерген отлично учатся, посещают по нескольку факультативов, успевают в спорте. Смотрите, как подтянулся Мерген по физкультуре и иностранному! А Лиза добилась успехов в биологии и химии у Татьяны Леонидовны! Не надо искать то, чего нет, и судить детей по себе! Да, голубушка Клавдия Ивановна, я о Вас говорю – выступила на одном из педсоветов учительница физвоспитания Анна Евдокимовна, крупная тётка борцовской наружности, острого языка которой побаивались как дети, так и коллеги.

- Уважаемая Анна Евдокимовна, Вы на что намекаете? –возмутилась сухопарая «химичка» – старая дева, любительница красивых киноактеров и пикантных подробностей чужой личной жизни.

-А я не намекаю, я прямо говорю, чтобы Вы свои тайные фантазии о великой любви с Аленом Делоном держали при себе и не смущали неокрепшие умы подростков намеками на нечто…внешкольное! Занимайтесь химией неорганической и не лезьте в сферу человеческой! А то я такую реакцию устрою, замучаетесь кабинет восстанавливать! – стукнула кулаком по столу «физручка».

Остальные «преподы» ухмыльнулись и покосились на «химичку»: водились за ней грешки – зазывала она в кабинет отстающих или слабых учеников, разводила на душещипательные беседы, выведывала секреты, а потом начинала «языкам» поднимать успеваемость, а неугодным – создавать проблемы, высмеивая, подкалывая во время уроков. Не так, чтобы прям «ух», но стыдно и обидно.

Идти к директору жаловаться дети стеснялись, Клавдию же это забавляло и постегивало: доказать что-либо без той же записи на телефон (где он, родимый?) было невозможно, болтуны отнекивались, как и учительница. Все педагоги всё знали, однако предпочитали не замечать: специалист дама была отличный. Такие вот тайны школьного двора. Учителя тоже люди…

***

Несмотря на излишнее внимание и домыслы о природе их отношений, Лиза и Хантер (пристало имечко) просто учились, взаимно помогая и дополняя друг друга во всех областях юношеской жизни: подтягивали «хвосты» по предметам (естественным – у Лизы, иностранному – у Хантера), вместе ходили на секцию волейбола и в заводской бассейн (мама Мергена постаралась), вместе делали уроки у Лизы – под приглядом тети Тани, много бегали по близлежащему парку, читали и обсуждали книги, фильмы…