Волки (СИ) - Токтаев Евгений Игоревич "Инженер"

— Не теребите его. Парень до последнего надеялся, а оно вон как вышло… Пусть хоть немного в себя придёт.

На следующее утро Датауз велел Бергею сидеть в землянке и не высовываться. Юноша послушался и весь день промаялся наедине с чёрными мыслями. Так он провёл и следующий день, а потом, глядя на возвращающихся с работы измождённых людей, устыдился безделью. Его кормят, а он лежанку давит. Заставить себя помочь соотечественникам на стройке он не мог — все в душе его протестовало против работы на благо ненавистным «красношеим». Однако следовало за добро отплатить добром.

Когда мужчины вновь ушли на работу, он предложил Битии помочь по хозяйству. Она послала его натаскать воды, наколоть дров.

В поселении остались только женщины. За одну из них Бергей зацепился взглядом. Одетая в бесформенное платье, она сутулилась, скрывала платком лицо и двигалась скованно, почти ни с кем не разговаривала.

В лагере постоянно торчали двое или трое посторонних. Не легионеров, но явно римлян. Бергей поинтересовался у Битии, кто они, та ответила, что «следят за порядком».

— Чтобы мы не придумали взбунтоваться, значит. Хотя какой уж тут бунт, мужики еле ноги волочат. Больные да увечные одни остались…

Женщина с платком на лице особенно сторонилась этих чужаков. Не понимала, что своим поведением и обликом, явно направленным на то, чтобы не привлекать внимания, добивается прямо обратного.

Бергей наблюдал за ней со всё возрастающим любопытством. Так получилось, что сей интерес и определил его дальнейшую судьбу.

Вскоре после полудня, когда женщины отнесли мужьям обед и вернулись, в поселении появились два новых человека. Эти самые «хранители порядка». Одетые не по-военному, в обычные серые туники и коричневые плащи-пенулы, они, тем не менее, были вооружены мечами. Бергей заметил на поясе одного из них свёрнутый кольцами хлыст. Надсмотрщики. Хотя вроде бы рабами даков-строителей не считают.

Сменив своих товарищей, римляне вальяжно разместились у костра, над которым висел котёл. Один из них вытащил из-за пояса ложку и бесцеремонно снял пробу.

— Эта что ли? — услышал Бергей слова второго римлянина.

Юноша, коловший неподалёку дрова, поднял глаза и увидел, что они смотрят в сторону закутанной женщины, которая несла с ручья корзину со стираным.

— Ага, — ответил второй.

— Да ну, она же страшная. У меня не встанет.

— Слабак, — усмехнулся второй и почесал в паху.

Женщина мельком покосилась в их сторону и быстрым шагом пошла прочь. Первый римлянин поднялся и вальяжно направился за ней. Она ускорила шаг, он тоже. Она оглянулась, бросила корзину и побежала.

Бергей расколол очередное полено и, оставив работу, посмотрел в сторону кустов, за которыми оба скрылись. Он знал, что там сейчас случится. Юноша покосился на второго римлянина, тот расслаблено сидел возле костра и задумчиво щёлкал пальцем по деревянной ложке. Бергей огляделся по сторонам. Поселение как будто вымерло.

Не вполне отдавая себе отчёт в том, что делает, не задумываясь о последствиях, движимый лишь сиюминутным порывом и ненавистью, юноша сжал в руке топор, так, что костяшки пальцев побелели, и направился к кустам. Второй римлянин сидел к нему спиной.

Листва давно опала и Бергей, ещё не раздвинув колючие ветки, уже видел, что там происходит. Римлянин повалил женщину на землю, одной рукой задирал ей подол, а другой душил. Женщина пыталась оторвать его руку от своего горла, извивалась, хрипела, пыталась сжать ноги. Римлянин, вполголоса бранясь, втискивал между ними колено. Наконец, ему это удалось, подол он тоже одолел и начал одной рукой стаскивать с себя короткие штаны, какие носили легионеры.

Дальше Бергей смотреть на это не стал. Бесшумно приблизившись, он взмахнул топором и обрушил его на спину насильнику. Тот дёрнулся, захрипел и обмяк.

Женщина спихнула с себя труп и попыталась отползти от Бергея, пронзив его безумным взглядом. Её трясло, но она не издала ни звука. Бергей, глядя на совсем голую (римлянин успел ей не только подол задрать, но и платье на груди до пупа порвал) худую девушку лет семнадцати, потерял дар речи. Платок размотался, и он увидел её лицо. Оно было измазано сажей. Наискось от правой брови, через переносицу и всю левую щеку тянулся уродливый шрам. Удар мечом, чудом не задевший глаз.

Бергей подумал, что сажей девушка вымазалась специально.

«Она же страшная, у меня на неё не встанет».

Наивно пыталась уберечься от насилия…

Вдруг его словно молнией прошибло.

— Тисса? Ты?

Он шагнул к ней, она снова попятилась, все ещё сидя на земле.

— Не бойся! Тисса, это действительно ты?

Она вдруг скосила глаза ему за спину.

— Сзади!

Бергей мгновенно метнулся влево, падая на колени и уходя из-под удара. Не глядя махнул топором с разворота, на уровне живота взрослого мужчины. Не ошибся. Второй римлянин, верно, почуявший что-то неладное, не собирался его хватать и если бы не окрик девушки, то он бы без затей и лишних разговоров снёс Бергею голову.

Топор вонзился римлянину в живот. Тот охнул, согнулся пополам, мёртвой хваткой вцепился в топор скрюченными пальцами. Заваливаясь на бок, вывернул топорище из рук Бергея. Скорчился на земле, поджав колени к животу, и изверг из груди протяжный хрипящий стон.

Бергей повернулся к девушке. Та пыталась запахнуть разорванное платье и смотрела на трупы расширившимися от ужаса глазами.

— Тисса, ты слышишь меня?

Она вздрогнула, очнулась от оцепенения и посмотрела на юношу.

— Бе… Бергей?

— Да, да, это я!

— Бергей… Что ты…

Она не договорила. Разревелась. Он подсел ближе, коснулся плеча.

— Все будет хорошо…

Она замотала головой.

— Не-е-е-т! Заче-е-ем… ты… Они убьют… все-е-ех…

Он попытался обнять её, успокоить. Она замолотила его кулаками по спине, все сильнее заходясь в истерике.

— Тише ты, сейчас сюда весь легион сбежится!

Она и не думала успокаиваться. Тогда он оттолкнул её и отвесил звонкую пощёчину.

— Дура! Он бы тебя порвал всю!

Девушка словно очнулась, перестала верещать, мотнула головой и посмотрела на Бергея взором, почти осмысленным. Несколько мгновений оба молчали, сцепившись взглядами, потом Бергей непроизвольно скосил глаза вниз, уставившись на высоко вздымавшуюся голую грудь.

Девушка горько усмехнулась и, глядя на него исподлобья, процедила сквозь зубы:

— А ты думаешь, что спас меня?

Бергея её вопрос поставил в тупик, он не нашёлся, что ответить.

Они довольно долго молчали. Два сердца бились часто-часто. Тисса размазывала по щекам слёзы и все пыталась запахнуть платье. Бергей тупо переводил взгляд с одного трупа на другой. Чужую жизнь он забрал впервые. Внутри, почему-то, образовалась пустота, никакой радости от содеянного, или хотя бы удовлетворения от справедливости возмездия.

Вот вроде бы враги. Хорошо вооружённые, свирепые, не безвинные овечки, и получили сполна. А на душе гадко. Нет, он и не думал жалеть их, не сошёл ещё с ума. Просто вдруг пришло осознание, что у всего есть своя цена.

— Их хватятся… — прошептал Бергей, — станут искать…

Тисса поднялась на ноги.

— Пойдём.

— Куда? — спросил Бергей.

— Скажем Битие.

Он покорно побрёл за девушкой.

Лицо Битии, едва она узнала, что случилось, стало белым, как полотно. Она схватилась за сердце, ноги подкосились. Бергей поспешно подхватил её, помог сесть. Бития кликнула одну из женщин и велела бежать к Датаузу. Та послушалась, видать, старика и его жену здесь уважали.

— Искать будут, — сказала Бития, посмотрела на Бергея и решительно распорядилась, — мотыгу хватай и рой яму. Вон там.

— Так ведь спросят, куда делись… — прошептала Тисса и всхлипнула, — из-за меня теперь…

— Не реви! — оборвала её Бития, — не из-за тебя.

Бергей скрипнул зубами.

Все ещё держась за сердце, Бития несколько раз глубоко вздохнула, переводя дух, и сказала твёрдо:

— Не знаем, куда делись. Сменились, покрутились здесь немного и свалили куда-то. Сбежали.