Путь попаданки. Книга 1 (СИ) - Иванова Инесса

— Часы — ниточка ко мне, верно?

Меня осенило только что! Но лучше позже, чем никогда.

— Я думаю, что вы поступили мудро, ваша милость, когда приказали мне взять их с собой. Ведь так герцог прибудет сюда и можно будет свалить провал ваших переговоров на него.

— Ты говоришь так, будто всю жизнь провела при дворе, а не в повозке.

— Может, когда мой брат был дворянином, я тоже имела при нём своё место.

Идалия горько усмехнулась. Я видела, что ей не хотелось об этом вспоминать.

— Иногда бесконечная дорога лучше, чем каменный мешок. Я держу связь с людьми брата, когда вы скажете, они придут на помощь. Но им нужен день, чтобы стянуть силы.

— Хорошо, держись рядом.

Идалия, конечно, не могла заменить Ирен. И в преданности цыганки я тоже не была уверена, к тому же разве можно быть преданным тому, кто не даёт поесть с дороги.

Я видела, как Идалия косится на козий сыр и брусничный морс, но могла позволить нам лишь освежиться напитком.

— Не отравлено, тут не опасайтесь. У вас свой дар, а я чую яды, — сказала Идалия и даже улыбнулась. Похоже, морс примерил её с вынужденной голодовкой.

Нас вели светлыми сухими коридорами. Я пыталась запомнить дорогу, но потом поняла, что это бесполезно. Монастырь имел столько ответвлений, что представлял собой целый город. Да и бежать в одиночку не удастся.

Идалия права — это из лесу есть выход, но не из каменного мешка.

Вскоре нас привели в башню и впустили в просторное помещение на самом верху, устроенное с негой и роскошью. Комната была пуста.

— Думаю, за нами наблюдают. Вот и не дадим повода к кривотолкам.

Я выучилась говорить по-здешнему. Я освоила принятый здесь этикет и теперь могла безнаказанно его нарушать.

Села на хозяйский стул и сделала знак Идалии встать за спиной. Я была готова к аудиенции, и вскоре она состоялась. Окованная железом дверь в соседнюю комнату отворилась, и вошла та, кого я так хотела видеть.

Мария Тавора оказалась красивой, тут молва не солгала. И обаятельной. Про таких говорили: куколка. Невысокого роста, темноволосая, со жгучими глазищами, она не привыкла склонять головы, украшенной маленькой тиарой, будто нахалка имела отношения к королевской семье.

Она застыла на пороге, но я не собиралась вставать и идти ей навстречу. Некоторое время мы молча мерились взглядами.

Я ощутила всю ненависть, годами копившуюся в груди Бланки, всю классовую неприязнь, которую её приучили испытывать к выскочкам, подобным графине Ридегейра. Да, она была дочерью первого министра, маркиза, но она была не ровня королю.

И возомнила, что пару степеней, ведущих наверх, можно запросто перепрыгнуть.

— Ваше величество, — произнесла Идалия вполголоса. — Вас здесь встречают недолжным образом. Наверное, вам лучше вернуться к себе.

Я, не сводя глаз с Марии, не собиравшейся склонять голову, громко ответила:

— Ты права. Я думала найти здесь графиню, скоротать день за беседами об общих знакомых, но вижу, что её светлость, если это она, немая. Вернёмся. Оставим несчастную в её немощи.

И уже собиралась встать, как Мария вспыхнула, закусила нижнюю губу и сделала лёгкий реверанс в мою сторону.

— Простите, ваше величество, я онемела от вашей красоты.

Издёвка? Ладно, посмотрим кто кого!

Голос у фаворитки был низким, с приятной хрипотцой. И по её стройной фигуре не скажешь, что она родила троих детей. Ведьма, не иначе!

И льстивая тварь!

— Рада, что вы обрели голос. Надеюсь, свой собственный?

Пусть знает: я понимаю, кто стоит за её желанием стать королевой! Как минимум — её отец.

Я указала Марии на место напротив.

— Можете сесть, ваша светлость, — улыбнулась я. — Вы хотели мне рассказать, как вернуться домой?

Вблизи было заметно, что в уголках глаз Марии Тавора прячется страх. Я безошибочно научилась угадывать его в других, потому что последнюю неделю часто видела в зеркале.

— Вам любопытно посмотреть на меня, а мне послушать вас.

Я сразу решила играть ва-банк. Безо всяких расшаркиваний, которые давно утомили. Всё-таки я осталась человеком своего времени — и если тебе говорят, что знают, как отправить тебя домой, то это значит, домой, а не в новую тюрьму!

— Мы так и не были толком представлены друг другу, — пролепетала Мария, опустив глаза.

Ах, не были, конечно!

— Я помню, что вы украли у меня первую брачную ночь. И все последующие тоже.

Да что это со мной! Я еле сдерживалась, чтобы не наброситься на эту стерву и не оттаскать её за пышную кудрявую шевелюру! Вероятно, память Бланки давала о себе знать, и мне впервые с момента моего появления здесь стало страшно: вдруг я и она стали одним целым? И теперь уже не разделить!

— И теперь вы предлагаете мне вернуться домой? Куда же конкретно?

Мария быстро подняла глаза на Идалию.

— Говорите при моей доверенной даме. Не хочу, чтобы потом вы отказались от своих слов. Мы же с вами не были добрыми приятельницами и по понятным причинам не будем. Но можете быть уверены, сказанное при Идалии не покинет этой комнаты без моего на то разрешения.

— Я думала, вы другая, — тихо промолвила Мария, внимательно вглядываясь в меня.

— Кроткая и скромная, — вздохнула я.

Эти слова отозвались в груди какой-то грустью. Тихой печалью, пропитанной затхлостью спальни опальной королевы. Без вины виноватой. Потому что скромная, кроткая, выполняющая волю сначала родителей, потом брата-короля, а после и своего венценосного супруга.

Я пыталась воскресить последнего в памяти Бланки, но она мне не позволяла. Почему-то считала его невиновным.

Я взглянула на всё ещё робеющую Марию так, будто если она и дальше будет молчать, я выброшу её из окна.

— Я могу переправить вас за границу. Вернуть вашему кузену, — выпалила она с лихорадочным, чахоточным румянцем на щеках.

Признаться, мне захотелось выругаться. Громко и матом, тем самым, который я не жаловала в прошлой своей жизни.

А потом спросить: «И только?!»

Но я не успела.

Входная дверь содрогнулась под громовыми ударами. И с треском слетела с петель.

Я вскочила на ноги и увидела лишь чёрный дым, клубившийся в проёме.

Глава 40

Пока я стояла и смотрела, поражённая мороком, опутанная им по рукам и ногам, не в силах сдвинуться с места, Идалия коснулась моей руки и молча указала на другую дверь, в которую успела сбежать фаворитка.

Цыганка заглянула мне в глаза, обтёрла лицо платком, и я пришла в себя.

Но сбежать мы не успели.

— Именем короля вы арестованы, ваша милость, — громовым голосом объявил какой-то кардинал в красной одежде, за спиной которого я разглядела жавшегося у стены собственного духовника.

Он выглядел так, будто его притащили на аркане, и он и рад бы служить новой силе, но не уверен, что она достаточно сильна, чтобы сбросить старую. А продешевить страшно.

Дым почти рассеялся. Вероятно, это была какая-то магия, потому что ни следов пороха, ни сажи не было заметно.

— Кто вы? И почему церковь в вашем лице бросает мне в лицо обвинения. В чём, кстати?

Идалия молчала и держалась рядом, а я чувствовала себя как в компьютерной игре. Полностью оторванной от реальности.

Вероятно, поэтому с такой смелостью говорила с обвинителем, державшим в руке свиток с королевской печатью.

— В монастырь не могут проникнуть стражники. Но вы и сами знаете, ваша милость.

Всё это невероятно. Мир дробился на тысячи осколков, пока ещё собранных воедино. Я видела его как огромное насекомое, пчела, чьи глаза собраны из кусочков разноцветного стекла.

— Вы пытались убежать в другую, враждебную ныне страну. Вы пытались вербовать сторонников для своей цели. Понимаете, вы пошли наперекор прямому приказу его величества? Это означает измену, ваша милость. Впрочем, это не дело Божьих людей. Вот если бы вас обвинили в ереси, дело иное.

Кардинал, сухой, высокий мужчина в летах, с голым черепом, поверх которого он одел красную шапочку, походил на Смерть. И в его глубоко посаженных глазах я читала лишь лёгкое любопытство, смешанное с равнодушием. В глазах многих королева — сменная фигура. Тень короля.