Усадьба толстушки Астрид (СИ) - Грин Агата

— Конечно, — кивнула Иннис. — Но о мужчинах ты все равно подумай, не беги от этих мыслей. Молодость не вечна, и однажды ты можешь пожалеть, что коротала ночи и дни одна. А уж об упущенном графе с его прекрасным лицом и королевской статью вспоминать будет особенно горько…

Зря она так сказала.

Я сразу представила, как там, в коридоре, Бринмор меня поцеловал иначе, в губы, и что дело этим не ограничилось, и… фантазия разошлась, сердце тоже разошлось, и я ощутила, как мое тело отзывается на эти мысли и на весну вообще.

И я так и не сказала Иннис, что и сама жду не дождусь, когда Бринмор приедет. Мне хочется узнать, какой же он… хочется узнать о нем больше.

На следующий день, будучи уже в Вирринге, мы заметили у одной из лавок центральной улицы рэнда Кэла Таггарта, которого барон Даммен прочит мне в женихи. Рис поднял было руку, чтобы махнуть Кэлу и окликнуть его, но Иннис удержала мужа:

— Подожди, — быстро сказала она. — Он не один.

Тут и я пригляделась. Действительно, Кэл не один стоял у лавки, рядом с ним были двое детей лет семи-десяти, и, ставая на носочки, с любопытством разглядывали товар на прилавке. Сам Кэл болтал о чем-то с торговцем, а тот и рад был товары всучивать – то платок какой показывал, то давал детям посмотреть какую-нибудь безделушку.

— Не его это ребятишки, — с сомнением протянул Рис. — Один мальчишка совсем рыжий.

— Так, может, рыжая мать? — отозвалась Иннис.

Рис глянул на меня и предположил:

— Это могут быть его племянники.

— У него нет племянников, и с родичами он не близок, — сказала я.

— Дети друга?

— Дети подруги, — усмехнулась Иннис, затем взяла нас с Рисом под руки и отвела в более безопасное для наблюдения место.

Кэл и дети надолго задержались у лавки; наконец, они двинулись с немудреными покупками куда-то вперед по улице. Если не знать, кто идет, то скажешь сразу – отец с сыновьями. Мальчишки – рыжий постарше, черненький помладше – так и льнут к Таггарту, постоянно о чем-то спрашивают, жаждут внимания.

— А я говорила – здоровый мужчина бобылем жить не будет, — заявила Иннис. — И раз в Тулахе ни одну служанку или крестьянку не приметил, значит, зазноба в другом месте.

— Это могут быть дети его приятеля, — не сдавался Рис.

Кэл с детьми уже исчез из поля нашего зрения, а супруги Мур все спорили насчет них. Мне тоже было не все равно. Мне-то Кэл сказал, что один, что никого у него нет, что даже и помыслить жениться не может, потому что не имеет собственного угла. И, вполне возможно, он не солгал, и эти мальчишки рядом с ним, как считает Рис, просто дети его приятеля.

А может, это и его дети.

Или дети его любовницы.

В любом случае, надо будет поговорить с Кэлом и все узнать.

Как хорошо было оказаться дома! И как славно было вернуться с чистой совестью и незапятнанным именем! С пути сразу хотелось поехать в свою усадьбу, но уже при подъезде к деревне мы встретили Лесли и Дермида и потому немного задержались.

— Обошлось, энхолэш, целехонькие вернулись! — выдохнула Лесли, обняв нас.

— Все хорошо, жрецы разобрались, — ответила я.

Пока что Лесли и одного этого было достаточно, и она принялась возносить богам молитвы. Дермид, тоже обняв нас, поинтересовался, где же барон.

— Он в храме, продолжает лечение, — сказала я. Вероятно, после всех волнений барон и правда в храме. И боюсь, как бы он снова не слег от такого стресса…

— Настоящий каэр, всегда справедлив и защищает своих людей, — заявил Дермид.

— Вот только не вечен барон наш золотой, — вздохнула Лесли. — Будем верить, что сыновья его хоть чуточку в него пошли.

Дермид стал зазывать нас к себе, чтобы отпраздновать хороший исход, и мы договорились собраться потом, а пока что разъехались по домам.

Первой в усадьбе меня увидела Нетта; бросив метлу, она слетела со ступенек крыльца и мигом подлетела к воротам. Я спешилась, и девушка тут же обняла меня.

— Астрид, ты вернулась! Я так боялась, что сгноят тебя в городе!

— Меня-то за что?

— Да все знают, за что! Поняли уж, когда того козла жрецы забрали! А еще рэнд, называется... Тьфу!

На эмоциях Нетта плюнула чуть ли не на мой пыльный ботинок. Подошли другие работники, поклонились, встретили приветливо и, как мне кажется, обрадовались моему возвращению. А я-то как радовалась! Усадьба еще больше к лучшему изменилась, пока меня не было, и хотя в этой части герцогства холоднее, чем в остальных, и тут уже все стало зеленеть, цвести… жить. Прекрасно, когда есть свой дом и есть, куда вернуться…

Взяв за руку, Нетта повела меня за собой.

— У нас сегодня пирог с капустой и яйцом, ох, удался! И еще теплый.

— Прекрасно, а то я жутко голодна, — отозвалась я.

— Дори как знала, зарезала утром курицу; натрем курочку маслом да чесноком и запечем. Ах, что это я? Надо бы тебе поскорее воды согреть и устроить ванну, да с травами. Ой, к слову! Отцу-то мыло ароматное привезли из города. Он велел брусочек тебе передать.

Из дома вышла и Дори, повариха:

— Астрид, милая! — воскликнула она.

Меня встречали не столько как хозяйку, сколько как просто свою, и мне это нравилось, душу грело. А потом еще и бигли из дома вывалились, обгоняя друг друга, и подбежали ко мне, затявкали, выражая по-своему радость встречи. Повозившись с ними, я взошла по ступенькам и произнесла негромко:

— Привет и тебе, Фиона.

Наверное, это клиника – здороваться с призраком, который, к тому же, в данный момент не материализовался, но я уверена, что пока стоит этот дом и цела эта земля, Фиона будет здесь так или иначе.

— Что? — оглянулась на меня Нетта.

— Голодна, говорю, до ужаса, — ответила я.

— Конечно, голодна! Я принесу колбасы из погреба, и сыра, и капусты квашеной, а уж толковый обед смастерим позже.

Налопавшись всего помаленьку я, отяжелевшая, чуть не заснула прямо на кухне, но энергичная Нетта, приготовив для меня ванну, буквально заставила идти мыться. Но и там, в этой деревянной сидячей ванне – Кэл, кстати, из Вирринга привез – мне не приходилось утруждаться: Нетта сама меня вымыла, и я отдалась заботе своей юной горничной.

После, чистая и благоухающая, я надела новую ночную рубашку и улеглась в своей кровати; еще и кошечка Рыська пришла, устроилась, словно и не было этой отлучки, у меня в ногах. Скреблись в дверь и бигли, но я их не впустила – знаю по опыту, спать не дадут.

Итак, скреблись бигли, где-то внизу еще ходили слуги, и поскрипывала порой лестница под кем-то, но эти мирные звуки мне никак не мешали. Перед тем, как провалиться в сон, я подумала о Бринморе. А был ли он, этот граф? Был ли он, этот серый Кивернесс с толкотней и бранью на улицах? Были ли «ведьмы», темница и страхи? Потому что мне так спокойно и легко, словно всего этого не было, как и сопутствующих волнений…

Когда я встала следующим утром, меня ждали кувшин с чистой теплой водой для умывания и таз, а также платок, гребень и лента для волос. Еще Нетта подготовила для меня сорочку под платье, само платье и чулки, а также домашние туфли.

Когда я спустилась, Дори подала мне завтрак на кухне – овсянку, ломоть пышного белого хлеба, немного масла и меда, а также ячменного отвара. Еды подали ровно столько, сколько я обычно ем, и именно той температуры, как я люблю. Причем такой щепетильности я никогда не требовала, просто мои вкусы уже хорошо изучили.

Когда я вышла во двор, увидела конюха.

— Поедете сегодня кататься? — спросил он. — А то собаки без вас заскучали, им бы порезвиться!

— Поеду, — решила я. — Запрягай Ладу!

И, следуя своей маленькой традиции, я поехала верхом на лошади в деревню, прихватив собак. Однако в этот раз это была не просто прогулка: я хотела заехать к брату Кэолану, чтобы рассказать, что было в Кивернессе, а также поставить его в известность о том, что мы с Иннис теперь каэрины.