Усадьба толстушки Астрид (СИ) - Грин Агата

Бринмор говорил еще – о наследовании, необходимости завести родовую книгу и хозяйственных работах. Я слушала, но так, вполуха, наблюдала за графом с его холодной, чеканной красотой, вслушивалась в его четкий голос и прикидывала – а какой он, когда не надо держать лицо и раздавать приказы? Он, конечно, каэр высокого полета – таким родился, таким воспитан. Но какой он мужчина?

Даже если бы он был простолюдином и не имел за душой ни гроша, у него были бы все шансы стать нарциссом – с такой-то внешностью! Но ни разу я не заметила в нем и малейшего признака самолюбования. Сестра зовет Бринмора тираном, но в разговоре со мной расхваливала его с гордостью, а мать, понятное дело, своему идеальному сыну упрека и выдумать не может.

Хотя так ли он идеален? У него обаяние как у льдины, такие же ледяные навыки общения, и здешних женщин он игнорирует.

Но не меня. Меня спасает и тащит вверх, ближе к своему уровню. А знатные мужчины так обычно делают, когда…

— …Да, Астрид? — уточнил Бринмор, сбив меня с мысли, и я, быстро заморгав, произнесла извиняющимся тоном:

— Простите, я не расслышала.

— Вы не будете больше разъезжать без охраны? — повторил граф. — Нападения на тулахской дороге не прекращаются, хотя и стали намного реже.

— Да мне, в общем-то, ездить некуда, — ответила я.

— Это к лучшему.

Инструктаж был закончен, и нам выдали грамоты. Подумать только – всего два листа гербовой бумаги с витиеватым коротким текстом, а сколько власти имеют! Я проверила, все ли правильно указано в документах, и отдала Иннис ее грамоту.

Подруга поклонилась Бринмору и… поцеловала его руку, которую тот вытянул как само собой разумеющееся. Хотя это и есть само собой разумеющееся, ведь когда каэр жалует титул, ему принято целовать руку – это знак выражения преданности и благодарности.

Но я не могу так… не могу и все. Вот барону Даммену я бы запросто поцеловала руку, или брату Кэолану, если бы это понадобилось, но не Бринмору… Мечась между «надо» и «не могу», я оставалась недвижима, пока сам граф не нарушил неловкость момента и не произнес, опустив руку:

— Насколько я знаю, Инесс, дома вас ждут дети. Наверняка вам хочется как можно быстрее вернуться к ним.

— Да, Ваше Сиятельство, — кивнула Иннис. — Лошадей мы подготовили еще вчера и готовы отправиться в путь сейчас же. — Взгляд подруги и новоиспеченной баронетессы обратился на меня.

— И я готова, меня тоже дома ждут, — сказала я и зачем-то объяснила Бринмору: — Щенки и кошечка. Тоже дети в каком-то роде.

Возможно, услышав этот глупый ответ, граф пожалел, что сделал меня баронессой, но вида не подал. Вещей у меня с собой совсем мало, собираться не нужно – захватить сумку, и все дела. Поэтому, пока Иннис с мужем оставались в гостиной, я отправилась в свою комнату за сумкой.

«Вот и все, — крутилось в голове. — Я уеду, так и не поняв, как это все вышло». Когда я вернулась в гостиную, Иннис с озадаченным видом держала в руке потрепанную книгу.

— Астрид, — повернулся ко мне Бринмор и указал на книгу. — Это – записи одного храмового лекаря. В них расписано, как выращивать лекарственные травы, и собраны рецепты всяческих отваров и настоек. Думаю, вам пригодятся эти записи.

— Спасибо, Ваше Сиятельство.

Граф упомянул еще и о том, что Иннис следует научиться читать, и, в общем, все. Иннис с Рисом поклонились ему и отправились к лестнице за управляющим, чтобы тот проводил их. А я вот помедлила, отстала от них.

Я не могла уйти вот так просто. Ведь все это было сделано графом для меня… да, для меня, я уверена.

— Я все хотела спросить, где же ваши сестра и мать? — поинтересовалась я. — Ведь в это время они обычно всегда в гостиной.

— Я заблаговременно отправил их прогуляться. И еще. Увидеться с вами хотел ваш друг Мартин Фэйднесс.

— Какой же он друг, если он не способен запомнить меня? — усмехнулась я.

— Не будьте к нему так критичны. Сколько я его знаю, его голова всегда так или иначе занята какой-то девушкой или женщиной. Или несколькими одновременно.

— И зачем же вы отвадили его от меня? — спросила я, глядя на графа.

Он не стал отнекиваться:

— Естественно, я его выпроваживал, чтобы он не мешал делу, но он все равно умудрился прийти сюда с принцем, чтобы вас увидеть.

— Ах, какой же он милый, просто душка! — улыбнулась я, и лицо Бринмора прямо на моих глазах окаменело. Выждав немного, я добавила с сожалением: — Сердце у него доброе, но память плохая, и беспорядочные связи его когда-нибудь погубят. — Я шагнула к Бринмору, стала на носочки и поцеловала его в щеку. — Вместо поцелуя руки… — шепнула я, отстраняясь.

Граф взял мою руку в свою, поднес к губам и, не сводя с меня взгляда, коснулся ее губами.

— А это вместо того поцелуя, о котором я думаю.

После этого я улизнула, наконец, и рука моя поцелованная горела в самом приятном смысле.

***

Свободные, выбравшиеся из сети чужих интриг чистенькими, да еще и с титулами, мы покинули Кивернесс. Весна порадовала теплом, и хотя день выдался не самый солнечный, мне казалось, что все вокруг подсвечено.

Разговаривать нам было о чем, но я была слегка рассеянна и то переспрашивала вопросы, то путалась в ответах.

— Тебе повезло, — заметила Иннис, когда мы обсудили основные события, и Рис отъехал вперед. — Бринмор необычный мужчина. С женщиной твоего положения он мог бы обойтись, как обходятся большинство других каэров: взять, что надо, и в лучшем случае оставить горстку монет. А он так великодушен…

Я ничего не стала отрицать. Меня вело похлеще, чем тогда, когда я увлеклась Фэйднессом, и, что характерно, стоило Фэйднессу исчезнуть из моего поля зрения, я сразу остывала. А вот Бринмор хоть и остался в Кивернессе, я продолжала себя чувствовать так, что еще нахожусь рядом с ним.

— Но он граф, — сказала я.

— И сделал тебя баронессой. Теперь ты его круга.

— Женщины его круга в шелках и жемчугах.

— Зато у тебя шелковая кожа и жемчужные зубы. Не говоря уже о прочих богатствах, — усмехнулась Иннис. — И ты прекрасно знаешь об этих богатствах, раз сразу поехала в Кивернесс крутить каэрами, когда запахло жареным. Но что ты добьешься такого, я и представить не могла… Дорогая моя Астрид, — сказала подруга, — я не устаю возносить богине Мире хвалы за то, что она послала тебя в Тулах.

— Не было бы меня в Тулахе, не назвали бы тебя ведьмой, — напомнила я.

— Если бы не месть баронессы, все равно кто-то остался бы мной недоволен, — грустно произнесла Иннис. — Это лишь дело времени, когда речь идет о травнице или повитухе. Любая неудача на моем поприще, любое подозрение – и вот я уже ведьма.

— Теперь ты не простолюдинка, а баронетесса, не Иннис, а Инесс, и не знахарка-повитуха, а лекарка. И если кто-то посмеет к тебе сунуться, им придется сначала иметь дело со мной.

— А за тобой стоит не только барон, — подхватила Иннис. — Попомни мое слово: красавец-граф скоро явится проверить, как у тебя идут дела, а если не сможешь вовремя разобраться с налогом, он охотно тебе поможет. О таком покровителе стоит только мечтать. И раз он дал тебе титул, значит, присмотрелся к тебе и решил, что титула ты не опошлишь. А баронесса графу – вполне невеста, не говоря уже об ином.

— Не гони лошадей, — ответила я. — Он просто помог мне.

— Нет, — осталась при своем Иннис. — Я видела, как он смотрит на тебя, как ты на него смотришь. Если это «просто», тогда я букашка неразумная. Во всем этом я сомневаюсь лишь в одном: насколько долгой будет его привязанность к тебе и насколько далеко он может зайти.

— Не гони лошадей, — сказала я, нахмурившись. — Это еще надо поглядеть, так ли хорош этот граф. Вдруг, тот еще подлец с мутными намерениями…

— Бринмор не мутный, поверь мне. Все в нем яснее ясного, кристально прозрачно.

— Вот-вот, кристалл льда, — буркнула я. — И хватит уже об этих мужчинах. Нам дано право самим решать, без всяких штанов, так давай лучше подумаем о том, как уплатить осенний налог своими силами. Я хочу выполнять обязанности баронессы, ни у кого не прося помощи.