Усадьба толстушки Астрид (СИ) - Грин Агата

— Моя гостья, каэрина Астрид Лорье.

Принц кивнул и мне, затем сел у камина, рядом расположились Бринмор и Фэйднесс; если верить тому, что я слышала, они – его ближайшие друзья, неизменная свита. Несмотря на то, что из этой троицы лишь один принц крови, в сплетнях «принцами» нарекают всех троих, ибо высокого происхождения, невероятно привлекательны – каждый по-своему – и бессовестны. Причем насчет бессовестности сплетницы почему-то упоминают с придыханием…

Когда я впервые увидела принца Стефана, он держался просто и заваливал дерзкими комплиментами подружку возницы, сидящую в дилижансе. И этим вечером, в компании каэров (представим, что я каэрина), тоже держался просто.

— У тебя всегда холодно в доме, Бринмор, — поморщился Стефан. — Даже весной.

— Зато у тебя дышать нечем, — парировал граф и, подозвав слуг, велел принести горячего.

— Вы не удивляйтесь, вашество, Росс у нас такой строгий, что вокруг него все замерзает, — вставила Инесс.

— «Вашество? Перестань, солнышко, — усмехнулся принц, — а то я тоже начну тебя дразнить. Не заскучала в Редландии?

— Пусть хоть малую часть года проводит дома, — ответил за нее Бринмор.

— Заскучала, — заявила Инесс. — Тиран, — она кивнула на брата, — не дает мне вздохнуть, держит дома как в темнице, запрещает выходить куда-то. Разве я так найду себе мужа?

Я глянула на графиню Бринмор, ожидая увидеть недовольство поведением дочери, но женщина, наоборот, выглядела довольной. Правильно, чего ей опасаться? Ее сын – друг принца, а принц называет ее дочь «солнышком». Тут уж, понятное дело, фамильярность позволена.

— Мне скоро в Ренс, могу захватить тебя, — предложил Стефан Инесс.

— Лето она проведет здесь, как и обещала нам с матерью, — обрубил и эту инициативу Бринмор.

— Видите? Говорю же, тиран! — повторила Инесс жалобно. — Мартин, а вы останетесь летом в Редландии? — глянула она на Фэйднесса.

— Боюсь, что да, — вздохнул он.

— Какое счастье!

Каэры перебросились еще парой-тройкой шутливых фраз, передразнивая друг друга, затем принц Стефан посмотрел на меня.

— Каэрина Лорье простит нам наши манеры? — осведомился он. Харизма у принца еще пока что по-мальчишески хулиганская, но это может быть обманчивое впечатление.

— Мне ли оценивать поведение Его Высочества? — ответила я.

— Вам и оценивать, ведь вы редландка, а мне вручено ваше герцогство. Бывало, прежним ставленникам из Ренса недовольные редландцы головы отсекали.

— Моя бабушка была из Лютевы, так что я не совсем редландка, и больше беспокоюсь о сохранности своей собственной головы.

— Тогда нам обоим надо быть осторожными, — с игривой серьезностью сказал принц, — потому что здешние не любят чужаков.

— Наш новый герцог любит стращать впечатлительных каэрин, чтобы выглядеть более мужественным защитником, — подал голос Фэйднесс, и когда я посмотрела на него, улыбнулся и чуть кивнул.

— Куда уж мужественнее, — вставила Инесс.

Непринужденная беседа продолжилась; я грела уши и размышляла. Шутки шутками, но принца в самом деле могут прикончить как чужака. Он из династии Риндешельдов, которые огнем и мечом подчинили Редландию, и люди помнят об этом. Потому-то и ходят слухи, что кронпринц Ателард сплавил брату это проблемное герцогство с особым расчетом.

Нам принесли горячий чай – да, в доме графа подают и его – а также булочки, сладкое, даже подобие конфет в виде маленьких шариков. Инесс уронила чашку – намеренно, конечно же! – и каэры кинулись к ней осведомляться, не обожглась ли дева. Графиня, видимо, тоже понимала, что это лишь игра, но тоже подошла к дочери, да и я тоже.

Пока Инесс любезничала с Мартином, первым, кто бросился ей на помощь, а графиня оттирала ее руки и платье своим платком, двое других каэров вернулись на свои места, и принц обратился ко мне:

— А вы из Тулаха, верно?

— Да, Ваше Высочество, — насторожившись, ответила я

— Самая дальняя точка моего герцогства, неспокойная. Осенью мы грабителей повесили, а весной у вас нашли ведьму.

Выдохнув про себя, я ответила с деланным удивлением:

— Ведьму?

— Вы что-то слышали об этом?

— Нет, Ваше Высочество.

— Странно, — протянул он, не сводя с меня взгляда. — Такие события обычно привлекают внимание, особенно в глуши, подобной вашей.

— Я уже довольно давно в Кивернессе по делам.

Стефан кивнул:

— Я и сам все узнаю последним. Эти жрецы не особенно-то торопятся отправлять отчеты, зато скоры на казни. И в этот раз накинулись на женщину, которая…

В голове зашумело, в глазах потемнело, и я качнулась вперед. Секунда – и чьи-то руки придерживают меня за плечи. Обморока не случилось, но было близко к тому. Мне казалось, я моргаю медленно-медленно, и дышу тоже. Встревоженное лицо графа Бринмора оказалось близко к моему.

— Вам плохо?

— Я же говорю – принц любитель постращать, — проворчал Фэйднесс, перейдя от одной барышни в беде, Инесс, к другой – мне. — Как вы, Астрид? Воды?

— Я не хотел вас напугать, — сказал Стефан. — Напротив, успокоить желал. Все эти рассказы о ведьмах страшно меня злят. Любой разумный человек знает, что колдовства не существует, и в моем герцогстве я подобных глупостей не потерплю, тем более в судах. Пока не гаркнул на жрецов, они не освободили эту якобы ведьму из Тулаха. На нее неудачливый поклонник наговорил – вот и вся история о «колдовстве».

— Страшна обида отверженного мужчины, — покачала головой герцогиня.

А мне, хоть я и услышала, что хотела, все еще было плохо.

Не помню, что я сказала, чтобы уйти поскорее, но задерживать меня не стали; граф Бринмор лично повел меня в мою комнату.

— Испугались? — спросил он.

— А вы как думаете, черт вас побери? — выдохнула я и остановилась. — Как же вы достали меня со своими проклятыми недомолвками! Притащили принца! — Я вздохнула резко и поняла, что голова у меня все еще кружится.

Бринмор меня обнял, и от него, всегда такого холодного, почему-то повеяло теплом.

— Все хорошо, — произнес он успокаивающе. — Вы были правы: Иннис оговорил несостоявшийся любовник, по приказу баронессы Даммен. Жертвой должны были стать и вы тоже, поэтому дело затянулось.

Да, наверное, но в этот миг мне было все равно.

— Я домой хочу… — проговорила я тихо.

— И вы поедете домой, и никто вас не тронет, — пообещал Бринмор. И добавил отдельно: — Я не позволю.

Охоту на ведьму «затеяла» баронесса Даммен. Она убедила того самого рэнда, который безуспешно подбивал к Иннис клинья, пустить слухи и сфабриковать доказательства злонамеренного колдовства, причем так, чтобы не только Иннис обвинить, но и меня, как главное зло и направляющую руку.

Я, оказывается, всегда была хитрой, жаждала богатства, поэтому вышла замуж за процветающего рэнда, но когда он понял, что я коварна и лжива, тут же со мной развелся. Вернувшись в Тулах, я подружилась с Иннис-ведьмой, и мы договорились вершить свои темные дела вместе. Для начала мы избавилась от Фарли, кузнеца и еще нескольких людей, обвинив их в браконьерстве – таким образом я завладела усадьбой. Затем я взялась за барона Даммена. Я, дескать, хотела уговорить его признать меня своей внучкой или дочерью, чтобы стать каэриной, но у меня не получилось. Тогда я решила соблазнить барона, и ведьма Иннис превратила меня для этого в обольстительную женщину.

Бедная баронесса Даммен видела все это и попыталась меня отвадить. Я жутко рассердилась, и вместе с Иннис мы навели на Тулах страшную болезнь; люди настолько ослабели, что не могли даже руку поднять, а мы ходили вокруг, махали какими-то зажженными ветками и проговаривали свои заклинания… Многие бы непременно умерли, но тут настал светлый тин богини Миры, когда злые чары слабеют, и болезнь отступила. Испуганная баронесса поскорее увезла мужа из Тулаха, а своего верного рэнда попросила обратиться за помощью к жрецам.

Услышав эту захватывающую историю о себе и своей жадности, коварстве и колдовстве из уст Бринмора, я выдохнула: