Я подарю тебе тьму (СИ) - Олеева Лора

— Ну-у… — тяну я неуверенно. Обмахиваюсь салфеткой со стола. После горячего чая мне становится жарко.

— Уверен, что за тобой в Туманный лес пошел Тиэрен, — говорит Марсий. — А Льер говорил, что не имеет права портить жизнь девушкам и проявлял прочее чистоплюйство…

В голосе мужчины звучит горечь и даже презрение, и я внимательней смотрю на хозяина дома.

— Вы думаете, что Льерен слабак?

— По сравнению с Тиэреном, да, — убежденно говорит маг. — Тот всегда действовал исходя из общей пользы, а не из жалости, порой неуместной.

Я откладываю книгу. А интересный этот Марсий фрукт! Он явно не читал про «слезу ребенка».

— То есть вы думаете, что жалость вредна?

— Нет, не совсем так. Но ради общего блага…

— Цель оправдывает средства? — спрашиваю я.

— Прекрасная формулировка, Астра. Ты умная.

— Нет, это известная фраза в моем мире, — открещиваюсь я. — И я так не считаю.

Как же душно у него тут в гостиной! Голова почему-то кружится. Я ловлю быстрый взгляд Марсия, и у меня в душе вспыхивает нехорошее предчувствие.

— Было очень интересно с вами поговорить, но мне уже пора.

Я встаю с места. Марсий смотрит на меня с доброй улыбкой, и мне становится стыдно своих подозрений. Он же инвалид, а я его подозреваю бог знает в чем.

— Рад, что ты зашла меня проведать, — говорит мужчина. — Книгу можешь взять. И вот на том стеллаже еще одна есть. Большой раритет.

— Где?

Соблазн слишком велик, и я иду искать книгу.

— С зеленым корешком. Где-то на второй или третьей полке снизу.

Я методично обшариваю полку.

— А она точно тут?

— Должна быть.

Я резко встаю, и голова у меня сразу начинает сильно кружиться. Кажется, мне срочно надо на свежий воздух. Я собираюсь сказать об этом Марсию, но вдруг вижу на полке одну вещь, и язык присыхает у меня к небу.

Это перчатка. Обычная, черная, мужская, с вышивкой по краю. Ее перехватывает ремешок с граненой пуговицей из черного агата. Моя память, жадная до деталей, сразу выбрасывает меня в прошлое.

Ночь. Особняк с горящим рядом окон. Ветер, грустно перебирающий сухую листву в саду. Рыдающая мать. Неподвижная девушка в кресле. Тимма! И Тиэрен. Я передаю ему предметы, куда Похититель душ вложил куски души Тиммы. И точно такая же перчатка. Но разве это возможно?

Я беру перчатку в руки, пытаясь рассмотреть ее, но перед глазами пелена. Ноги слабеют, и я невольно сползаю на пол. В ужасе гляжу на Марсия.

Мужчина откидывает плед со своих колен, и я вижу клубящуюся тьму вместо его ног. Пытаюсь кричать, но язык не слушается меня. Слабость одолевает меня окончательно, и я падаю на пол. Последнее, что я слышу, это мужские шаги, направляющиеся ко мне. Идиотка, ругаю я себя в отчаянье, а затем теряю сознание.

Глава 57

Пророчество

Прихожу я в себя оттого, что мне жестко и холодно. Открываю глаза. Надо мной каменный свод, сплошь исписанный рунами. Насколько я понимаю, все они пытаются воспрепятствовать Тьме проникнуть в этот мир. Храм? Неужели?.. Я пугаюсь, и тут память возвращается ко мне.

Похититель душ! Марсий! Он опоил меня. И, видимо, пока я была без сознания, куда-то перенес. Но куда? Я дергаюсь, но не могу сдвинуться с места. Поворачиваю голову и вижу, что мои распятые руки сковывают магические цепи, светящиеся зеленым огнем. Цепь уходит в глубь каменной плиты, на которой я лежу. Вот поэтому мне так холодно. Плита ледяная, но еще больше меня леденит ужас от осознания того, что мой самый страшный сон сбывается. Разве не эти опоясанные рунами колонны я видела? Не эти факелы, едва рассеивающие мрак зала без окон? Мы в подземелье?

— Очнулась? — слышу я голос и вздрагиваю. Поворачиваю голову в другую сторону.

Марсий стоит в нескольких шагах. Вместо ног у него снова клубящаяся тьма. Это выглядит так, как если бы он стоял прямо посередине костра, только вот языки пламени были бы не желтыми или оранжевыми, а черными.

— Зачем, Марсий? — спрашиваю я тихо. — Зачем вы меня сюда принесли? Зачем связали?

Мне боязно говорить громко — голос отражается от потолка и стен эхом, поэтому я невольно шепчу.

— Наконец мозаика сложилась, — говорит Марсий, и я морщусь: да он безумен.

— Какая мозаика? Отпустите меня!

— Не-ет! В этот раз не отпущу!

В этот раз? Ну конечно, едва не стону я. Как же я сразу не догадалась — темный маг, похитивший меня в прошлый раз, и есть Марсий. Но ни мне, ни Льерену это и в голову прийти не могло: мы ведь думали, что Марсий не может ходить.

— Зачем я вам нужна?

— Завершить обряд, — спокойно объясняет мужчина, как само собой разумеющееся.

— Какой обряд?

Нет, нельзя поддаваться панике, нельзя кричать и сходить с ума. Надо постараться заговорить, уговорить этого безумца, договориться с ним.

— Марсий, давайте вы меня развяжете, и мы спокойно все обсудим. Может, я смогу вам помочь?

Но Марсий уже не слушает меня, что-то бормоча себе под нос. И почему я раньше не замечала безуминку в его глазах?

— Надо покормить тебя, — шепчет сам себе Марсий. — Ты уже, наверное, проголодалась.

Кого, тут же пугаюсь я. Воображение рисует мне гарраков, которые в темноте подкрадываются ко мне, беспомощной. Я дергаюсь в отчаянье, но цепи держат меня крепко. Слезы бессилия начинают заливать мое лицо, которое я обращаю к своему убийце. Но Марсий не смотрит на меня. Мужчина достает из саквояжа разный хлам: блокнот, носок, пресс-папье, рубашку, чашку, еще что-то. У меня холодеет душа от подозрения, что это могут быть за предметы. А дальше начинается самое страшное, и я застываю в ужасе.

Прямо посередине груди Марсия вдруг разверзается дыра. Она чернее беззвездного неба, и из этой бездны выпрастываются длинные плети тьмы. Господи, да это же Черный туман, в ужасе понимаю я. Марсий бормочет себе что-то под нос и протягивает предмет за предметом этой тьме. Языки тумана слизывают одну вещь за другой, унося ее в дыру. Когда предметы заканчиваются, мужчина начинает с силой стягивать края прорехи, стараясь их соединить. Я вижу, что ему адски больно: лицо сереет, и по нему градом катится пот, Марсий кусает губы, подавляя стоны. Мне и жалко его, и страшно от того, что я вижу.

— Марсий! — зову я мага, когда, обессиленный, он оседает на пол и приваливается к колонне.

— Сейчас, сейчас… — шепчет тот, глядя на меня безумными глазами. — Если ее не кормить, она вырывается, и я не могу с ней ничего поделать.

— Вы кормили Черный туман человеческими душами?

— А чем, по-твоему, она питается? Но, чтобы задобрить ее и удержать, нужны самые вкусные души: детей и молодых девушек и юношей.

Меня передергивает от этих откровений. Ужас заставляет мое тело содрогаться от страха. Разве Марсий не готов проделать со мной то же самое — скормить Черному туману? Но безумец словно угадывает мои мысли, потому что расплывается в улыбке и шепчет:

— А тебе Астра уготована великая миссия. Твоя душа особая. Если правильно провести ритуал и накормить Тьму твоей душой, то прореха закроется.

Ну спасибо за честь! А можно не надо?

— Марсий! — дрожащим голосом говорю я. — А вдруг ты ошибаешься?

— Нет, на этот раз никакой ошибки, — уверенно говорит безумец и поднимается на ноги. — Пророчество! Мы неправильно его интерпретировали. «Когда появится звезда, — начинает он повторять слова уже знакомого мне пророчества, — когда прозвучат правильные слова и будут написаны правильные руны, когда иномирную душу отправят за грань, тогда навсегда закроется дверь, и Черный туман не будет более беспокоить живущих». Звезда — это ты, Астра. И иномирная душа — это ты!

— Это еще вилами на воде писано, — пытаюсь я спорить с Марсием. — Да я сотню интерпретаций найду для этого пророчества.

— Давай! — в глазах мага вспыхивает интерес.

— Ну-у… — тяну я и нервно облизываю губы. — Звезды могут быть разными…

Марсий смеется.

— Думаешь, мы тысячу раз не обсуждали слова пророчества? — восклицает он, и эхо больно ударяется о стены. — Нет! Таких совпадений не бывает. Когда ты сказала сегодня, что у вас с Льереном свадьба в конце осени, меня озарило. Вот иномирная душа для ритуала. Вот звезда, о котором говорилось в пророчестве. Когда я отправлю тебя за грань, прореха закроется, и мои мучения закончатся. Будь проклят Льерен, который обрек меня на них. Столько лет мучений!