Волки (СИ) - Токтаев Евгений Игоревич "Инженер"

Дардиолай приподнял бровь.

— Ты про Фидан сейчас?

— Вот дурень, — вновь скривился высокий старик, — про мальчишку я.

— Какого? — спросил Дардиолай.

— Не придуривайся. Реметалк всё тебе рассказал.

— Да… Был мальчишка. Бергей. Сын Сирма, вроде.

— Почему ты отпустил его?

— А что, не должен был? — огрызнулся Дардиолай, — мне недосуг было с ним возиться.

— Хотел дотянуться до «красношеего», — недовольно прошипел Залдас, — отомстить за глупого царька, который и себя сгубил, и всех людей своих.

— Да, хотел, — набычился Дардиолай, — и сейчас хочу.

— Хотеть ты будешь то, что я скажу! — повысил голос жрец.

— Э, нет, — покачал головой Збел, — тут ты не властен. Заставить что-то делать ты можешь, да. А вот желания мои своими подменить, это у тебя не выйдет.

— Да и не нужно. Повторяю, понял, что за парня встретил?

— Тогда нет, — признался Дардиолай, — заподозрил только. Потом понял. Да и то скорее смутно. Реметалк рассказал.

— Оправдание придумал?

— Нет, — вскинулся Збел, — даже если бы я сразу всё понял, то не взял бы его с собой. Говорю же, недосуг мне было с ним нянчиться! А он почти взрослый парень и не горел желанием идти со мной. Брыкался и огрызался.

— Пороли тебя мало в детстве, — прошипел Залдас.

— Зачем он тебе, отец?

— Болван! Каждый из вас важен!

— Но Бергей особенно? — предположил Дардиолай, — ты послал за ним Тзира и аж четырёх братьев. Я такой заботы ни о ком из нас не припомню.

— Потому как вы и не достойны её! — без тени усмешки заявил жрец.

— Даже я? — улыбнулся Дардиолай.

— Даже ты.

— Ты сам себе противоречишь. То все важны, то не достойны.

Збел помрачнел. Тут похоже, всё серьёзно. Старик и не думает шутить. «Даже ты». Это чем же пацан так ценен?

— Не он, — ответил на невысказанный вопрос Залдас, — а его младший брат. Хотя старший тоже очень важен.

— Чем?

— Посильнее тебя будет, когда вырастет.

— Вот как? — Дардиолай удивлённо приподнял бровь, — а младший стало быть…

— Сильнее всех, — ответил жрец, — вообще всех. Сильнее её…

Перед взором Збела вновь на мгновение возник образ обнаженной черноволосой женщины. Она смотрела на него с усмешкой.

— Кто они? Эти мальчишки.

— Он же тебе назвался. Они — сыновья Сирма.

— Я помню Сирма. Он был хорош, но он — обычный человек. Кто они?

— Внуки Талэ и Зейпирона, — ответил Залдас, — эта кровь пестовалась девять колен. И всё рассыпалось в прах.

— Из-за Декенея?

— Не только. Всё окончательно пошло через задницу, когда идиот Диурпаней вторгся в Мёзию.

— Всё же я не понимаю… — пробормотал Дардиолай, — если эти дети так важны, почему ты не приставил к ним надёжную охрану?

— Приставил! — рявкнул Залдас, помолчал, а потом добавил тише, — никогда, сын, не полагайся на других…

Дардиолай слышал эти слова от него не первый раз.

«Если хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам».

Увы, отец не мог себе позволить такую роскошь. В этом мощном высоком муже еле теплился огонёк жизни, которую в нём поддерживала гора. Он не мог её покинуть, будучи тяжко изранен в схватке с Декенеем, когда тот сверг старых богов гетов.

Сто пятьдесят лет назад.

Дардиолай знал это. Старик-чародей, живущий на земле несколько веков, не бессмертен, не всемогущ и не всеведущ.

Будто прочитав его мысли (а может так и было), Залдас сказал:

— Их должен был беречь ты, но тебе заморочил голову Децебал своими глупыми войнами.

Збел мрачно посмотрел на него.

— Глупыми?

Залдас пропустил его вопрос мимо ушей.

— Потом сгинул Искар. Всех разметала война. Последняя надежда у меня оставалась на Тзира. Что он сумеет вывести из Сармизегетузы внуков Зейпирона.

— Тзир — человек, — заметил Дардиолай.

Человек. Как это просто сказать, оказывается.

«Он всего лишь слабый человек. Человечишка».

А вот Реметалк такое бы сказал, не задумываясь. Да и другие… братья.

— Тзир — человек, — подтвердил Залдас, — он верен. Просто глуп. Как и Бицилис. Простой приказ они поняли… через задницу. Тзир притащил сюда толпу мальчишек, но не Бергея! Не смог уследить за одним сопляком! А Дарсу и вовсе бросил в Сармизегетузе! Воистину, эти тупоголовые кретины сполна заслужили все беды, что на них обрушились.

Дардиолай стиснул зубы.

— Тебе и правда нет дела до того, что станет с Дакией?

— А что с ней станет? — насмешливо спросил Залдас.

— Ну… — опешил Дардиолай, — вообще-то её поработят римляне. Нашу землю.

— Мне есть дело только до того, чтобы в час, когда всё вокруг рушится, сберечь силы, способные противостоять Змее. И твой долг в том, чтобы стать моими руками. А вовсе не в службе честолюбивому глупцу, уже потерявшему голову. Иди спать. Завтра ты едешь на поиски внуков Зейпирона.

— Ты уже послал пятерых. Мало?

— Они тебе в подмётки не годятся. Едешь ты. Это не обсуждается.

Дардиолай поднялся. Ему хотелось что-то сказать. Что-то значительное. Гордо вскинуть голову и храбро бросить: «Нет».

Он промолчал. Повернулся, шагнул к выходу. Остановился.

— Чего застыл? — прозвучал за спиной недовольный голос.

«Хорошая у Сусага дочка. Искусная».

Он ничего не сказал про Тармисару.

Хотя нет. Сказал.

«Всё зло от баб».

Дардиолай повернулся.

— Скажи, отец, — его голос дрогнул, — Дайна — моя дочь?

И в ответ непреклонное:

— Нет.

Дардиолай опустил голову. Вышел.

Залдас остался неподвижен. Долго так сидел.

Зашипели факелы, будто в них попало масло, затрепетало пламя от возникшего дуновения ветра. В дальнем углу мегарона за спиной Залдаса задвигались тени, там начал клубиться невесть откуда-то взявшийся туман. Он становился всё плотнее, тёк, закручивался в спираль и будто бы светился, мерцал.

— Радуйся, Аглай, — сказал Залдас, не поворачиваясь, — где шляпу потерял?

Из тумана выступила тонкая фигура. Молодой человек, в чёрном плаще, покрывавшем голову.

— Спешил очень. Ветром сдуло. Радуйся, братец.

— Не называй меня так.

— Извини, братец. Ты, стало быть, ныне не в полном, так сказать, составе? Извини, с глазами что-то.

— Приложи керикеон. Люди говорят, помогает.

— Непременно последую столь мудрому совету.

— Зачем пожаловал? — поморщился Залдас.

— Новости тебе рассказать, — молодой человек обошёл стол и бесцеремонно уселся на стул, который недавно занимал Дардиолай, — а то сидишь в своей норе и ничего не знаешь.

— Хорошие новости или плохие?

— Ну, как сказать. Наверное, хорошие.

— Говори, коли так.

— Отец решил, что хватит это всё терпеть и пора кончать с ал-Каумом. Не благодари, я знал, как ты будешь рад это услышать.

— Вот так внезапно решил? — хмыкнул Залдас.

— Ну почему? Тут Раббэль удачно протянул ноги, ну батюшка и объявил, что момент настал. Опять же здесь, у вас, всё закончилось.

— Не надорвётесь?

— После того, как ваших отпинали? — молодой человек широко улыбнулся, — думаю, нет.

— Ну, тогда боги в помощь.

Аглай хмыкнул.

— Ты и верно не в себе сегодня, братец. Прости, Залдас.

— А ты как-то чрезмерно возбуждён, Аглай. Не похож на себя. Никогда я не поверю, что ты спешил ко мне похвастаться.

Аглай помрачнел.

— В общем-то, ты прав. Траян ещё не покинул Дакию, а уже объявил новую провинцию, Арабию Петрейскую. Набатее конец. Но там какого-то Малику-самозванца провозгласили царём и без крови не обойдётся.

— Кого это остановит?

— Ты прав, точно не отца. Не получилось у Александра, получится у Траяна. С Душарой мы разберёмся. Вот только…

— Только ал-Каум не водит рати, — подхватил Залдас, — хоть и повелевает воинами.

— Да… — выдавил из себя Аглай. Было видно, что это слово далось ему с большим трудом.

— И змея жалит исподтишка…

Некоторое время они молчали. Залдас потянулся к кувшину и вновь наполнил чаши. Одну предложил гостю.